Цитаты из книг автора «Янина Логвин»

Вообще-то, узнав о гостях, отец заказал ужин в ресторане, но Элечка так переживала, как лучше принять гостей и чем накормить с дороги, что пока мы с отцом потели за уборкой, а Рыжий выгуливал Снусмумрика, приготовила вполне приличный обед. И даже испекла грибной пирог сверх задуманного: а вдруг гости проголодаются по-настоящему?

Он сам шагает вперед, раскрывая объятия. Улыбается открыто и счастливо. – Прилетела, моя ласточка. Ну, чего испугалась? Иди же сюда скорее, чуть не сдох без тебя! – Вить! Вить! – слезы сами бегут из глаз, когда я бросаюсь к нему… – Иди ко мне, Коломбина. Иди к своему Рыжему. …влетаю в сильные объятия и обнимаю за шею. Целую щеки, лицо, губы, совсем не стесняясь любопытных глаз. Забыв в этот миг о целом мире. – А ты разве мой? – всхлипываю, пропадая в его руках. Приникая щекой к груди, под которой бьется сильное, отзывчивое сердце. – Ну а чей же еще? – смеясь, искренне удивляется самый любимый на свете парень. Прижимает к себе, зарываясь лицом в волосы. Обнимает так, как умеет только он: крепко и ласково. – Твой, Колючка. Только твой. Со всеми потрохами!

– Артемьев, тебе говорили, что ты не умеешь признаваться в любви? – Нет, – разводит он руками. – Как-то не приходилось никому говорить. Я, знаешь ли, не каждый день встречаю любовь всей жизни.

Вот теперь я смотрю на Рыжего так, как хочу – жадно и открыто. Против воли отзываюсь на исходящую от него тревогу, впитывая, запоминая его серьезным и собранным. Сжатым и опасным, словно готовая вот-вот расправиться тугая пружина.

– Я был рядом, но так и не заметил, когда ты выросла. Когда стала такой взрослой. Скажи Виктору, пусть приезжает в гости, мы будем вас ждать. И я понимаю, что мой отец самый лучший! – Скажу, пап. Непременно скажу! Я обещаю и признаюсь, когда мы оба успокаиваемся. – Пап, я ненадолго. Мне надо спешить. Но я обязательно, слышишь! Обязательно завтра приеду к тебе! С Рыжим! И к Элечке, и к Снусмумрику, только, пожалуйста, пожалуйста, пап, больше не оставайся один, хорошо? И он обещает: – Ох, Танечка… Хорошо. – И включи, наконец, свет!

Впрочем, как и самой Колючке понять, что мужчина на то и мужчина, чтобы самостоятельно нести ответственность за свои слова. Я постараюсь объяснить это ей максимально доходчиво и как можно скорее. Желательно этой же ночью. Упрямство, испуг, каприз – неважно, что заставило ее спрятаться от меня, я больше никогда не лягу спать один. Теперь у нее есть Рыжий, и ей придется со мной считаться. С тем, что я болен ею, и это не излечить.

А в моей жизни отныне случился Рыжий, и мне никогда не стать прежней. Наглый, бесстыжий, циничный тип, которому ничего не стоит обвести вокруг пальца глупую, доверчивую Коломбину. Посмеяться над ней, а потом из Золушки превратить в принцессу, сотворив чудо, без сожаления вывернув наизнанку собственные карманы. При всех без стыда целовать, прокрасться под кожу и остаться там отныне единственным, всецело завладев душой и мыслями. Который, несмотря ни на что, в трудную минуту оказался способен быть настоящим другом.

Он отворачивается от кафедры и спокойно пересекает аудиторию, легко отыскав меня взглядом, словно в ней не сидит без малого тридцать человек, разом позабывших о секторах экономики и валовом продукте. Поравнявшись с сестрой, треплет довольную Алинку по макушке, подходит ко мне, наклоняется и быстро целует в висок, не замечая, как широко открыты от удивления мои глаза и рот. – Танька, я сейчас должен уехать. В конверте ключи и адрес, приеду к вечеру. Что-нибудь куплю на ужин, не хочу никуда идти. И… только попробуй не быть на месте! Слышишь! Найду и покусаю. Ты знаешь, где и как. И я не шучу! И снова легкий поцелуй, на этот раз в нос. Не шутит? Он не шутит?! А чем тогда занимается? Сумасшедший! Он что, и правда, вот так запросто взял и прервал итоговую контрольную? У самого Генриха?! – Скучаю по тебе.

У Рыжего взлохмаченные волосы и темная щетина на лице. На парне джинсы и простая черная футболка, но улыбка настолько широкая и уверенная в себе, что кажется, смущает даже Генриха. Он входит аудиторию и прикладывает руку к груди. Смотрит на мужчину по-доброму, почти ласково. – Генрих Азарович, позарез нужно! Забыл своей девушке ключи передать. Всего-то секунда дела! Кто же виноват, что ваши студенты так увлеченно пишут контрольную, что выключают телефоны силой мысли, забыв об обеденном перерыве. Так вы не возражаете? Очень надо!

Не в силах выдержать всю силу потрясения, закрываю лицо руками. «В тебе и во мне. В нас. Неужели ты до сих пор не поняла?»