Не под бдительным взором секретаря мисс Лайм. Не когда за дубовой дверью ректор Торнвел звонит моей матери, чтобы сообщить, что у ее дочери случился очередной срыв, третий за два месяца. И что они обеспокоены динамикой. И что в “Зеленых Горах”, тем не менее, делают все возможное. Потому что мисс Хэмптон прилежная и примерная ученица. Возможно, ей просто нужно усилить индивидуальную программу. Да, к сожалению, индивидуальная программа стоит денег…

А вдовствующая миссис Хэмптон, ныне же миссис Стивенс будет охать и ахать и заламывать руки и дрожать голосом. И скажет, что она, конечно же, желает для дочери всего самого лучшего, но ей необходимо обсудить этот вопрос с супругом. А супруг, конечно же, поддержит свою жену и скажет, что деньги будут переведены на счет исправительного заведения в ближайшую неделю.

Мои деньги, конечно же.

Мистер Стивенс не дурак тратить собственные капиталы на содержание чужого ребенка.

Мне было плохо.

И телом, и разумом, и магией.

– Вы куда, мисс Хэмптон? – бдительно окликнула меня секретарь, стоило подняться.

– В туалет, – легко соврала я.

– Поторопитесь, пожалуйста, – мисс Лайм строго посмотрела на меня поверх очков. – Ректор вот-вот закончит и пригласит вас.

Я только кивнула и вышла.

Одну кляксу в виде побега от ректора мое безупречное досье как-нибудь переживет. Но прямо сейчас мне нужно, чтобы меня никто не трогал.

В этом замке не спрятаться – по крайней мере, надолго. Но, тем не менее, есть места где можно вырвать себе несколько сладких мгновений передышки.

Я поднялась на северную башню. Несколько десятилетий назад здесь была голубятня, а теперь только ветер гулял – узкую отдельно стоящую башенку так и не придумали, как пристроить для чего-то полезного.

Забившись в нишу в стене, я обхватила колени руками, уткнулась в них лбом и разрыдалась.

За срывом магическим у меня почти всегда следовал нервный.

Опять не справилась. Собственными руками вручила отчиму еще одно доказательство того, что он запер меня здесь не напрасно. Собственными руками еще немного расшатала тщательно выстраиваемый план мести.

Беспомощность и острая обида на несправедливость мира жгли глаза, и горячие слезы текли по щекам.

Почему? За что?

С тех самых пор, как умер отец, мне кажется я не была счастлива больше ни единого мгновения, потому что в тот день я лишилась обоих родителей. Мать могла быть мне матерью, только вдохновляясь отцовским примером. Она зеркалила его, как зеркалит сейчас своего нового мужа.

Боль потери. Боль предательства…

Она ноет, как настоящая, физическая. И, всхлипывая, я продавливаю кулаком грудь, в попытке ее унять.

За что?..

– Мисс Хэмптон?.. Элалия?

Быстро.

Я торопливо вытерла слезы ладонями, но не спешила выходить на зов. Пусть сами найдут, а у меня будет еще несколько лишних мгновений, чтобы выровнять дыхание.

В голубятню поднялся мистер Кроуч. Я поднялась, готовя покаянную речь, но взгляд профессора мазнул по мне, будто я была невидимкой. Он раздосадованно цокнул языком, вздохнул и повернулся ко мне спиной.

– Мистер Кроуч? – удивленно окликнула я.

Наставник даже не дрогнул и принялся спускаться вниз по лестнице.

Окончательно перестав что-либо понимать, я шагнула вперед и будто уткнулась в невидимую эластичную преграду.

Что за?..

Я надавила рукой на воздух, и тот, слегка прогнувшись, спружинил обратно. Ударила кулаком – безрезультатно. Навалилась всем телом, пытаясь продавить непокорное пространство – и отдачей меня отшвырнуло обратно в нишу, больно ударив лопатками о камни.

После срыва резерв еще не успел толком наполниться и магии в теле были жалкие крохи. Соскребя по углам все, что можно, я вышвырнула это перед собой…

Ничего.

Сила ушла в пустоту, будто ее впитала невидимая губка.

Идиотских розыгрышей мне уже давненько никто не устраивал. Узнаю кто…

Ничего ему не сделаю. Просто запомню и буду внимательнее. Но кто?

Подтянув ноги к груди я откинулась затылком на стену и попыталась перебрать в памяти, кому я могла досадить. Выходило, что ну совершенно никому.

Я потерла шею, вспоминая ощущение сжавшихся на ней пальцев.

Лагранж?

Это он меня так запугать пытается, чтобы молчала?

Дурацкая идея. И способ дурацкий.

– Лагранж, – крикнула я в потолок. – Прекращай идиотизм, я не собираюсь никому ничего рассказывать.

Тишина. Я встала, подошла. Невидимая преграда была на месте.

– Хватит уже, – попросила я, чуть тише. Жалостливая покорность на задир действует обычно неплохо, если не перегнуть и не скатиться в тряпку, о которую ноги можно вытирать.

Тишина.

Активировав руны, я размахнулась и ударила вперед изо всех сил.

На этот раз отдача была такой, что меня швырнуло в стену, выбив воздух из легких, и даже на мгновение потемнело в глазах.

– Пожалуйста, хватит.

Горло сдавило спазмом, в животе неприятно заворочался страх.

Что-то во всем происходящем было неправильное. Непохожее на обычные разборки между воспитанниками.

Паника нарастала.

Я орала, билась, швырялась силой в преграду.

Тщетно.

Меня снова трясло, только внутри уже не осталось ни магии, ни слез для того, чтобы устроить полноценную истерику.

Набрав в грудь побольше воздуха, я в последний раз разбежалась и, зажмурившись, рванула вперед, готовясь размазаться в лепешку или пробить ловушку…

Удара не случилось, случилось падение. На мгновение ослепнув, я завизжала сорванным голосом и рухнула на пол.

Пол подо мной завозился и произнес:

– Охренеть, бука, ты с какого перепугу на людей с потолка кидаешься?!

Я распахнула глаза. И оказалась нос к носу с Лагражем.

Лагранж.

Лагранж?!

Не соображая толком, что делаю, я рывком выпрямилась на его животе, от чего парень сдавленно охнул, и ударила его кулаком в грудь. И еще. И еще. Это он! Это все-таки он устроил! Он! Больше некому!

– Эй!

Четвертый удар был перехвачен, пятый тоже.

Я бессильно дернулась в железных тисках, сдавивших запястья, и попыталась укусить.

– Стой, психованная! Вырублю ведь ненароком!

Почему эти слова меня остановили, я не знала, но я застыла, тяжело дыша, попавшись на крючок прозрачно серого взгляда, а потом медленно произнесла:

– Не смей больше так делать, понял?

– Да что делать?! – искренне изумился парень. – Искать тебя не надо было? Ну извини, тебя ищет весь замок, могла бы броситься на кого-нибудь другого, я вообще не при делах, нас всех заставили.

Что-то было в его голосе. Полное отсутствие фальши.

Я покосилась по сторонам. Мы были в коридоре, неподалеку от внутреннего двора. В том самом коридоре, где мы уже сталкивались в пятницу вечером.

Как такое вообще возможно?..

– Пусти. – Я дернула на себя запястья.

– Слезть с меня не хочешь? Нет, вообще неплохо устроилась, но все же не посреди коридора ведь, давай хотя бы до душевых дойдем, тут рядом.

С наслаждением ткнув его освободившимся кулаком еще раз, точнехонько между ребер, я подскочила. Лагранж сел, не торопясь вставать на ноги, и пристально посмотрел на меня снизу вверх.

– Как ты это сделала?

– Что? – буркнула я, одергивая платье. Мысли путались, слишком много потрясений за короткий срок.

– Как ты спряталась, что тебя никто не мог найти? И как свалилась с потолка?

– Не твое дело, понял? – огрызнулась я. – Иди, куда шел.

Лагранж ухмыльнулся.

– Так я тебя шел искать, забыла? – Он наконец поднялся. – Идем, я отведу тебя к Кроучу. Весь замок на ушах стоит из-за одной маленькой седой девочки.

Он приблизился и взял меня за руку, которую я тут же выдернула.

– Не надо меня никуда отводить, я в состоянии везде дойти сама.

– Ой ли?

Даниэль приподнял брови, и я только сейчас заметила что на виске у него красуется ссадина-кровоподтек, которой однозначно не было еще сегодня утром, когда я видела его в последний раз. Опять подрался с кем-то? Поэтому пропустил первое занятие?.. Ой, да какое мне до этого дело?

Боже, ну почему так выходит, что я раз за разом сталкиваюсь с этим типом?

Я хотела обойти его, считая разговор оконченным, но Лагранж вскинул руку, перегораживая мне проход.

– Почему ты разозлилась на меня?

Очень легкий вопрос!

– Потому что ты меня бесишь! Дай уже пройти, и меня полностью устроит, если ты и дальше не будешь меня замечать, как не замечал три недели до этого. Будет очень любезно с твоей стороны.

– Нет, бука, – он мотнул головой, полностью проигнорировав всю вторую половину моего ответа. – Ты разозлилась на меня, потому что думала, что я это сделал. Сделал что? Где ты была эти шесть часов? Тебя кто-то где-то запер? Как ты выбралась?

Шесть часов?.. Ничего себе номер. И как я объясню это воспитателям?..

– Я уже сказала. Тебя это не касается, Лагранж. Ты меня искал? Нашел. Свободен. Занимайся своими делами. И не смей за мной идти, а то я могу и передумать насчет рассказа о сегодняшней ночи. И посмотрим, кому из нас будет хуже, если я расскажу. Ты не один здесь угрозами бросаться умеешь.

С этими словами, я поднырнула под его руку и зашагала по коридору в сторону ректорского кабинета.

Пристальный взгляд сверлил лопатки, но удерживать и догонять меня парень не стал.

Даниэль

Я стоял и смотрел на удаляющуюся спину – нарочито расправленные плечи и деревянная походка. И кончик светлой косы, покачивающийся чуть ниже талии. Сначала эта девица свалилась мне на голову из ниоткуда, потом попыталась избить ни за что, а теперь потребовала, чтобы это Я оставил ее в покое. Восхитительно!

Странности множились.

Утром, провалившись в стену и потеряв сознание от удара, я пришел в себя в собственной комнате. А то, обо что я ударился, было просто-напросто моей кроватью. И тогда я всерьез засомневался в собственном рассудке – а была ли стена-губка, а было ли падение? Может быть, я сам не заметил, как дошел до комнаты, а потом промазал, пытаясь улечься. С учетом моего состояния это было бы совершенно не удивительно.

И сомневался я до того самого момента, как на меня свалилась с потолка Элалия Хэмптон.

Девчонку шесть часов искали наставники, а последние три часа к делу подключили и старших воспитанников. Замок перерыли от подвалов до крыш башен, но она как сквозь землю провалилась. Если учесть, что “Зеленые Горы” – заведение, которое по степени надежности может соперничать с лучшими тюрьмами мира, пропажа с его территории воспитанника – это знатный форс-мажор.

Я, признаться, больше прогуливался, чем искал. Хоть мне и было любопытно, как у белобрысой получилось так хорошо обвести всех вокруг пальца…

А теперь в мою голову закралась мысль о том, что кое-кто тоже познакомился с утягивающими в неизвестность стенами, имеющими привычку выплевывать людей из себя в самых неожиданных местах.

Любопытство подзуживало хорошенько девчонку расспросить, но ту откровенно трясло и колбасило, и я отступил. Пусть. Потом. Никуда мы отсюда не денемся.

Зато ее явление удачно напомнило кое о чем.

Я выждал некоторое время, усевшись на подоконник и прикрыв глаза. Достаточное, как мне показалось, для того, чтобы седая девочка дошла до кабинета ректора, получила на свою голову нагоняй и была отправлена к себе. А потом направился по ее стопам, в приемную. Мне нужен был телефон.

На самом деле “мое” время еще не наступило, для разговоров с родителем мне полагалось являться в девять пятнадцать по средам, о чем секретарь не преминула мне напомнить со строгой миной, но из уважения к Эрику Лагранжу…

Всего один долгий гудок и конфетный голос на том конце провода:

– Приемная мистера Лагранжа, я вас слушаю.

– Мне нужно поговорить с отцом.

– Добрый день, мистер Лагранж. Я сейчас вас переключу.

Хриплое щелканье в трубке. Один, два, три…

– У меня для тебя есть тридцать секунд. Что?

– Мне нужны книги по юриспруденции. Гражданское, семейное и финансовое право. Любые, кроме Смитта, Лаверса и какого-то там “штайна”. Еще практические разборы громких дел в этих сферах.

В трубке на мгновение повисла тишина.

– Специфическая литература, – наконец произнес отец. – Позволь узнать, зачем?

– Да вот, хочу в суд на тебя подать…

– Наконец-то мозги заработали, – холодно резюмировал папаша и положил трубку.

Слушая короткие гудки, я задумчиво договорил то, что намеревался:

– Шутка. Девушке подарю…

Ладно, нет так нет. Разберусь.

– А Элалия нашлась? – на всякий случай уточнил я у мисс Лайм, а то вдруг эту бедовую опять куда-то засосало?

– Нашлась, – успокоила меня секретарь. – Все воспитанники давно уже вернулись к занятиям. Идите.

Ближе к вечеру организм уже почти пришел в норму. И не скажешь, что вчера я чуть не сдох. Сила у белобрысой буки оказалась на диво легкоусвояемой, странно, что она собственную хозяйку слушать отказывается.

Так что в столовую на ужин я спустился в приподнятом настроении.

– Дани! – при моем появлении рыженькая веснушчатая Кэри подскочила и замахала рукой. – Садись с нами.

Я мысленно пожал плечами. Мое место в местной иерархии, а значит, и в столовой еще не было до конца утверждено, так что питался я перекати полем то тут, то там. С вами так с вами – с ними так с ними. Но стоило мне отодвинуть стул, как на него бухнулась нога в тяжелом ботинке. И сидящий рядом долговязый Зак Фишер процедил сквозь зубы:

– Занято.

– Ногу убрал, – вполне миролюбиво предложил я.

Фишер, спокойно глядя мне в глаза, убрал. Предварительно хорошенько обмазав о сиденье грязную подошву.

С таким же спокойным взглядом я положил руку на спинку его стула. И дернул.

Фишер шарахнулся на пол тощей задницей, но среагировал мгновенно. Я едва успел выставить отражающий щит, и огненная волна прошла по касательной в потолок, оставив на нем огромное черное пятно. Ударить ответно я не успел. Взвыла сирена, свет притух, раскрылись припрятанные рядом с лампами ампулы, и всех нас накрыло поблескивающее белесое облако магиегасящего порошка. Мой щит лопнул, на ком-то треснула одежда – все что держалось на магии резко пришло в негодность.

Ах да… никакой магии в столовой. Кажется, было какое-то такое дурацкое правило.

Воспитанники с негодующими воплями подскочили с мест, стряхивая с себя белесую гадость, но та ровным слоем покрыла волосы, плечи, столы с тарелками…

– Сидеть! – раскатистый рявк директора сработал не хуже оцепеняющего заклинания, все поплюхались на места.

Я тоже сел – приказ есть приказ! – на фишеровский стул. Зак же подскочил с пола, с негодованием сжимая кулаки.

– Фишер, Лагранж, в мой кабинет. Остальные – на выход. Ужин отменяется. Можете сказать спасибо этим двоим.

Столовую наполнил разочарованный гул.

Я бегло оглядел всколыхнувшуюся толпу, выловив несколько ненавидящих взглядов, несколько восхищенных. Белобрысая макушка нашлась в углу. Седая девочка сидела, уронив ладонь на лоб и всем своим видом излучала: “О боже, меня окружают идиоты”.

Ухмыльнувшись, я воспользовался общей толкучкой на выходе, чтобы как следует пихнуть Фишера под ребра, ибо нехрен… Идиота кусок, завязывать драку в столовой.

– Я не собираюсь разбираться, кто прав, а кто виноват, – сходу объявил ректор, едва мы переступили порог кабинета. – Завтра перед занятиями подойдете оба к миссис Керлиони и сообщите ей, что у вас у каждого по двадцать часов исправительных работ.

Я едва слышно хмыкнул. Такими темпами я свои исправительные работы не то что до двадцати одного, и до тридцати отработать не успею!

Проницательный взгляд ректора уперся в меня.

– Я так понимаю, вам весело, мистер Лагранж, поэтому предупреждаю, за следующий инцидент с вашим участием вы отправитесь в подвал.

Наверное, он ждал от меня возмущений, оправданий или еще чего-то подобного, но я только пожал плечами. Ректорский взгляд, посверлив меня еще немного, перевелся на Фишера:

– И вы мистер Фишер за следующий инцидент с участием мистера Лагранжа тоже отправитесь в подвал, даже если вас и рядом видно не будет.

– Но!.. – бедняжка Зак не утерпел.

– Все, вы свободны. Мистер Лагранж, еще минутку.

Ректор дождался пока за Фишером закроется дверь.

– Даниэль, – должно быть переход на имя должен был расслабить и вызвать у меня расположение. – Я понимаю, что вы уже не мальчик и дома привыкли к полной безнаказанности. И в принципе считаете, что раз вы у нас ненадолго, то закон вам не писан. Но я предупреждаю – подобного поведения в “Зеленых горах” никто терпеть не будет. Дисциплина – это основа успешного восстановления воспитанников. Не заставляйте нас применять крайние меры.

Я молча смотрел на мистера Торнвела. Забавного он обо мне мнения. Правда ошибочного: привык я отнюдь не к безнаказанности.

– Мне хотелось бы услышать от вас, что вы меня поняли.

– Я вас понял, мистер Торнвел.

– Прекрасно, можете идти. И не забудьте, миссис Керлиони, двадцать часов.

А книги от отца внезапно пришли на следующий же день.