Читать книгу «По тропам волшебных лесов» онлайн полностью📖 — Яны Вуд — MyBook.
image
cover





















Один из потешников вдруг любопытно поглядел на девушку. Прошептал что-то своим спутникам, те разом подняли пытливые глаза. Хейта смущенно отвернулась. Она вдруг досадливо осознала, как чудно, должно быть, смотрелась в старом, сером плаще с капюшоном посреди простоволосой ярко разодетой толпы.

Трое потешников тем временем двинулись с места. Они ступали проворно и мягко, как дикие лесные коты. Сперва в ход пошли плоские железные бусины, снятые с диковинных волос. Исчезая у одного потешника, неуловимая бусина вдруг появлялась в руках у другого. Потом их сменили пестрые платки, ловко сдернутые с загорелых шей. Засверкали лезвия ножей. Платки распались на лоскутки, чтобы мигом позже уже красоваться на своих владельцах, целыми и невредимыми. А когда перламутровые камушки вдруг сами по себе закружились в воздухе, люди дружно ахнули и захлопали в ладоши. Но самое дивное чудо ждало их впереди.

Точно по волшебству в руках у потешников появились длинные пылающие факелы. Рыжее пламя яро заплясало, разгоняя подступающую темноту. Факелы взметнулись и закрутились, оплетая мужчин живой, трепещущей пеленой огня. Прохладный воздух раскалился и наполнился дымом. Вот факелы взлетели до небес и пали. Огонь истаял, жестоко придушенный. Потешники стали друг к другу спинами, заглотив почернелые светочи, чтобы тут же возжечь их, изрыгая яростные потоки жаркого, слепящего пламени.

Люди закричали. Хейта кричала вместе со всеми. Рядом ликовал Тисх. Лахта стояла неподалеку и глядела на них, не скрывая улыбки. Еще некоторое время искусные потешники забавляли людей, а потом испили неистовое пламя до дна. На площади на мгновение водворилась мертвая тишина. Водворилась, чтобы тут же бежать под напором всеобщего безудержного ликования!

Потешники поклонились и сошли с площади. Один из них, проходя мимо Хейты, задорно ей подмигнул. Девушка покраснела и улыбнулась. На сердце ее было так легко, тепло и светло. Никогда в жизни ей не было так хорошо!


– А это что за чудо-юдо такое? – вдруг с отвращением бросил Тисх.

Хейта подняла лучистые глаза… и ее тотчас накрыла волна леденящего ужаса!

– Нет, – сдавленно прошептала она. – Только не это!

Посреди площади, любопытно озираясь, стоял ее названый брат, Тэш. Его взлохмаченные изголуба-синие волосы ярко блестели в свете вечерних огней. На зеленом лице озорно посверкивали большие ясные глаза.

Из толпы донесся гогочущий смех.

– Карлик! Глядите, карлик!

Но те, кто был подогадливей, сурово хмурились и озабоченно перешептывались.

– Мне надо туда, – прошептала Хейта и, даже не взглянув на озадаченного Тисха, стала спешно пробираться через толпу.

– Меня зовут Тэш, – маленький пастырь низко поклонился. – Вы нынче видели чудеса. Они красивые, но обманные. Я вам настоящие покажу! – он вскинул тонкие узластые ручонки.

– Только не видения, – хрипло прошептала Хейта. – Только не их!

Она делала брату отчаянные воспрещающие знаки, но он их не замечал. Его чересчур узкие и длинные ладошки заискрились, и ровный сияющий свет взметнулся к небесам. Люди ахнули и разом оцепенели все. Хейта тоже замерла, устремив кверху испуганный взор.

Таинственный свет стремительно закрутился, беспрестанно густея и клубясь. Он обретал очертания большой золотистой фигуры. А мигом позже над головами изумленных людей распростерла крылья коричнево-черная сова.

Волшебная птица плавно и бесшумно закружила над притихшей площадью. Янтарные глаза ее горели неистово и ярко. Вот раскрылся хищный клюв и воздух прорезал резкий воинственный крик.

Хейта ждала. Но ничего не происходило. Она облегченно вздохнула и принялась уже пробираться вперед, как вдруг грозная птица дрогнула. Заметавшись на месте, она истошно заверещала, заискрилась, побагровела. Девушка вытаращила глаза. Сердце ее рухнуло в пропасть. Люди заволновались.

А в следующий миг сова вспыхнула и с оглушительным грохотом разорвалась над головами людей, испустив в воздух десятки яростных искр! Люди истошно закричали. Одни просто от испуга, на других загорелась одежда. Но один крик, больше похожий на рев раненого кабана, перекрыл все остальные. Увидев потерпевшего, Хейта пошатнулась. Перед насмерть перепуганным пастырем стоял Варх. Остатки надежды истаяли, как дым от затоптанного костра. «Все пропало!» – мелькнуло у нее в голове.


Варх в неистовом гневе оглядывал по локоть обожженную руку. Его редкие белёсые волосы прилипли к вспотевшему лбу, а тонкие губы исказила злоба.

– Я тебя! – прорычал он, кидаясь на пастыря, как коршун на полевку.

Но Хейта оказалась быстрей. Напрочь позабыв о приличиях, она растолкала впереди стоявших людей и бросилась Варху наперерез. Загородив оледеневшего Тэша, выставила руки перед собой.

– Не трогай! Он не нарочно!

– Тебе чего надо? – свирепо выплюнул тот. – Прочь пошла, полоумная девка!

– Он не хотел! – упрямо повторила Хейта.

– А мне плевать, хотел или нет, – язвительно отозвался Варх. – За свою шутку карлик дорого заплатит!

Маленький Тэш, задетый за живое, вдруг выникнул из-за девушки.

– Я не карлик! – крикнул он запальчиво. – Я – пастырь! А ты… ты не смей с ней так говорить. Не то я тебя! – он воинственно потряс худенькими кулачками.

– Уймись, – шикнула на него Хейта. – Ты и так натворил довольно.

Но было поздно. Лица людей вытянулись от изумления. Над площадью пронесся тихий ропот.

– Пастырь! Настоящий! Из леса!

Хейта затравленно огляделась, облизнула пересохшие губы. Теперь не отвертишься наспех придуманной байкой. И вообще, судя по всему, не отвертишься. Она вздохнула.

– Да, пастырь. Но он не хотел никого обижать.

– Ага, потому и попытался тут все поджечь! – ядовито прошипел Варх. – Пастыри жаждут лишь одного, – нас, людей, со свету сжить.

Остальные поддержали его дружным гомоном.

– Неправда! – в негодовании воскликнула Хейта. – Не жаждут они этого. И он подобного не замышлял. Впечатлить вас хотел. Но волшебством плохо владеет. Ведь он ребенок еще. Вот и выходит все наперекосяк.

Она огляделась с надеждой. Но лица людей были мрачными и враждебными. Только мать смотрела на них с Тэшем с сочувствием и испугом.

А вот потешников присутствие пастыря совсем не взволновало. «Видят не в первый раз», – мелькнуло в голове у Хейты. На нее они глядели с еще большим любопытством, чем прежде.

– Плевать! – рявкнул Варх, устремляясь вперед.

– Ты не можешь! – веско молвила Хейта. – Закон не велит. Или зря его люди и существа после войны заключили?

– По закону нельзя людей чародейством калечить, – процедил Варх.

– Равно как и трогать детей. Что наших, что их, – отрезала Хейта. – Родители сами решают, как их наказать. И за них же держат ответ. Если ничего сделать нельзя, поступают так, как велит закон. А если можно, исправляют то, что те натворили. Родители Тэша – пастыри. Могли бы руку залечить.

– Да я себе ее отрежу скорей, чем позволю зеленокожему к ней прикоснуться! – прорычал Варх и снова подался вперед.

– Навредишь ему – на всю деревню навлечешь беду, – упрямо молвила Хейта. – Пастыри совсем не такие, как вы считаете. Они никому не желают зла. Но обидишь их ребенка – точно наживешь себе врагов!

– Это не ребенок, – по-гадючьи прошипел Варх, – а зеленокожий выродок. И те, кто его породили, тоже выродки. Захотят мстить – пускай явятся. Следом попадут под раздачу. И больше носа из этого проклятого леса не покажут, – он лихорадочно огляделся. – Верно я говорю?

Как от искры, бывает, занимается лес, так от метко брошенного слова вспыхивает слепой ненавистью взбудораженная толпа. Люди яростно закричали, затрясли кулаками, придвинулись ближе.

– Но это же не по закону, – севшим голосом молвила Хейта.

– Мы надежно схоронились от прочего мира, – нехорошо ухмыльнулся Варх. – Что нам здесь, в глуши, до каких-то законов? Ведь проверять никто не придет. Мы сами себе закон! – он оскалился и стал надвигаться.


Тут в растерянной Хейте произошла значительная перемена. Лицо ее словно окаменело. До скрипа стиснулись зубы. Умоляющий взгляд сделался холодным и твердым.

– Не тронь! – бросила она жестко.

Варх опешил на мгновение, но тут же опомнился и выпучил глаза.

– А не то что?

– Увидишь, – сдвинула брови Хейта.

– Ах, вот оно что! – он хлопнул ладонью по колену. – Ты думаешь выкинуть штуку, вроде той, что в детстве. Долго я ломал голову над тем, как тебе это удалось. В ворожей я не верю. Но чары зеленокожих – иное дело, – он смерил Тэша колючим взглядом и презрительно сплюнул. – Видно, один из этих уродцев тебя тогда и защитил. Но на этот раз тебе никто не поможет.

Хейта устало вздохнула.

– А кто сказал, что мне нужна помощь?

Варх злорадно осклабился.

– Ясно. Ты, чучело, тоже хочешь под раздачу попасть. Милости просим. Отговаривать не стану, – он оглянулся. – Ребята, айда!

Двое крепких парней из его шайки кинулись к Хейте и ухватили ее за руки. Двое других отрезали Тэшу путь к отступлению. Не спуская с Хейты самодовольного взгляда, Варх обошел ее кругом и сцапал несчастного пастыря со спины. Он уже открыл рот, чтобы снова бросить что-то глупое и жестокое, но не успел…

Хейта отчаянно забилась, силясь вырваться, точно птица, угодившая в силок. Плащ ее перекосился, капюшон безвольно повис, вишневые волосы беспорядочно разметались. Изловчившись, она вывернула ладони.

В тот же миг слепящий свет вспорол вечерний полумрак. Несколько золотистых лучей ударили разом, расшвыряв обидчиков по сторонам. Послышались глухие стоны. Чьи-то испуганные крики. Хейта медленно обернулась.

Обычно бледное лицо ее раскраснелось. Серые отметины проступили ярче. Большие глаза грозно сверкали, как осколки льда под лучами зимнего солнца. Столь ярое негодование читалось в них, что люди невольно отпрянули. Такой в деревне Кихт ее еще не знали.

– Пусти, – сказала Хейта тоном, не допускающим возражений.

– Ворожея! – сипло выдохнул Варх.

– И да, и нет, – ответила девушка. – Разъяснять не стану, все равно в толк не возьмешь. – Пусти, – голос был сухим и жестким, как трескучий снег в глухую морозную ночь.

– Нет! – выкрикнул он, смертельно побледнев. – Ты тогда… ты меня тогда…, – он затравленно огляделся и отчаянно выпалил. – Я уйду. И ты не посмеешь тронуть меня. Иначе и дружку твоему несдобровать! – он присел и принялся пятиться, прикрываясь маленьким пастырем как щитом.

Не будь Хейта вне себя от ярости, точно бы расхохоталась. Здоровенный детина тщится спрятаться за перепуганным ребенком. Но ей было не до смеха.

– Сам напросился, – бесстрастно бросила она, вскидывая руку.

В тот же миг Варх разжал пальцы и оттолкнул пастыря от себя. Однако, ноги подвели его, и, неловко крутанувшись, он растянулся на земле. Послышались редкие смешки. Варх подскочил, как ошпаренный, пристыженно огляделся. Потешники белозубо скалились.

Тэш же, не веря своему счастью, опрометью кинулся к девушке.

– Ты в порядке? – ласково спросила Хейта, пристально вглядываясь в его мертвенно-бледное личико.

Тот поспешно закивал. Как вдруг, подле них кто-то истошно заголосил.

– Она убила его! Уби-ила!

Рябая девушка, та самая, что давеча потешалась над Хейтой, ныне размазывала по лицу горючие слезы.

– Братик, роди-имый! – жалостно завывала она.

Над вторым парнем хныкал белобрысый мальчишка, братец меньшой, не иначе. Хейте сделалось не по себе.

– Живые они, – ответила девушка. – Скоро в себя придут.

– Вот и славно, – молвил чей-то властный спокойный голос.

Все разом обернулись. Старейшина Фархард, тяжело опершись на посох, сверлил Хейту долгим, испытующим взором. Она невольно поежилась. Точно безголосая метель, подкравшись внезапно, вот-вот готовилась обрушиться на ее несчастную голову. Налететь, сбить с ног, бешено закружить, да потащить прочь.

– Не дали мне передохнуть, – улыбнулся старик, но строгие глаза не улыбались.

– Это все она! – воскликнула рябая, ткнув пальцем в Хейту.

– Я не нарочно! – вырвалось у девушки. – Они первые напали.

– Вранье, – ядовито прошипела та. – Зеленокожий первым напал. А она следом. Ворожея, – и без того некрасивое лицо ее исказила злоба. – Их надо судить. И наказать. Чтоб впредь не повадно было!

– Хватит! – одернул ее Фархард. – Я хоть и не сначала тут был, но слышал довольно. Ты! – он вперил тяжелый взор в побледневшего Варха. – Проверять, говоришь, никто не придет? Но жив еще старый Фархард, стало быть, есть перед кем ответ держать, – он скрежетнул зубами. – Напыщенный, бестолковый мальчишка!

Пасмурный Варх вспыхнул от обиды, но рта раскрыть не посмел.

– Именно, мальчишка! – сверкнул глазами старейшина. – Ибо парень не бросился бы драться с ребенком. И с каким ребенком! С отпрыском пастырей, – глаза старика метали молнии. – Ты тут вещал, что пастыри желают нам зла. Но, насколько я помню, а уж помню я, будь уверен, побольше твоего, пастыри на деревню ни разу не нападали. Но и мы прежде не угрожали расправой их детям, – он изучающе поглядел на Варха. – Скажи мне, как ты при случае надеялся пастырей одолеть? У них – лесное волшебство. А у нас что? Палки, да косы?

Варх не ответил, только голову ниже опустил.

– Ты подверг опасности всю деревню! – громыхнул Фархард. – И за это, Варх, сын Харта, тебя будут судить, – он перевел взгляд на Хейту. – Пастыря нужно отправить к своим. Пусть родные рассудят его поступок. Ты одна ходишь по Заповедному лесу. Сможешь его провести?

– Еще как смогу! – кивнула девушка. – Благодарю.

– Не благодари раньше времени, – тяжело ответил тот. – Ты пойдешь с ним, однако, назад не вернешься.

– То есть, – растерялась Хейта, – как это, не вернусь?

– Ворожея ты, али кто еще, – промолвил Фархард, – но ты пошла против людей.

При словах «кто еще» Хейта изумленно вытаращила глаза. Неужто, знает? По лицу старейшины трудно было что-либо угадать. Но тут ее что-то словно толкнуло изнутри, – знает! И знает уже очень давно.

Пристальные взгляды потешников вывели Хейту из оцепенения. По искрам в их темных глазах она поняла, те тоже догадались, кто стоял перед ними. Тут-то ее и накрыл по-настоящему безотчетный, неистовый страх!

В ушах гулким эхом отозвались последние слова Фархарда. Она вдруг ясно поняла, что он собирался сказать. От горькой обиды защипало в носу.

– Но ведь я помогла! – в отчаянье вскричала она.

– И чуть не убила двоих, – ответил старейшина. – А приятель твой народ покалечил и до смерти напугал, – он качнул головой. – Долгие годы я мирился с тем, что ты жила в нашей деревне. Вроде со всеми, а в то же время сама по себе. Всегда незаметная, немногословная. Ты уходила и подолгу пропадала в Заповедном лесу, – он тяжко вздохнул. – Я терпел ради твоего деда, почтенного Борхольда. Но мне вверено следить за деревней Кихт. И теперь я вижу, такое соседство для ее жителей опасно. Тебе больше не место здесь, – он вперил в Хейту суровый немигающий взор. – Властью, данной мне жителями деревни Кихт, я провозглашаю тебя, Хейта, дочь Хальда, изгнанницей. Ты должна уйти тотчас же и более никогда, под страхом смерти, сюда не возвращаться, – он вдруг как-то погрустнел и сгорбился. – Я все сказал.

Толпа разразилась неистовым ликованием. Точно вода, насильно удерживаемая долгие годы, наконец, прорвала плотину и принялась злорадно бушевать. Люди что-то кричали. Лахта плакала. Маленький Тэш тянул Хейту за платье. А та стояла, как оглушенная.

Изгнание. Страшное наказание. Изгоняли обычно самых презренных. Тех, кто настолько ничтожен, что не приняли даже свои. Это как клеймо на всю жизнь. От него не отмоешься и не скроешься. Слухи об изгнанниках передавались из уст в уста.

Хейта знала, что скажет Фархард. И ждала. Но легче от этого не стало. Жгучая обида захлестнула ее с головой, не давая дышать. Ведь она никому не желала зла. Столько лет она пыталась ужиться с другими, старалась не мешать, ждала, когда люди перестанут насмешничать, начнут ее по имени называть. И вот, когда ей почти поверилось, что это не пустые мечты, их одним махом бросили оземь и растоптали. Ярый гнев всколыхнулся в глубине ее существа, дотла опаляя нутро.

– Нет! Не изгоняйте ее!

Голос матери резко ударил по ушам. Хейта вздрогнула, очнулась и ищуще огляделась. Лахта стояла перед старейшиной на коленях, содрогаясь от рыданий.

– Фархард, родимый, не изгоняй мою дочку!

Скорее ветра Хейта бросилась к ней, подхватила под руки, подымая с земли.

– Мама, прошу! Не надо, мама! – краска залила девичье лицо. – Не перед ними.

– Но ведь ты… ведь тебя, – сбивчиво проговорила Лахта.

– Ничего не изменить, – тихо, но твердо молвила Хейта. – Сказанного не воротишь. Все решено.

– Доченька, – сипло прошептала Лахта, размазывая по лицу слезы, грязной от земли рукой.

Хейта прижалась губами к материнскому лбу, сжала суховатую ладошку Тэша и шагнула вперед. Люди в страхе отпрянули. Отовсюду на девушку и маленького пастыря глядели холодные, перекошенные от ненависти лица. Дядька не смел поднять глаз. Потешники сурово скрестили заскорузлые руки. Но Хейте помстилось вдруг, что суровость эта предназначалась не им двоим.

Тисх отвернулся и нервно теребил ворот широкой рубахи. Подле него высилась крепкая седовласая Фальхта. Она стояла чуть впереди, точно пыталась загородить Тисха от чужих глаз, и сверлила Хейту жгучим, давящим взглядом.

Девушка медленно подошла. Тисх нехотя поднял вздрагивавшие глаза. Хейта подивилась тому, как они переменились. Как они могли показаться ей безмятежными, светло-голубыми? Водянистые были глаза, холодные, как у рыбы, и плавал по самой кромке колючий лед.

Хейта криво усмехнулась.

– Что, уже не по нраву?

– Он с ней! – пронеслось над толпой. – Тисх с ней любовался!

– А что я! – затравленно огляделся тот. – Больная девка. Ворожея к тому же. А я не терплю ворожей.

– Не знался он с ней и не собирался! – громыхнула Фальхта, уперев руки в бока.

Вокруг загоготали.

– За мамкиной юбкой! – бросил кто-то, и хохот стал громче.

– Пошли отсюда, сынок, – ласково приказала Фальхта, подхватив его под руку.

Но лицо Тисха вдруг побледнело и исказилось от злобы. Он вырвался с криком:

– Это ты во всем виновата! Все уши прожужжала: «Она славная, кроткая, работящая. Да к тому ж ворожея. Чего еще надо? Ты к ней подойди. Ты шкатулку забери!»

От неожиданности Фальхта выпучила глаза. Видать, не привыкла, чтобы тихоня сын с ней так разговаривал. А Хейту как кипятком обдало! Вот зачем им понадобилась шкатулка. Вот почему ее Тисх по имени называл. Мать наказала. Невесту на свой вкус хотела подыскать. Девушка усмехнулась. Просчиталась Фальхта. Ой как просчиталась! За него, видно, и так не горели замуж идти, а теперь и вовсе нос воротить станут. С ворожеей-лесовичкой миловался, с изгнанницей.

Хейта медленно сняла с головы небесно-чистый незабудковый венок. Тот самый, что для праздника плела. Плела, думая о нем. Без сожаления бросила под ноги.

– Вот тебе и дивные глаза, – обронила она и, отвернувшись, двинулась прочь.

Девушка ступала тяжело, но при этом всем телом она ощущала, как с каждым шагом в ней прибавлялось странной, неведомой дотоле уверенности. Как рвались незримые нити, связывавшие ее с родной деревней, с приземистыми домами, пыльными дорогами и с людьми, что так и остались для нее чужими. И, хотя сердце отзывалось в груди Хейты мучительной болью, дышать ей постепенно делалось все легче и легче.

Неожиданно, с ветки гибкой осины сорвалась хохлатая черногрудая сойка. Пронзительно вскрикнув, она пронеслась над головами Хейты и Тэша, и ярко-синей стрелой исчезла в ночи.


Когда площадь осталась далеко за спиной, Хейта, наконец, задышала ровнее и отпустила ладошку Тэша.

– Тебя дома как долго не было? – спросила она.

– Как с утра ушел, так и все, – нехотя отозвался тот.

– А Ройх что же? – изумилась девушка.

– Да обхитрил я его, – отозвался Тэш. – Сказал, что на колючку наступил и больно идти. Он спину и подставил, чтоб довести. А я его усыпил.

Хейта покачала головой.

– Лисоволки чувствуют ложь. Он бы ни за что не поверил.

















1
...
...
9