Страх истаял, осталась только ужасающая безысходность. А внутри нее уже разливалась та самая обессиливающая пустота. Девушка тщилась закричать, но лишь задергалась и захрипела беспомощно и жалко.

Лязгнули клыки, вмиг раздробив ее шею. В девичьем рту забулькала горячая кровь, излилась по щекам и губам, хлынула за шиворот. Но девушка этого уже не чувствовала. Жизнь покинула ее разом поблекшие и остекленевшие глаза. Мир безвозвратно поглотила тьма.

***

Хейта подскочила с земли, часто-часто дыша. Судорожно схватилась руками за горло, лихорадочно огляделась. В проем между деревьями лился ясный солнечный свет, а она была целой и невредимой.

«Все хорошо. Всего лишь страшный сон» – мысленно успокоила она себя. Но внутренний голос тут же возразил: «Всего лишь сон, и только?» Ведь ей снились разные сны.

Те, которые она по пробуждению и вспомнить толком не могла, ее заботили мало. Но бывали сны яркие, четкие, слишком живые. Дед Шарши называл их вещими. Такие всегда исполнялись…

Порой эти сны рассказывали ей о прошлом. Зачем – она не ведала. Но приставала с расспросами к деду, а тот кивал, «да, внученька, так все и было».

Порой ей виделось то, что вершилось сейчас. Как-то, лютой зимой, приснилось ей, что наведались из леса в деревню голодные волки и задрали деревенских собак. Так наутро и оказалось, с ошейниками утащили, а кровавые следы протянулись через всю деревню, как жуткие свежие шрамы на белоснежном лице.

А порой ей снилось что-то неведомое, чему, возможно, только предстояло свершиться. И давешний сон походил на один из таких. Ведь приснился ей ни много ни мало, – Хольтэст, город, в который она направлялась.

Что это была за девушка? Давно ли сгнили в земле ее кости? Или пала той самой ночью, когда Хейта под деревьями почивала? Или еще ходила она, улыбаясь по свету, не ведая, что судьба уготовила? Поди разбери.

Хейта вспомнила ярые красно-зеленые глаза зверя и невольно поежилась. Она слышала от пастырей о таких зверях. Они обитали в глуши, в потаенных недрах волшебных лесов. И хотя были хищными и опасными, злобным нравом не отличались.

Тот это был зверь или нет? И, если тот, отчего напал? Вопросов было много, а вместо ответов – смятение и сплошные догадки. Но сердце ясно подсказывало, что стоило поторопиться. И Хейта заспешила.

Наскоро позавтракав материным пирогом, она утолила жажду у ближайшего ручья, запихала шерстяное одеяло в мешок и вынырнула из сосняка на каменистую дорогу.

Днем на небе сгустились тучи. Стало серо и безрадостно. Начал накрапывать дождь. Осень входила в силу, торжествуя отдаленными раскатами грома и рогатыми молниями.

Вечером Хейта нашла небольшую пещеру в скалах, развела из хвороста костер, наскоро перекусила, тепло укуталась в одеяло и скоро уснула, убаюканная мерным шелестом дождя.

«Хейта! Хе-ейта!» – голос звучал точно отовсюду, однако, она не видела, кто говорил. Настойчивый призыв повторился. Девушка заволновалась, заворочалась во сне и пробудилась.

Таинственный голос исчез вместе со сном. Но Хейте отчего-то было неспокойно. Она встревоженно огляделась. И тут, что-то толкнуло ее изнутри – она была не одна!

Выбравшись из убежища, Хейта чутко прислушалась. Со стороны ближайших деревьев донесся вкрадчивый шелест. Она медленно приблизилась.

Диких зверей Хейта не боялась, как обычных, так и волшебных. Она от пастырей унаследовала способность ладить с ними, и даже самые опасные, как правило, обходили ее стороной. Но мало ли какой недоброжелатель мог выследить одинокую путницу и притаиться в кустах?

Хейта ступала неслышно, для верности держа наготове правую руку. Собравшись с духом, она выступила на прогалину, внутренне готовясь к самому худшему. Но от увиденного воздетая рука ее опустилась сама собой.

На дубовой ветке сидело существо необычайной красоты. С ликом прекрасной девы, но телом птицы. Огромные золотисто-белые крылья были изящно сложены по бокам. Из-под них выглядывали лишь острые когти. А хвост дивного создания, пушистый, с лиловым отливом, свисал почти до земли.

– Горэй, – неверяще прошептала Хейта. – Вещая птице-дева!

Давным-давно, когда она была еще ребенком, Фэйр поведал ей об этом существе. О том, что Горэй предвидит будущее, что ей ведомо все на свете, что она может вселить в сердце великую радость, но может посеять и смертельную печаль. Она являлась обычно в самые темные, роковые времена. Увидеть птице-деву выпадало лишь единицам.

– Горэй, – задумчиво промолвила дева. – Так меня называют дэронги. – Она улыбнулась мягко. – Насилу дозвалась.

Ее голос был бархатным и сладким. Сердце затрепетало в груди Хейты от одного его звучания.

– Ты прилетела ко мне. Но, почему? – спросила девушка.

– Ты ведь Фэй-Чар, – как-то по-особому молвила та. – Дитя двух миров. Грядут неспокойные времена, полные великих событий. И тебе предстоит в них сыграть решающую роль.

Хейта молчала, обдумывая услышанное. Удивительно, ее назвали Фэй-Чар, но она при этом не испытала неловкости или грусти. Напротив, ей сделалось любопытно. И не то чтобы гордо, но, хотя бы не стыдно.

– Ты пришла поведать мне о будущем или о чем-то предостеречь? – спросила Хейта.

– Трудно сказать. Поглядеть надо сперва, – уклончиво ответила горэй.

Большие глаза птице-девы, окаймленные золотистыми ресницами-перышками, сверкали невероятно ярко. Хейте помстилось, словно это две звезды горели перед ней, проникая в самую глубь ее существа.

Девушка почувствовала себя беззащитной и растерянной. Горэй глядела на нее и видела все… совершенно все. Ее суть, чувства, страхи и мысли. События прошедших лет. И грядущее. Ее точно незримо завертело в каком-то бешенном вихре, так что даже закружилась голова.

– Такая маленькая, – шевельнулись точеные губы. – Такая храбрая. И такая… одинокая. Твое сердце ищет чего-то. Дружбы, любви. Наивное дитя. Одинока сейчас – одинока навек.

Хейта отшатнулась.

– Что это значит? – воскликнула она. – Потому что я Фэй-Чар?

Вещая птица не ответила. Ее мысли уже были далеко, все дальше и дальше опережая бесконечное время.

– Обретешь все что ищешь. И все потеряешь, – по щекам горэй градом покатились крупные слезы.

Внезапно ее оперение стало темнеть. Из бело-золотистого оно неотвратимо делалось безобразным, черным. Омрачились лучистые глаза, разгорелись, как угли. Ужас исказил изящные черты.

– Смерть, вижу смерть. Как ни решишь, куда ни пойдешь – всюду смерть.

Хейта знала, когда горэй вещает о бедах, она меняется внешне. Но знать было одно, а воочию наблюдать, как прекрасное белокрылое существо обращается в жуткое черное нечто с налитыми кровью глазами…

В страхе она отшатнулась.

– Почему смерть?

– От тебя зависит все, – прокаркала птице-дева. – Пусть меньше погибнет тех, кому не суждено вернуться.

– Кого? О ком ты говоришь? – вскричала Хейта.

Но птице-дева, казалось, перестала замечать все вокруг. Она закрыла посеревший лик могучими черными крыльями, и воздух огласили ее хриплые, судорожные рыдания.

Желая как-то утешить Горей, Хейта подалась вперед. Но в тот же миг крылья девы распахнулись со свистом. И девушка увидела тело, очень похожее на женское, только сплошь покрытое серо-черными перьями, а заместо ног – уродливые лапы с крючковатыми когтями.

– Не позволь ей завладеть ими, – пророкотала Горэй. – Стой до последнего, Фэй-Чар. Не дай их украсть! Мы, птице-девы, не сможем помочь.

И, прежде чем Хейта успела задать следующий вопрос, Горэй взмахнула крыльями, взмыла в воздух и стала стремительно удаляться. Девушка стремглав бросилась следом.

Огромная и мрачная, Горэй неслась вперед, точно сама смерть. И пока она летела, концы крыльев ее разгорелись. Пламя поползло по крыльям-рукам, и очень скоро вся птица, воспылав точно исполинский факел, пеплом рассыпалась по ветру и черной золой рассеялась по земле. Ни дать, ни взять следы пепелищ от еще не возжегшихся костров.

Конец ознакомительного фрагмента.