Читать книгу «Сад камней» онлайн полностью📖 — Яны Темиз — MyBook.

4. Крис

– Если у вас богатое воображение, – сказал он, и Лана вздрогнула, как от неожиданного попадания Мишкиного мяча в ничего подобного не ожидающую спину.

Попадание было точным: только что эти самые слова она написала в письме.

«У меня богатое воображение, и я легко могу придумать сколько угодно причин, почему ты не отвечаешь на мои письма и даже не читаешь их. И технических: от элементарно сломавшегося компьютера до самых ужасных катастроф, и психологических: от простой нехватки времени до нежелания что-либо знать обо мне вообще. Где-то между ними располагаются страшный, до полного самозабвения запой или, к примеру, захват тебя в заложники. Все это я могу вообразить, но не могу поверить в воображаемое. Для меня совершенно необъяснимо, почему взрослый разумный человек, занимающийся чем-то вроде бизнеса, неделями не включает компьютер, или включает, но не проверяет свою почту, или проверяет, но читает не все полученные письма. Мои, к примеру, так и оставляет непрочитанными. Как будто заранее знает, чего от них и, значит, от меня ждать, и совершенно в этом не нуждается…» – писала Лана.

В этом письме она могла себе позволить любые выпады, потому что писала она мысленно и знала, что никогда ничего такого на самом деле не напишет. А если напишет, то сотрет и не отправит – как обычно.

Рано утром – она любила вставать раньше всех, спускаться вниз, на еще прохладную кухню, пить в еще никем не нарушаемой тишине кофе – она привычно включила компьютер, убедилась – на всякий случай, она особо и не рассчитывала, но вдруг? – что письма от Стаса снова нет, привычно расстроилась и решила заглянуть в его почту. Это было нетрудно: он как-то сам сказал ей пароль, а потом то ли забыл об этом, то ли не придал значения и не стал его менять.

Ее письма – не все, но некоторые – оставались непрочитанными. Причем не последние, это можно было бы как-то объяснить, а разные – как-то выборочно.

Богатое воображение тотчас же пришло на помощь: ряд самых невероятных причин подобного странного поведения был через минуту готов к ее услугам… лишь бы заслонить самую простую и очевидную.

Оче-видную.

Очень видную.

Очам – не вооруженным глазам – видную.

Не-за-видную.

У героя прошлого века это были бы небрежно брошенные, нераспечатанные конверты. Иногда, когда совсем скучно, из этой кучи можно взять один-другой и распечатать, пробежать глазами неинтересные строчки, выхватить взглядом всякие неприятные «давно уже», «когда же», «скучаю», «без тебя» и бросить недочитанное обратно, в давно скопившийся беспорядок, на радость любопытной горничной.

Ее письма пылятся виртуальной пылью, но разве это что-нибудь меняет?

Не нужно иметь ни богатого, ни бедного, никакого воображения, чтобы это понять. Только вот понимать совсем не хочется, и в голову прокрадываются совершенно изумительные оправдания, до которых ему самому не додуматься при всем желании.

Не буду больше писать. Никогда.

Сейчас же напишу все, что я о нем думаю.

Сейчас же напишу, что я вообще о нем не думаю. И не хочу думать.

Но если не хочу, значит, все-таки думаю… лучше вообще не писать.

Или написать прямо и спросить, что все это значит.

Но это будет выяснение отношений, а он этого терпеть не может.

Оставлю все как есть и не буду больше писать. Пусть сначала прочтет уже написанное.

А если он… ну просто не заметил?.. Нет, это уже предел! Уйми свое драгоценное воображение. Наводнение, захват заложников, перелом руки (очнулся – гипс! не могу включить компьютер!), сенная лихорадка (подхваченная на Сенной площади!), землетрясение и ураган (компьютер унесен ветром в волшебную страну!) – это еще куда ни шло.

Но не заметить четыре новых письма в собственной почте, и не подряд, а вразброс… такое неправдоподобие покоробит даже сценаристов, старательно затягивающих сериалы.

«Надоела ты ему, и письма твои ему не нужны!» – это здравый смысл, враг всякого воображения. Решил-таки подать голос, спасти хозяйку. Хоть она ему никогда столько внимания, сколько своему любимчику воображению, не уделяет.

«Выбрось ты его из головы, посмотри лучше, что в мире делается! Хоть куда едешь, посмотри! И послушай, что тебе говорят, вникни… все отвлечешься!»

– …задумали восьмое чудо света построить, не меньше! – говорил англичанин. – Вот увидите, это совершенно грандиозно! Это… great, really great! Когда я первый раз увидел…

Крису казалось, что она его не слышит. Слушает, но не слышит. Или он говорит как-то так, что она не совсем понимает? Или ее английский хуже, чем ему показалось? Нет, наверно, он сам виноват: плохо умеет рассказывать.

Но, с другой стороны, как такое расскажешь?! Словами никак не получается! Это надо видеть, чувствовать, понимать.

Крису хотелось, чтобы эта женщина разделила его чувства, хотя обычно он не заботился о том, чтобы произвести впечатление. А на эту русскую хотелось бы. Не то чтобы она ему нравилась… скорее нет, да и кольцо обручальное у нее… да и вообще, ему никто никогда не нужен… женщины особенно: столько хлопот с ними…

А вот произвести впечатление хотелось. Очень хотелось.

Когда она совершенно неожиданно сказала, что интересуется античностью, Крису почудилась в этом какая-то подсказка судьбы. До нее никто особо не интересовался, несмотря на все его усилия, и вдруг! И то, что она русская, и то, что он был наслышан о ее сестре, и то, что муж сестры, как он узнал, скоро приедет, – все это были знаки, посланные лично ему, конечно, знаки, и если он их не заметит, если упустит эту Лану…

Он посмотрел на привычную дорогу ее глазами: ничего примечательного, они уже проехали ту часть пути, когда все, кроме водителя, не сводят глаз с моря, и сейчас ехали по не слишком ровному, почти расплавившемуся от недавней жары шоссе, которое было проложено среди выжженной неживописной пустоши. Вдоль шоссе год назад посадили маленькие сосенки, и Крис знал, что уже лет через пять эта дорога преобразится, благо растет здесь все очень быстро, но пока ничего привлекательного в ней не было.

«Надо было сначала ехать в Иассос, – Криса огорчало невнимание спутницы, как будто от него самого зависело, по какой дороге они едут, и какой вокруг пейзаж, и какая сегодня погода. – Там одна дорога чего стоит!»

С другой стороны, Дидим, несомненно, должен произвести то самое, так необходимое ему впечатление, не может не произвести! Надо просто рассказать ей побольше!

Иассос все-таки требует определенной подготовки, а Дидим, как и Эфес, поражает всех. Пожалуй, Дидим даже сильнее, потому что о нем мало кто знает и не предполагает увидеть ничего интересного.

Он не знал, с чего начать, и сам чувствовал, что говорит бессвязно. Это при его-то образовании и знании предмета! Вот что значит желание покрасоваться – был бы просто гидом, изложил бы все по порядку.

– Собственно говоря, начинать бы следовало с Милета – это был крупный город, известный научный центр. Фалес Милетский – проходили в школе теорему Фалеса? – так вот, тот самый. У него именно здесь была школа. Пифагор тоже, если верить некоторым источникам, здесь бывал, Анаксимандр знаменитый здесь работал, историк Геродот… до Милета отсюда километров двадцать, поэтому мы сначала посмотрим Дидим. Конечно, как я уже вам сказал, чтобы понять, что это было такое, придется включить воображение. Там мало что сохранилось… впрочем, увидите, – снова сбился с мерного ритма экскурсовода Крис. Черт, не надо так волноваться, а то она еще подумает, что ты в нее влюбился: вздыхаешь, краснеешь, торопишься. Тоже, в принципе, неплохо, делу не помешает, но что потом-то с этим делать? Совершенно ни к чему! Лучше следи за речью, выбирай слова попроще, чтобы понятнее было… и не увлекайся, не упусти шанс. – Так вот, сначала Милет стал серьезным значительным городом, потом было принято решение построить неподалеку храм Аполлона для собственного оракула. Такого, чтобы соперничал со знаменитым Дельфийским. И храм задумали с размахом… там колонны такого диаметра, какого даже в Парфеноне нет, два метра тридцать сантиметров, представляете?! Грандиозное должно было быть сооружение. Дальше существует несколько версий развития событий. То ли храм построили и позже разрушили, то ли так и не достроили. Точно известно только, что оракул в Дидиме существовал, он, например, предсказал, что Александр Македонский – сын Зевса, и еще разные вещи, и был там, в храме священный колодец, как положено у оракула. Судя по всему, храм начали строить, но не закончили: мрамор-то возили со всей Малой Азии, а его надо было много. Потом то война, то смена власти – словом, стройка у них затянулась, потом землетрясение случилось, потом камни на укрепления срочно понадобились, и часть вывезли. Сейчас трудно сказать, что именно было собственно построено. Во всяком случае версия, что храм был полностью готов, а потом разрушен землетрясением, годится, только чтобы туристов пугать. Таких мощных землетрясений в этом районе давно уже не бывает, даже то землетрясение, после которого была разрушена, а после восстановлена Марком Аврелием Смирна, не было сильным по современным понятиям – просто постройки в Смирне были не слишком фундаментальны. Это все легенды, что, мол, целый город разрушен землетрясением: при здешнем климате так строили, одно название, что стены – глина да песок! А здешние колонны так просто не свалить. Нет, скорее всего, храм так и не был достроен, однако известно, что он функционировал. Помещение для оракула, колодец, барельеф с изображением Медузы Горгоны для наведения священного ужаса на пугливых паломников – это все было, и кое-что сохранилось до наших дней…

– Крис, вам надо гидом работать! Откуда вы столько всего знаете? – Лана против воли заинтересовалась не совсем связным рассказом и так же невольно огляделась: где же они, эти грандиозные (really great!) сооружения?

Вокруг ничего подобного не наблюдалось. Неплохая для не то что сельской, а какой-то заброшенной или, наоборот, еще не освоенной местности широкая дорога, маленькие сосенки вдоль нее (каждый саженец заботливо огорожен и привязан к подпоркам, вот это да!), пыль от изредка попадающихся навстречу машин, какие-то низенькие крыши далеко впереди… ничего!

Степь да степь кругом… пуста была аллея! Будущая аллея – наверно, эти сосны при таком уходе вырастут быстро… да, но где же все эти колонны, медузы, мрамор?!

– Немного осталось, – извиняющимся тоном ответил на незаданный вопрос Крис, – совсем немного, километров семь… сейчас уже пригород Дидима начнется, промышленный район, не очень-то живописный, sorry… и дорога здесь ужасная, конечно…

Вот чудак – как будто он сам за все это в ответе! Похоже, что он так любит эти места, что ему очень хочется, чтобы они всем нравились.

– Нормальная дорога, – утешила его Лана, – даже красиво!

– Нет, туристам лучше приезжать с другой стороны – из Кушадасы, есть тут такой курорт неподалеку… там дорога нормальная, а тут… вон, видите, мастерские всякие начались… мы потом в городе поедим, можем искупаться, если хотите, а потом в Милет поедем, хорошо?

– А где купаться – прямо в городе? – решила уточнить Лана. Все-таки беглый английский не так легко давался… ну и ладно, буду переспрашивать, если чего не пойму.

– О, это такой маленький город! Собственно, тут только и есть, что пляж да отели вдоль него. Ну и рестораны с магазинами… практически на пляже… а античность мало кого интересует! Все туда едут, конечно, фотографируются, чтобы потом было чем похвастаться, но никто на самом деле не понимает всего значения…

– А вы-то откуда все это знаете? – перебила его Лана, пока он снова не углубился в столь любезные ему исторические дебри.

– Я археолог, – произнес Крис со странной смесью гордости и таинственности, как будто признавался в тайном пороке или в чем-то важном и необычном, – я сюда приехал только ради всего этого. Половина Древней Греции ведь расположена в Турции, и при этом…

Он горестно вздохнул и махнул рукой.

Еще не время. Нельзя так сразу.

Сначала она должна хоть что-нибудь увидеть и прочувствовать.

Увидеть эти древние камни, этот потемневший от времени мрамор. Они молчат и ждут, но они видели столько, что если бы заговорили… нет, они говорят, только мало кто умеет их слушать, они кричат, но люди не слышат их безмолвных призывов – это дано не всем, только избранным.

Он слышит, и он должен сделать так, чтобы все – пока хоть эта женщина! – услышали и почувствовали то же, что и он.

– Вот уже и город, – показал он.

Город начался как-то неожиданно: просто мастерские вдруг сменились невысокими, в три-четыре этажа домами современной, но очень приятной архитектуры. Если это местные хрущобы на окраине, то, похоже, этой стране как-то удалось решить проклятый квартирный вопрос. Дома не были безликими, как в любом московском (и питерском, и далее везде, со всеми остановками!) спальном районе – не серые бетонные коробки, а именно дома, в которых хотелось жить: с окнами интересной формы, с большими и маленькими балконами, с красивыми подъездами и зеленью вокруг. Дома различались по цвету и фасону – да, Лана так и подумала «фасон», наверно потому, что чистая ухоженная улица напоминала хорошо продуманную витрину. Не “haut couture”, конечно, не дорогие виллы – такие она здесь уже видела, когда ехала из аэропорта, – нет, явно для среднего класса… “pret-a-porter”, так сказать. Что ж, неплохо устроился местный средний класс – по крайней мере, видно, что он существует. Она невольно вспомнила собственный дом и подъезд: ничего утешительного, один-ноль не в нашу пользу. Только плотно закрыв, а лучше заперев на замок дверь собственной квартиры, она могла чувствовать себя этим самым средним классом, но в лифте, на лестничной клетке, возле дома… нет, куда ниже среднего!

«Вот почему, интересно, у нас так не могут?..» – начала было обиженно думать она, представив себе, как было бы дивно, если бы ее квартира была расположена в таком доме на такой улице. Так было бы… спокойно, надежно как-то… видно, что все это – вся наша жизнь? – не на минутку задумана и кое-как обустроена, а с любовью и интересом…

– Раньше тут ничего этого не было, – прервал попытки размышлений ее добровольный гид, – это все новые постройки. В свое время Дидим облюбовали мои соотечественники и стали сюда все время ездить, и начался расцвет… тут почти английская колония, – усмехнулся он, чтобы она не приняла его слова за имперские амбиции. – А несколько лет назад здешние власти разрешили нашим покупать тут недвижимость, я, например, тогда дом купил… а теперь много строят специально для иностранцев. Да вон, посмотрите на вывески!

Улица незаметно изменилась: тихие жилые кварталы сменились отелями с ресторанами и магазинами на нижних этажах. Было еще рано, посетителей и клиентов практически не было, а вывески, на которые указывал, Крис, были все на английском языке, и цены указаны в фунтах. Это было странно, Лана уже успела кое-как приноровиться к пересчету турецких лир на доллары, а потом на рубли, и эти фунты совершенно сбили ее с толку. Словно она, и так будучи за границей, пересекла еще какую-то невидимую границу и оказалась в другой стране.

– Здесь и по-турецки почти не говорят, мне очень удобно, – продолжал Крис, – надо было в самом Дидиме и поселиться, но здесь тогда ничего подходящего не строилось, это все позже началось… а вот… мы почти приехали!

Дорога сделала резкий поворот, из-за которого словно выскочили две колонны – не такие уж и огромные, не сказать, чтобы “really great”. Вокруг колонн Лана увидела какие-то руины, камни, но ничего толком не успела разглядеть, потому что Крис снова куда-то повернул, развалины остались позади, и смотреть на них стало неудобно.

Мы, оглядываясь, видим лишь руины… а не оглядываясь, никаких руин – взгляд, конечно, очень варварский, но верный, ха-ха! Лана любила приспосабливать чужие стихи к собственной жизни.

– Не смотрите! – почти приказал он, заметив ее невольный порыв обернуться. – Иначе все не так увидите.

Он был всерьез озабочен, чтобы она все увидела «так» – так, как надо ему. Вот чудак, подумала Лана, можно подумать, он хочет продать мне эти развалины или мифы. Или он на мне методику отрабатывает? Он же недвижимостью занимается, а если по образованию археолог, то это, наверно, его единственный козырь: впаривать клиентам не просто участки и особняки, а приправлять все это историей, мифологией… образованные люди вполне могут увлечься и захотеть что-то приобрести.

Может, он хочет продать мне – нет, не древние мифы, а проще: какую-нибудь квартирку в здешнем Эдеме? Я же сказала, что интересуюсь античностью… а что я в ней понимаю? Да и квартирки здешние мне не по карману.

Она достала из большой сумки шляпу и фотоаппарат и вышла из машины.

Развалины смотрелись весьма живописно, хотя странным образом располагались не на ожидаемом холме, а где-то внизу. Крис быстро запер машину и, увидев, что Лана направилась к небольшому киоску с английской надписью «Билетная касса», схватил ее за руку.