Глава 2
Здесь всем есть место

– Вы как раз к ужину! – Бойкая темноволосая женщина со смуглой кожей и выдающимися формами приветливо улыбнулась. – Ты любишь пасту?

Элис не сразу поняла, что вопрос адресован ей. Когда в последний раз она ела нормальную человеческую еду? Кажется, в другой жизни. Она мысленно усмехнулась точности определения и пожала плечами:

– Когда-то любила… Но мне нельзя, наверное.

Дурманящие ароматы витали в воздухе и пьянили настолько, что Элис была готова пойти на край света, лишь бы отведать все эти вкусности! Урчащий желудок разделил ее намерения и заставил женщину в цветастом фартуке улыбнуться еще шире.

– Он, – указала она на живот Элис, – утверждает, что можно! Садись за стол. Эван, милый, поухаживай за девушкой.

Женщина потрепала Эвана по щеке и снова вернулась к плите.

– Это Костра, – шепнул он на ухо Элис, и даже поворачиваться не нужно было, чтобы понять – он улыбается. Так тепло и благодарно, как улыбаются бабушкам, вырастившим тебя, или соседкам, что по вечерам поили какао и рассказывали истории. – Она добрая фея нашего дома.

– Она фея?! – От неожиданности Элис плюхнулась на выдвинутый для нее деревянный красный стул с мягким сиденьем, обитым клетчатой тканью.

Тихий смех Эвана заставил девушку покраснеть.

– Нет, нет, Костра… Не совсем человек, но она точно не фея. Как-нибудь она расскажет тебе свою историю. Скажу только, что в своей реальности она держала дом для нуждающихся, в особенности – для детей-сирот. Теперь мы все ее «сиротки».

– Что-то в этом есть.

Элис принялась рассматривать компанию, собравшуюся за столом. И не только: взобравшись прямо на рабочую поверхность, что-то с аппетитом уплетала та самая татуированная блондинка. Татуировок на ней было очень много: голые руки, шея, ключица – все, что не скрывала одежда, пестрело рисунками и надписями. Что-то подсказывало Элис, что ноги, обтянутые светлыми джинсами, тоже покрывал вбитый под кожу узор. Волосы, кстати, не были чисто белыми: ярко-красные пряди вспыхивали огнем под лучами солнца, когда Вик – Элис вспомнила ее имя – поворачивалась к сидящим за столом.

– Кушай, детка! – Костра поставила перед Элис огромную тарелку пасты с морепродуктами, и от соблазнительного запаха закружилась голова.

– Я смотрю, истеричка уже пришла в себя? – Шипение, раздавшееся за спиной девушки, едва не отбило аппетит – благо еда была настолько вкусной, что сейчас даже катастрофа вселенского масштаба не смогла бы оторвать Элис от ужина.

– Ирг, хватит. Ты сам был не лучшим примером спокойствия по прибытии. – Вик перебросила волосы через плечо, оголяя татуировки на шее. Цепочки из непонятных символов вились вокруг ключиц и спускались к груди, словно широкое ожерелье. Элис очень хотелось рассмотреть их поближе, но почему-то казалось, что Вик не будет в восторге от такого пристального внимания.

– А сама? «У меня там отряд! Пустите!» – Ирг пытался подражать женскому голосу, отчего его шипение стало похоже на визг. – «Они погибнут без меня!» Тьфу, вояка нашлась!

Едва уловимый свист – и в паре дюймов от головы Ирга в стену воткнулся нож. Тишину нарушил только внезапный вскрик Элис.

– Еще раз откроешь то, что ты называешь ртом, и этот нож будет торчать из твоей уродливой головы! И неважно, кого ты будешь донимать: меня, Элис или мимо проходящего. Твое нытье уже поперек горла, Ирг. Я тебя предупредила.

– Тише, детишки! Вы бы еще чем померились! – заливистый бас, который напомнил Элис о пунктике «врезать этому бородачу». – Все мы хороши поначалу, пока пообвыкнем. Зачем воздух сотрясать да ножами швыряться? Убить же не убьешь, а кровищи будет, у-у-у! Зачем пугать малышку.

– Я вам не малышка! – Элис в очередной раз сказала раньше, чем подумала. – И я очень сомневаюсь, что, попади она ему в голову, не убила бы.

Вик довольно хмыкнула в благодарность за веру в ее силы. А бородач, которого Эван называл, кажется, Роджем, поспешил с ответом:

– То, что Вик может прикончить любого за две секунды, вообще не обсуждается. Она – та еще штучка, хотя я и привык, что бабы менее кровожадны! – Получив кулаком между лопаток от все еще улыбающейся Вик, Роджер закашлялся, но так же добродушно продолжил: – Тише, детка, а то твоя сила меня возбуждает!

– Мадонна! Родж, не за столом же! – Костра неодобрительно поджала губы.

– Все ж естественно! Тьфу ты, бабы, опять запутали! От! – Роджер покачал головой, но не переставал усмехаться в свою густую рыжеватую бороду. – О чем это я? А, точно! Вик может прикончить любого, или Астор всадит свое копье, или даже ты сама, малышка, устанешь слушать бред Ирга… Но в этом мирке умереть невозможно, ведь, по сути, мы и так мертвее некуда.

Элис вздрогнула. Сложновато привыкнуть к тому, что ты находишься в доме, полном мертвецов. Да и сама недалеко от них ушла.

– То есть, – осторожно начала она, – если меня… не знаю… к примеру, разорвет на части гранатой…

– То завтра ты проснешься в своей постельке. И отнюдь не суповым набором и кровавым месивом.

– Логично.

– Застряли мы в этом гребаном мире! – Ирг вскочил со стула, на который только присел. В его руках был большой пластиковый стакан с бурой жидкостью, которую он потягивал через трубочку. Элис не хотелось знать, из чего состоит этот коктейль. – Даже умереть не можем по-человечески!

– Спешу напомнить, что ты не человек. – Вик ухмыльнулась и вернулась к своей тарелке с пастой. Существо хотело что-то ответить, но обстановку снова разрядил бородач.

– Костра, а можно мне еще порцию твоей божественной стряпни? И бутылочку пива, а? Ну или чего-нибудь покрепче.

– Родж, хватит подлизываться. Ничего покрепче ты не получишь – не хватало нам опять искать тебя по чужим домам и всяким притонам! Пиво в холодильнике, паста на плите. Руки и ноги у тебя есть. Деточка, – Костра обернулась к Элис, – может, тебе тоже добавки?

– Нет-нет, спасибо. Очень вкусно, но я давно не ела так много. Кстати, еще один вопрос. Откуда все так хорошо знают английский? Да еще и без акцента…

Эван взял со стола пустые тарелки – свою и Элис – и пошел к раковине.

– Попадая сюда, мы все автоматически приобретаем знание английского языка. Мы можем спокойно на нем говорить и отлично понимаем других. Видимо, так случается из-за того, что новички попадают в любое свободное место, и во избежание сложностей они, как и все остальные, говорят на одном языке. Так же хорошо, как на родном: Костра – на испанском, Вик и Ирг – на неизвестном нам языке и так далее.

– Ух ты! – вырвалось у Элис. – Вот бы так в реальности! В моей реальности…

– Давай ты сейчас пойдешь спать, а завтра мы поговорим о реальностях. Поверь, в этих стенах ты услышишь много интересных историй.

– Ты прав, Эван. Мне нужно отдохнуть.

Столько тяжелых и внезапных событий, столько движения, столько боли – и все в один день. Хотелось только вытянуться на кровати, укрыться одеялом и спать. Хотя было еще одно маленькое желание, которое внезапно материализовалось прямо перед ней.

– Откуда ты знаешь? – Элис потянулась к стакану с молоком.

– Интуиция, – хитро улыбнулся Эван. – Так. Костра, покажи Элис вашу комнату. Вик, ты сегодня тоже спишь там – твою кровать починили.

– А где Принцесска? – поинтересовалась блондинка, спрыгивая со стола.

– Переехала к «любви всей ее жизни». – Эван закатил глаза на последних словах, и Элис снова сделала мысленную зарубку узнать, что за принцесска и почему Родж так ухмылялся на новость о кровати Вик. Еще немного подумав, девушка стерла прошлую пометку – бородач был не таким уж и плохим, так что пока миссия «врезать» может подождать.

Неожиданные объятия вернули Элис на кухню – Эван посмотрел ей в глаза и тепло улыбнулся:

– Доброй ночи.

Девушка улыбнулась в ответ и пошла за Кострой к лестнице наверх. Тихий шепот настиг ее уже на ступеньках: «Спокойной ночи тебе. И сил». Обернувшись, Элис столкнулась с яркими бирюзовыми глазами, полными сострадания и печали. А еще понимания – того, чего точно не было у Элис к исходу сегодняшнего дня. Обладатель этих глаз явно знал что-то такое, что заставило его заговорить – впервые, кстати, за сегодняшний вечер. Костра потянула ее за собой, мягко поглаживая пальцы. Прямо как мама, когда она долго не могла уснуть. Это воспоминание больно кольнуло, и слезы быстро скопились в уголках глаз. Она незаметно вытерла мокрые дорожки и попыталась благодарно улыбнуться ведущей ее женщине.

– Вот мы и пришли.

Вик зажгла свет, и новое жилище Элис предстало в полной красе. Персикового цвета стены, легкие шифоновые занавески на окнах, которые служили скорее украшением, чем препятствием для солнечного света и любопытных глаз. Хотя комната была на третьем этаже, так что вряд ли кто-то покусится на святость женской спальни. Три кровати располагались как раз между двумя большими окнами, под которыми стояли светлые тумбочки. Стол в углу комнаты, несколько стульев, пара кресел-мешков и большой шкаф с зеркальной дверью – вот и вся обстановка.

– Мы здесь проводим не так уж много времени. – Костра по глазам прочла, что комфорта и уюта Элис недоставало. – Кто-то съезжает в отдельные квартиры в небоскребы, кто-то покупает собственные дома или женятся и живут отдельно… Тут что-то вроде перевалочного пункта, поэтому все так скупо.

– А давно вы здесь?

– Мы долгожители. Ни я, ни Вик не переезжали отсюда ни разу.

– Почему? – Элис подошла к одной из кроватей и присела.

– Кто же будет следить за этими недотепами? – Костра по-матерински улыбнулась и пожала плечами. – Я тут нужна. Да и привыкла уже здесь.

– А ты, Вик?

Блондинка, все это время осматривавшая крайнюю кровать справа, резко обернулась.

– А со мной мало кто хочет жить. Эван не гонит, Костра не жалуется – вот я и остаюсь. – Вик присела на кровать и немного попрыгала на ней. – Сдается мне, что ее не чинили, а просто привезли новую. Эван не хотел, чтобы я чувствовала себя обязанной. Черт!

– Вик, не злись. Он заботится о тебе…

– Это и бесит! Вернее, то, что я именно и остаюсь обязанной ему. У нас долги не прощаются!

– А что случилось с твоей кроватью? – Элис вклинилась в разговор и задала, наконец, мучивший ее вопрос.

– Она… – Костра начала было судорожно подбирать слова, но Вик ее опередила:

– Я сломала ее пару ночей назад. Кошмары, знаешь ли, бывают очень реалистичны. А если не знаешь, то скоро почувствуешь сама.

– Вик, – Костра присела на свою кровать и покачала головой, – зачем ты так? Она же не знала…

– Будет знать. Ей еще жить со мной. – Виктория завязала волосы на макушке и повернулась к Элис. – Я слова не выбираю, как ты заметила. Вся моя жизнь – война. Такой меня сделали, и мне трудно быть милой. Но я стараюсь. Поэтому сразу и заранее извиняюсь за все резкости, что ты еще услышишь в свой адрес. Привычки сложно искореняются. Особенно те, что привиты кем-то другим.

– Ты, главное, ножами в меня не швыряйся, как в Ирга, ладно? А остальное я потерплю.

Вик едва улыбнулась, а потом прикусила губу, хитро подмигивая.

– Заметано, Эл! – С этими словами девушка взяла из шкафа пижаму и скрылась за дверью, что располагалась напротив ее кровати. Элис здраво рассудила, что там, должно быть, ванная. Хорошо хоть, не общая – на всех.

– Общая тоже есть – на первом этаже. Но нас трое, думаю, сможем не стеснять друг друга и в нашей собственной.

Элис сокрушенно вздохнула – опять все подряд говорит вслух. В последние недели, когда реальность и сон перемешались, она начала думать вслух, чтобы родные и медперсонал ее точно услышали.

– Кстати, ты выбрала верную кровать – она теперь твоя. Я уже застелила чистое белье, Эван принес новый комплект подушек и одеяла. В шкафу ты найдешь пижаму и вещи – на первое время. Стандартный набор, который прибывает к нам после поступления новенького. В ванной тоже есть все, что нужно. Потом ты сможешь купить, что тебе нравится больше. У каждого по прибытии есть небольшой счет, на первое время хватит.

– А потом?

– Потом… Мы живем в огромном городе с кучей возможностей. Можно найти работу или получить стипендию и учиться… Можно даже выиграть в казино, если ты поцелована удачей.

– Здесь все это есть?!

– Все умирают, деточка. И врачи, и учителя, и монстры, и праведники. Кто-то начинает здесь новую жизнь, исполняет мечты… Но большинство – делают то, что привыкли, что было заложено в них изначально.

– Вот поэтому я и сижу без работы большую часть времени. – Из ванной появилась Вик в клетчатых пижамных шортах и свободной белой майке. Татуировки контрастировали с белой тканью, отчего любопытство Элис разгоралось с новой силой. – Меня учили убивать и командовать. Убить здесь никого нельзя, а про «командовать» я вообще молчу – в лучшем случае обзовут «бабой», как Родж, и отправят восвояси.

Вик распустила волосы и Элис восхищенно вздохнула. Свои-то она потеряла уже давно, как и часть ресниц. А тут прямо перед ее глазами белые-белые тяжелые пряди ниже поясницы. Красные всполохи в прическе вкупе с татуировками делали Вик этаким фриком, но Элис подозревала, что в чужой для нее реальности все эти рисунки и краски значили что-то большее, чем сиюминутное желание выделиться.

– Я пойду в ванную. Доброй ночи. – Побег был идеальным способом скрыть зависть и горечь.

В ванной комнате оказалось очень мило. Судя по всему, она была практически такой же по размеру, что и жилая часть комнаты. Душ со стеклянной дверью, большая ванна с кучей всяких тюбиков, стоявших по краям, раковина с огромным зеркалом над ней и держателем для зубных щеток. По цвету она была ярко-бирюзовая – и тут же напомнила глаза того самого соседа, что желал ей сил. На небольшом белом комоде возле раковины лежал пакет с ее именем. Элис открыла его и нашла там зубную щетку, тюбик пасты, несколько тюбиков крема и еще пару мелочей, нужных каждой девушке. Тот, кто выбирал все это, явно знал о ее предпочтениях: все эти тюбики и баночки были словно из прошлой жизни, когда она еще была в силах ходить по магазинам и выбирать себе косметику.

Элис решила принять душ, потому что отмокание в ванне грозило растянуться на пару часов и закончиться усталым сном прямо в воде. Сил на это не было, поэтому она разделась и прыгнула под жесткие горячие струи. По правде говоря, вода была слишком горячей, но Элис все еще чувствовала себя так, словно мерзнет. Это вполне могла быть фантомная привычка, оставшаяся из ее болезненной реальности. Элис до красноты растерла кожу жесткой мочалкой и, прижавшись лбом к стеклу кабинки, позволила себе заплакать. Пришлось зажимать рот рукой, чтобы ее истерические всхлипы не были слышны в комнате. Господи, она никогда столько не плакала, сколько делала это за один-единственный день в этом мире! Если так пойдет, она умрет от обезвоживания или попадет в психушку с нервным срывом. Ах да, она уже мертва, так что можно не переживать по поводу первого пункта. У судьбы странное чувство юмора: Элис так долго свыкалась с мыслью, что умрет, говорила об этом спокойно – хоть и избегала «запретного» слова, – но все равно, когда этот день настал, она плачет, истерит и пытается не свихнуться. Возможно, все это потому, что после смерти она не ожидала оказаться здесь, принимать душ и решать, что ей делать дальше. Она вообще ничего не ожидала.

Усталость брала свое, прогоняя истерику, и Элис, облачившись в голубую пижаму с простым клетчатым узором на рубашке, вышла из ванной в спальню, где горел одинокий ночник возле кровати Костры. Та уже лежала в своей постели, что-то читая.

– О, милая, все хорошо? Тебя долго не было…

– Все в порядке. Просто я отвыкла… Грелась. Простите, мисс…

– Зови меня просто Костра – не такая я и старая! Все в порядке – я воспользовалась общей.

Хоть Эван и сказал, что эта женщина не фея, было в ней что-то завораживающее, не дающее думать о ней плохо или не доверять. Одного взгляда в ее лучистые глаза хватало, чтобы почувствовать себя дома, чтобы укутаться теплом и заботой, словно любимым шерстяным пледом. Именно такой, по мнению Элис, и должна быть фея-крестная из детских сказок.

– Доброй ночи, милая. – Костра улыбнулась ей, но как-то слишком печально. – И помни: все будет хорошо.

Такое напутствие не вселяло веры в то самое «хорошо», поэтому Элис, забравшись на кровать, свернулась клубочком и накрылась с головой. В детстве казалось, что под одеялом – самое безопасное место в мире: здесь тебя не достанет ни один монстр, мама не отругает за пролитый на скатерть сок, соседский мальчишка не обзовет «железякой» из-за ненавистных брекетов. Под одеялом есть только ты сам и любой мир, который можно представить: далекие галактики, волшебный замок, домик на дереве или сказочный лес. Там нет ничего из того, что расстраивает или пугает. Вот и сейчас Элис пыталась успокоить себя тем, что здесь с ней ничего не случится. Она просто уснет.

Согретое водой и измотанное дневными событиями тело расслаблялось. Разум еще цеплялся за обрывочные воспоминания и эмоции, но сон наступал, обволакивал, затягивал в новую воронку.