Марисабель сидела на подоконнике и курила.
Сигарета у нее была модная, длинная, как и ноги в красных чулках сеточкой. Из под юбки виднелись чулочные резинки, а также краешек черных трусиков; все пацаны, естественно, пялились туда. Марисабель уже раза три отправляли домой переодеваться из этой юбки в приличное, но теперь она придумала фирменный фокус: приходила в школу в чем-то скучно-клетчатом до колен, а после уроков закрывалась в туалете – и р-раз! Некоторые одноклассники бегали подглядывать, как это самое клетчатое падает к ее ногам. Открывачка точно бегал.
Открывачка тоже дымил, кашляя, как простуженный паровоз. Вонь от его самокрутки шла какая-то сладковатая, подозрительная. Про Открывачку болтали много чего, возможно, в том числе и брехни, но по-любому все точно знали, что он сидел. Что он старше всех на два года, а такой мелкий из-за курева с детсадовского возраста. И еще неизвестно, какую гадость он курит.
Дылда морщила безразмерный нос, купированный сверху очками, и демонстративно отодвигалась подальше. Потом опять придвигалась. Бейсик рассказывал вполголоса, иногда срываясь в полушепот, и с четырех шагов его уже было не расслышать. А у Дылды к тому же не имелось опыта, она всю жизнь просидела за первой партой. И никогда не нуждалась ни в чьих подсказках с места.
– Ну?! – выдохнул Воробей. Искоса глянул на трусики Марисабели. Было непонятно, что возбуждает его больше.
– Спокойствие, – Бейсик мастерски выдержал паузу в рассказе. – Теперь обратимся к достоверным источникам информации. Как сообщает уважаемое интернет-издание «По следам»…
Он был известным приколистом. В его ушастой голове бродили безразмерные стаи тараканов, но это обычно не грузило. Хотя загрузить Бейсик при желании мог кого угодно, даже математичку, а то, что он вытворял на уроках лопуха Блинберга, особенно на лабораторных, моментально становилось общешкольными легендами. К примеру, опыт с последовательным соединением по ножкам парт первого ряда и мощным коротким замыканием на учительском столе поставил именно Бейсик, хотя к директору водили, как всегда, Открывачку.
– Ну?! – требовательно спросила Марисабель. Стряхнула пепел на голову Воробья.
Бейсик молчал, откровенно, в отличие от остальных, уставившись ей под юбку. Марисабель заерзала и юбку одернула. Дылда хихикнула.
– Теперь можно, – кивнул Бейсик, и Дылда, а за ней и все остальные грохнули уже во весь голос. Марисабель пунцово покраснела – под цвет чулок. Ей шло.
– Слушай, ты че?! – Открывачка отщелкнул в сторону окурок, попав, возможно, случайно, Воробью в бок. Двинулся на Бейсика: – Я не понял! Или базарь, или не гони! Понял?!
– Традиционно восхищен твоим словарным запасом, – кивнул Бейсик. – Так вот. Интернет-издание «По следам» сообщает любопытные подробности. В свое время, предоставляя убежище Лиловому полковнику, наша страна действовала в обход международных конвенций. Что из этого следует? А следует из этого…
Марисабель поморщилась. Про международные конвенции ей было неинтересно. Как и большинству собравшихся. Но все, даже Открывачка, знали, что пока Бейсик доберется до интересного, придется выслушать немало всяческой мути, и бороться с этим нет никакой возможности: если перебивать, он вообще ни черта не расскажет. Марисабель вынула новую сигарету, и то ли трое, то ли четверо пацанов защелкали зажигалками. Дылда отодвинулась. Потом придвинулась снова.
– Следуют из этого очень странные вещи. Я бы даже сказал…
– Шухер! – просигналил от лестницы Лысый.
Все подорвались, синхронно обернувшись в ту сторону. Воробей вскочил с корточек, теряя выгодную позицию внизу под Марисабелью, Открывачка независимо сплюнул, Марисабель судорожно спрятала за спину сигарету, затушила ее о раму и, одернув юбку еще ниже, спустила ноги с подоконника. Бейсик умолк с философским видом. Дылда делала вид, что она совершенно случайно оказалась тут, с этими людьми. Что ее вообще здесь нет.
В тишине послышались шаги. Быстрые, вприпрыжку по ступенькам. Никак не учительские.
– Отбой, – усмехнулся Лысый. – Это Стар.
Все выдохнули, расслабились. Открывачка вспрыгнул на подоконник. Воробей извертелся, теснясь поближе к Марисабели, которая с сожалением разглядывала почти целую сигарету: не прикуривать же заново? – пока Бейсик ловко не выдернул длинный бычок из ее пальцев, зачем-то засунув его за ухо. Дылда сняла очки, и ее нос вырос еще на добрых полтора сантиметра. Потом опять надела.
– Салют, – сказал Стар, появляясь под лестницей. – Народ, что за понты, полчаса вас ищу! Я же ясно сказал: в курилке.
Открывачка презрительно хмыкнул. Стар, чистюля и спортсмен, хорошист и староста класса, вообще не курил и даже почти не выпивал. А туда же.
– Ту курилку накрыли, – высунулся Воробей. – На прошлой неделе еще. Мымра теперь лично ходит проверять, а мы здесь тусуемся.
– Мог бы предупредить!.. – обернулась к нему Дылда.
И тут же осеклась под уничижительным, как отрава для насекомых, взглядом Марисабели. Та оперлась пятой точкой на подоконник, скрестив красно-сетчатые ноги; Открывачка ненавязчиво облапил ее за плечо, и его пятерня была сброшена оттуда столь же ненавязчиво, но жестко, коротким изящным движением. Дылда так не умела. Впрочем, ей и не требовалось.
– Короче, – сказал Стар. – К делу. Насчет Евы.
Все посмотрели на Бейсика.
Одна Дылда не отрывала глаз от Стара. И увидела, как на его мощной загорелой шее прыгнул кадык от непроизвольного глотка. Больше никто не заметил, даже Марисабель. Хотя кто ее знает. У нее имелись рецепторы на всех выступающих частях тела, как любил выразиться Бейсик.
Сейчас Бейсик молчал. С таким видом, будто все это его совершенно не касается.
– Сдаем по двадцатке, – сказал Стар.
– А не жирно? – возмутился Открывачка.
– Во-во! – подхватил Воробей. – Может, пускай ихний профсоюз сдает? Мы-то тут при чем?
Народ зашелестел, зароптал, завозмущался. Открывачка закурил новую самокрутку и расчетливо пустил струю вонючего дыма по касательной вверх, прямо в лицо Стару. Тот поморщился, отмахнулся ладонью. Физиономия у него была несколько обалделая. Марисабель взлетела на подоконник, грациозно отпихнув Открывачку локтем. Положила ногу на ногу и тут же поменяла ноги местами. Воробей издал судорожное пыхтенье; совершенно зря, поскольку трюк предназначался адресно Стару. Дылда отвернулась.
– И на что сдаем? – поинтересовалась Марисабель. В ее нежном голоске прозвенело как минимум с десяток смыслов, один порочнее другого. Дылда развернулась обратно.
– На венок, – хихикнул Воробей.
Дылда и Марисабель разом шикнули, а Открывачка сверху дал щелбана. Воробей заткнулся.
Стар пожал накаченными плечами:
– Я, кажется, уже всем рассказывал. Ладно, может, кто-то не в курсе… По-моему, неплохая идея. В учительской говорят, Ева черт-те сколько не была в Срезе, так что, думаю, будет в тему подарить ей путевку на две недели, на сразу после экзаменов. Наш у нее последний, я узнавал в учительской. Красиво, правда? Не попсово, как сервиз или там что. У кого из народа не спрашивал, все за. Но если кого давит жаба на двадцатку…
Он обвел притихшую курилку бреющим взглядом с высоты своих метр девяносто три, снова незаметно сглотнул и добавил:
– Все-таки сороковник. Не каждый день.
Тишина под лестницей стала осязаемой, будто клубы сладковатого дыма.
Бейсик откровенно кайфовал.
– Если я правильно оцениваю ситуацию, – наконец начал он, поправляя дамскую сигарету за оттопыренным ухом, – среди нас есть о-очень малоинформированные личности. Повторяю специально для этих некоторых: как стало известно вчера во второй половине дня…
– Шухер, – сообщил Лысый.
– Присаживайтесь, госпожа Роверта.
– Анчарова, – автоматически поправила она.
– Да, конечно, – без улыбки согласился сотрудник, заглянув в бумаги. – Анчарова Ева Николаевна. Садитесь.
Он был в штатском. Впрочем, он и вправду был штатским: цивильный характер некоторых спецслужб – одно из завоеваний демократии. Серый костюм с желтым галстуком, не вызывающим, а просто безвкусным, и никакое кабинетное лицо. Эва не могла понять, с этим ли человеком она разговаривала в прошлый раз – или с другим, похожим?
– Вас пригласили, чтобы задать несколько вопросов. Но прежде всего примите наши соболезнования, Ева Николаевна.
Она приняла, утвердительно опустив ресницы. Этого достаточно. Дальше.
На столе перед цивилом, кроме компьютера, телефона и разрозненных кип бумаги, имелась тезеллитовая статуэтка дракона из серии «На память о Срезе» и фотография в тезеллитовой же рамке, развернутая так, что не разглядеть, кто на ней изображен – а любопытно. Любопытно Эве было и в прошлый раз, да и дракона она запомнила: значит, стол тот же самый. Но, может быть, сотрудники за ним меняются посменно?
– Кроме того, я от имени нашего ведомства хотел бы извиниться перед вами, – сказал он, и Эва вскинула голову. – За допущенную утечку информации. Поверьте, мы сожалеем об этом, Ева Николаевна.
Разумеется, она не собиралась ничего демонстрировать, протестовать, идти на конфликт. Хотела снова опустить ресницы: переходите к следующему пункту, и поскорее. Иронический смешок вырвался сам собой, беззвучный, как грамотная подсказка с первой парты, почти без движения губ. Но цивил, видимо, в свое время отнюдь не блестяще учился в школе.
– Мы сожалеем, – с нажимом повторил он. – Может быть, кофе?
Эва отказалась. Тоже беззвучно, раз уж до него так хорошо доходит.
– А я, с вашего разрешения… Люда!.. Кстати, я бы рекомендовал, кофе у нас хороший. А разговор нам с вами предстоит долгий. И ответственный.
– Уговорили, – она усмехнулась уже откровенно, ядовито. – Со сливками.
– Два кофе со сливками, Люда. И проследи, чтобы нас не беспокоили.
Он замолчал, уткнувшись кабинетным лицом в компьютер: техническая пауза для секретарши. Эва едва сдержалась, чтобы не заерзать нервно на стуле. Как это все неприятно, тревожно, не вовремя. Сегодня вроде бы должны дать разрешение на кремацию, его нужно завизировать в трех местах, разбросанных по городу, и успеть до шести. С этим допросом она рассчитывала отстреляться, как всегда, самое большее за полчаса; наивная. «Долгий и ответственный разговор. Не беспокоить».
Какого черта им от нее может быть нужно – теперь?!
– У вас возникли трудности с похоронами?
О проекте
О подписке