Филомат.
ТЕПЕРЬ прошу вас перейти к четвертой разновидности духов.
ЭП. Та четвертая разновидность духов, которую язычники именовали Дианой и ее странствующим двором[225], а у нас назвали феями (как я уже говорил) или «нашими добрыми соседями», была одной из тех иллюзий, что особенно распространились во времена папизма. Хотя дьявольские пророчества признавались одиозными, тем не менее те, кого этот вид духов увлекал и вдохновлял, считались наиболее удачливыми и успешными. Если говорить о многочисленных праздных байках, основанных на этой иллюзии, – что были король и королева фей, об их забавном дворе и свите, как они имели десятину и пошлину на все добро[226], как они свободно перемещались и ходили, ели и пили, и делали все остальное, подобно обычным мужчинам и женщинам, – полагаю, это более напоминает Елисейские поля Вергилия[227], а не то, во что следует верить христианам. За исключением в целом того, что, как я уже неоднократно говорил, Дьявол обманывал чувства разных простаков, заставляя их верить, что они видят и слышат то, чего нет на самом деле.
ФИЛ. Но как могло случиться, что многие ведьмы отправились на смерть с тем признанием, что они были перенесены с феей на такой холм, в который, открыв, вошли и увидели там прекрасную королеву, которая, тогда же разродившись, дала им камень, обладающий различными достоинствами, который не раз был предъявлен в суде?[228]
ЭП. Я говорю об этом так же, как говорил ранее о воображаемом изнасиловании духом, находящимся в некоем теле. Разве не может Дьявол представить воображению, когда их чувства притупились и как бы заснули, такие холмы с домами внутри, такие блестящие дворы и свиты, и всякое такое, в чем ему захочется обмануть; а в то же время, когда их тела бесчувственны, – что несут в своих руках какой-то камень или тому подобное, полученное, как он заставил их вообразить, в том месте.
ФИЛ. А что вы скажете о предсказании ими смерти разных людей, которых они, как утверждают, видели в этих местах? Это вещий сон (как они говорят), который они видят наяву?[229]
ЭП. Полагаю, либо они не были достаточно строго допрошены, что привело к такому бесхитростному обоснованию их пророчеств, либо же, думаю, это также возможно подобно тому, как Дьявол может пророчествовать, обманывая тем самым их воображение (как в другое время открыто общается с ними по поводу их прорицаний), то есть перед нами всего лишь своего рода видение, в котором он обычно подделывает Бога у язычников[230], как я уже говорил вам ранее.
ФИЛ. Я бы хотел теперь узнать, могут ли подобные духи являться только ведьмам или же они могут являться кому-то еще.
ЭП. Они могут так поступать со всеми: с невинными, либо чтобы запугать, либо чтобы казаться добропорядочными людьми, а не нечистыми духами; и с ведьмами – в ознаменование их безопасности, чтобы невежественные магистраты не могли казнить их, как я уже рассказывал. Но как о первых следует сожалеть, поскольку они мучимы поневоле, так других (которых можно распознать по тому, что они присваивают себе способность пророчествовать), той разновидности, говорю, следует наказывать столь же строго, как любых других ведьм, и даже строже, поскольку они выполняют работу притворно.
ФИЛ. А что заставляет духов носить столь различные имена?[231]
ЭП. Именно мошенничество того самого Дьявола, который вводит в заблуждение некромантов бесчисленными поддельными именами для себя и своих ангелов, в частности, заставляя Сатану, Вельзевула и Люцифера[232] быть тремя различными духами, хотя в двух первых мы обнаруживаем лишь два разных имени, данных в Писании князю восставших ангелов[233]. Подобно ХРИСТУ, который князя бесовского называет Вельзевулом в том месте, которое я уже привлекал, оспаривая наличие у всяких еретиков власти изгонять бесов[234]. Согласно Откровению ИОАННА, древнего искусителя зовут Сатана, князь падших ангелов[235]. Последнее же, а именно Люцифер, всего лишь аллегорически взято от утренней звезды[236] (такое название встречается в разных местах Писания) в силу его прежнего, до своего падения, превосходства (я имею в виду их князя) при творении. Поэтому я говорю, что он обманывает ведьм, приписывая себе разные имена, как если бы каждая другая форма, в которую он трансформируется, была бы другой разновидностью духа.
ФИЛ. Однако я слышал много больше странных сказок об этих феях, которые вы так и не рассказали.
ЭП. Я поступаю так же, как во всех остальных своих рассуждениях. Поскольку в основе нашей беседы ваши вопросы, обращенные ко мне при встрече, относительно того, существуют ли такие явления, как ведьмы или духи, и обладают ли они какой-нибудь властью, то я во всех своих рассказах сконцентрировался только на том, чтобы доказать, что такие явления есть и возможны, предоставив то количество примеров, которое считаю разумным. И это удерживает меня от дальнейшего углубления до исполнения роли словаря, пересказов всего, что я когда-либо читал или слышал по этой теме, ибо это вышло бы за рамки доверия и стало напоминать скорее обучение противозаконным искусствами, чем их отвержение и осуждение, что относится к обязанностям всякого христианина.
Филомат.
ТЕПЕРЬ, чтобы завершить нашу беседу, поскольку я вижу, что она затягивается, какого наказания, по вашему мнению, заслуживают эти маги и ведьмы? Насколько я понимаю, вы считаете их всех одинаково виновными?
ЭП. Они должны быть преданы смерти согласно Закону Божьему, гражданскому и имперскому, а также муниципальным законам всех христианских народов[237].
ФИЛ. Но, скажите, какого рода смерти?
ЭП. Обычно применяют сожжение, но это неважно, и в каждой стране применимо то, что соответствует ее законам и обычаям.
ФИЛ. А не следует ли учитывать для исключений пол, возраст или ранг?
ЭП. Ничего подобного (если таково решение законного магистрата)! Ведь это высшая степень идолопоклонства, в отношении которой никаких исключений Законом Божьим не предусмотрено.
ФИЛ. Но нельзя ли пощадить детей?
ЭП. Можно, ничуть не подмывая моего вердикта. Ведь они не настолько разумны, чтобы практиковать подобные вещи. А для тех, кто оказался в компании [ведьм] и не раскрыл этого, малый невежественный возраст, несомненно, служит оправданием.
ФИЛ. Я вижу, что вы осуждаете всех, кто как-либо осведомлен в таких ремеслах.
ЭП. Без сомнения, поскольку, как уже сказал, говоря о магии, все советующиеся, доверяющие, праздно наблюдающие, принимающие или привлекающие этих умельцев[238] виновны в равной степени, как и сами практикующие.
ФИЛ. Может ли тогда государь или верховный магистрат пощадить или проигнорировать того, кто виновен в этом ремесле? Полагаясь на некие важные основания, известные ему?
ЭП. Ради дальнейшего расследования, государь или магистрат могут отложить их наказание на такой период, который сочтут подходящим[239]. Но, в конце концов, сохранять жизнь и не бить, когда Бог велит бить и сурово наказывать за столь гнусный проступок и измену Ему, – это не только противозаконно, но, несомненно, не меньший грех для того магистрата, чем когда САУЛ пощадил АГАГА. И это вполне сравнимо с самим грехом колдовства, как заявил тогда САМУИЛ[240].
ФИЛ. Конечно, я думаю, что, поскольку это преступление должно быть строго наказано, судьям следует остерегаться осуждать кого-либо, кроме тех, в чьей вине они уверены, и не полагаться на россказни болтливых старушек[241] в таком важном деле.
ЭП. Судьям действительно следует опасаться того, кого они осуждают, поскольку это тяжкое преступление (по словам СОЛОМОНА): «Осудить невиновного то же, что оставить виновного на свободе»[242]; также не следует принимать в качестве достаточного доказательства свидетельства какого-нибудь опозоренного человека, поскольку это запрещено по закону.
ФИЛ. А сколько же тогда признаний тех, кто уже признан виновным, может сработать против обвиняемого?
ЭП. Суд[243] должен служить толкователем нашего закона в этом отношении. Но, по моему мнению, поскольку в деле об измене государю дети, жены или никогда прежде не опороченные персоны могут, по нашему закону, служить достойными свидетелями и доказывать, уверен, что много более весомые основания позволяют признать достаточными такие свидетельства в вопросах измены Богу[244]. Ведь кто, кроме ведьм, может представить доказательство и, соответственно, быть свидетелем деятельности ведьм?[245]
ФИЛ. В самом деле, полагаю, они не захотят довериться какому-нибудь порядочному человеку. Но что, если они обвиняют людей в том, что те присутствовали на их воображаемых собраниях своим духом, в то время как их тело лежало бесчувственным, как вы рассказывали?[246]
ЭП. Я думаю, что они ничуть не менее виновны, поскольку Дьявол никогда не осмелился бы заимствовать их тень или подобие для такого дела, если бы на это не было их согласия. А согласие в таких делах означает смертный приговор по нашим законам[247].
ФИЛ. Тогда САМУИЛ был ведьмой, если Дьявол предстал в его облике и изображал его, отвечая САУЛУ[248].
ЭП. САМУИЛ был мертв задолго до того, и поэтому никто не может оклеветать его причастностью к противозаконному искусству. Причина, по которой, как я понимаю, Бог не позволит Сатане использовать облик или подобие каких-либо невинных людей в такие противозаконные моменты, заключается в том, что Бог не допустит, чтобы какие-либо невинные люди были оклеветаны этим омерзительным отступничеством, поскольку тогда бы Дьявол нашел новые способы оговорить лучших. И это служит для нас доказательством в отношении тех, кого уносят с собой феи, которые никогда не видят чьих-либо теней при том своем дворе, кроме тех, кого после этого пытаются сделать братьями и сестрами в своем ремесле. Это также засвидетельствовано признанием юной девушки, терзаемой духами, насланными на нее колдовством[249]. Несмотря на то, что она видела облики различных мужчин и женщин, терзавших ее, и называла людей, которых эти тени представляют, все же ни один из них не был признан невиновным, но все безусловно осуждены по еще более тяжким обвинениям, и большинство из них в этом созналось. Кроме того, думаю, редко приходилось слышать заявления об обвинении в причастности к таким преступлениям кого-то, известного своим сообщникам лично и не понаслышке, пусть даже его виновность в колдовстве нельзя было точно установить, кто по крайней мере не был бы широко известен своей порочной жизнью и репутацией. Так ревнив Бог, говорю я, к молве о тех, кто невиновен в подобном. Также имеется два хороших средства, которые можно использовать для их испытания. Первое – найти у них метку и проверить ее на бесчувственность[250]. Второе – их плавание по воде, что подобно тому, как при скрытном убийстве, если убийца когда-либо после возьмется за труп, из того хлынет кровь, будто взывая к небу об отмщении[251]
О проекте
О подписке