Масоны

 
Нет, один в поле не воин.
Не воин.
Один в поле воин!
Воин!
Учиться в игре-повторялке.
Пора бы.
Не надо делать по кальке!
Не надо!
Солгать? Вне сомненья,
Скверно.
А ложь во имя спасенья?
Наверное.
Простить, чтоб без груза.
Мудро.
Не дать обидчику спуска!
По кудрям!
Разбаловать и испортить?
Иначе.
Не долюбить и отторгнуть?
Заплачет.
Во всём виноваты масоны!
Возможно.
Ступай меж оврагом и склоном
Осторожно.
 

Авось

 
На сигаретной пачке фотография какого-то красно-чёрного марева,
Пожарная инструкция отсвечивает от жаркого красно-жёлтого зарева,
В технику безопасности рука отрезанная нового ничего не добавила,
Ибо кровью засохшей, чёрной на белом уже было написано правило.
«Но со мной-то, со мной не может случиться некое совокупное палево» —
Сказал человек, нет, просто сжал до «Авось», и тут же гадюка ужалила,
Съел крокодил, к птенцам унесла орлица в гнездо, супруга оставила,
Сгнила печень и лёгкие, выпали зубы, шпана подножку подставила,
И Бог не пустил в рай.
 

Рифма

 
Есть ли в мире рифма,
Которая смогла бы
Кружевом своим зарифмовать нас всех:
Сильных, как и слабых,
Дворников и лордов,
Как то, что у каких-то тех ещё дурёх
Сотни тыщ просмотров,
С тем, что интервью о
Преодолении метафизического страха бесконечности
Близкое к нулю (а,
Может, даже ниже)
Глянуло несчастное, в общем-то, число —
Что нас может ближе
Сделать, что за рифма
Свяжет своей нитью весь этот ералаш?
Видно, только в фильмах
Случается такое
И то, после убийства какого-то мурла.
Оставь его в покое,
Рифму – что, не видишь? —
Как бы ни старался, сегодня не нашёл.
 

Пружина

 
А ведь корень – отрицание того, что есть,
Когда то, что есть – ни пить, ни есть,
Ни те дать, ни взять не просит просто потому,
Что есть вещь в себе, как в корове «Му».
 
 
И вот мы стои́м себе, но каждый на своём,
И, возможно, кто-то или оба предаём
То, что есть и не прекратит существовать,
Даже если в грунт его ногами затоптать,
 
 
Закидать камнями, шапками и остальным,
Или просто вскользь упомянуть о нём: «Бог с ним».
Но, неважно, с ним Бог или с кем-то там ещё,
Рано, поздно, но пружина распрямится. Щёлк.
 

О нянечках и т. д

 
Когда отгремели все пушки
И стихло лязганье сабель,
И нянечка всех уложила,
И ушла к своему Порфирию,
 
 
Мундштук кислородной подушки
Отставив, память сказала
Сознанию на койке напротив:
«Давай заключи́м перемирие».
 
 
И памятей в мире много,
И столько же в мире сознаний,
И нянечек милосердных,
И многие нянечки замужем,
 
 
И ходят сознания под Богом,
Под Богом сознания воюют,
И Бог будто не возражает
(В последствии, может и за́ уши).
 
 
И кто-то, к примеру, чтоб память
Не мучила больше сознание,
Сказал, что Бандера был классный,
И то же про Джозефа Сталина;
 
 
Или, чтоб чувства не ранить,
Всем тем, кто и так полумёртвый,
Сказали: «Что вас не убило,
То было всё сделано правильно».
 
 
Я тоже, не будучи белым
Каким-то таким исключением,
Желая, чтоб и мои память
С сознанием друг друга пору́чкали,
 
 
Простил и себя, и всех в целом,
И даже пошёл чуть-чуть дальше,
Чем просто простил – я простился
Со многими закорючками
 
 
В вопросе самоидентификации:
Мне не нужен Берия,
Не нужен Шухевич,
Не нужен ни коллективный Запад,
Ни индивидуалистический Восток,
Чтобы, разбуди меня посреди ночи,
Сказать: «Я есть», нет, просто быть
Наедине с Богом.
 

Как свергнуть царя

 
Берёшь.
Свергаешь.
Остаёшься в голове без царя.
Говоришь: «Ля-ля-ля», можно «Кря».
Царь тебе: «Ай-ай-ай», может – «Зря».
Дальше живёшь.
 

Лажаешь.

Брат-3

 
И. В. Джугашвили
Отрезал Даниле,
Что сила – в силе.
Потом они пили,
Грубо шутили,
И им приводили
Революционеров,
Контрреволюционеров,
Шампуней-кондиционеров,
И они их били, били, били, били, били,
И волосы мыли
(Всё равно натекло).
Но тут А. Я. Невский
Открыл занавески
И, статный и веский,
Молвил Даниле,
Что правда – не в силе.
Лучи всё же били
В стекло.
 

Сентябрьская зарисовка

 
…И шли мы вдоль озера. Громкость шагов
Раз за разом щекотала пределы
Хладнокровия лягушек, и те с берегов
Бросались в спасительно-мутное тело
 
 
Воды. В том плавном сентябрьском дне
Облака одуванами висли на небе,
И кронам деревьев, и клочковатой траве
Раскинуться выпал Небесный, знать, жребий.
 
 
Потом мы взобрались на взгорье, а там —
Бутылок гора; и ты давай про Любляну.
А я, что отчизну в обиду не дам,
Что надо пенять за гору́ Чингисхану
 
 
И прочим, всем тем, кто до Европ не дошёл,
Топча Россию; и кто из Европ этих вышел
Топтать Россию – её тоже довёл
До свалки, что на полянке повыше.
 
 
И ты согласилась: лихой жребий пал
На плечи России. Ну и я согласился,
Что внешним орда́м изнутри помогал,
По сути, любой, кто внутри открестился
 
 
От Неба. А после, какое-то время спустя,
Ты слушала аудиокнигу про то, что
В Японии дети не мучат котят
Почти что. А здесь… здесь бывает им тошно.
 
 
Как минимум, нам одноглазый один
Попался. С тобою мы видим нередко,
Как кормом жалеет безбожно сухим
Его наша набожная соседка.
 
 
Не знаю, есть ли подобные ей
В Японии, тем паче – подобная той, кто
Меня среди этих сентябрьских дней
Держит за руку, лишь Небом и только
Суженная.
 

Комплексный подход

 
Он:
А вы слышали, как на четвёртом этаже
Плач ребёнка перекрикивает мать
Лютым «Жри давай, мать-перемать»
И т. д.?
 
 
Она:
Я с ней общалась уже.
 
 
Ещё одна:
А я молилась о ней.
 
 
И ещё одна:
Я звонила в органы опеки, но
Мне закралась мысль: в детдоме малыша
Ожидают, может, пригоршни люле́й
Или хуже что. А так… есть дом.
И сбросила вызов.
 
 
Он:
Так и жить в этом подлом статусе-кво?
 
 
Ещё одна:
Я буду молиться о ней.
 
 
Она:
Ты же менеджер по образованию и мужик,
Так давай, принимай вызов.
 
 
После чего,
Он сказал примерно следующее:
Время собирать камни, время разбрасывать камни…
Если вернуться к той даме – рука тянется бросить камень,
Но должен целиться камень не только в дым, но и в пламень,
То есть, во всё, что ту даму низвергнуло в недомаму,
 
 
А именно: в культурные, социальные, экономические,
политические и метафизические условия, способствующие
оскотиниванию и демонизации людей. В решении этого
вопроса требуется комплексный подход, и меня с моим
дипломом здесь явно недостаточно. Должно произойти
какое-то повальное просветление и точечные репрессии.
Вот.
 

Просветление

 
Гордыня:
Я знаю.
Честность:
Я не знаю.
Сократ знает,
Что ничего не знает.
Смирение:
Бог знает.
Фигура речи:
«Бог его знает».
Глупость:
Не знаю, но сделаю.
Храбрость:
Знаю, но сделаю.
Зависть:
Знаю, но не сорадуюсь.
Восхищение:
Знаю и не нарадуюсь.
Мудрость:
Знаю, но Бог знает лучше.
Просветление:
Объектсубъектипознаваниеединойгу́щей.
 

Хлястики

 
…И снова про ниточки, хлястики, хвостики,
Которые выпрастываются
Даже сквозь кожу, сквозь майки, сквозь шубы
И превращаются в заправские джойстики
Судьбы. Об этом чуть позже.
 
 
Мысль, не доведённая до конца,
Превращается в хлястик.
Эмоцию, не пережитую до рубца
На сердце, ищите в соннике
Как какого-нибудь прохвоста.
Я видел одного, скалящего зубы
На подоконнике.
 
 
И вот ты идёшь, а из тебя сочится
Недодуманное, не пережитое,
И ты путаешься в хлястиках,
Спотыкаешься такой потешный,
И, вдруг, тебя за них хватают грубо
И волочат. Тебе – остается волочиться.
 
 
(Может схватить и Бог
За хо́хол лживый, грешный)
 
 
Или, чудом от всех увернувшись,
Ты прибегаешь к ослику Иа-Иа и говоришь,
Мол, возьми себе мои хлястики,
Забери себе все мои хвостики.
И осёл, вероятно, согласится,
Но судьба мягко скажет: «Шиш».
Ибо всё надо разруливать самому.
 

Так говорил Заратуштра

 
Говорит, что не хватает приключений,
Не хватает королевского простора,
Не хватает в пшённой каше натрий хлора,
Не хватает с неба звёзд и откровений,
 
 
Не хватает до семи во лбу двух пядей,
Но хватило всё ж удачи, чтобы встретить
Заратуштру в МФЦ – он номер третий
Был, а тот – тот просто, Бога ради,
 
 
Не пытайте, что там делал Заратуштра.
Но он сказал:
 
 
«Найди благородное дело,
Запасись терпением
И постарайся не быть нытиком и дураком.
И будет тебе приключение».
 
 
Ну а после, как к окошку подошёл он,
В смысле тот, другой, не Заратуштра,
Был он несколько другим уже, ему́ штраф
В этот раз простили – он был полон
 
 
Решимости найти благородное дело,
Запастись терпением
И прекратить быть нытиком и дураком,
И перестать быть нытиком и дураком.
 

Узкая специализация

 
Тренировал связки
В гаммах до «си» и обратно.
Читал на ночь сказки
Про бременских музыкантов.
 
 
Натруживал пальцы,
Мозолил об медные струны,
Элегии, вальсы,
Сонаты, каприччио ну и
 
 
Дальше по списку
Разучивал, ум напрягая,
Столовую миску
Не ведал с похлёбкой до края.
 
 
Во имя искусства
Немалые вытерпел жертвы,
Соседские буйства
К тому же издёргали нервы.
 
 
Потому
Он
Спорол
Духовно и политически безграмотную чушь.
 

Шри Рамана

 
Радость преодоления,
Радость нахождения
 
 
В смысле – пребывания,
В смысле – отыскания.
 
 
Радость поиска лучшего,
Для радения пущего,
 
 
Как же тут не нарадоваться,
Когда всё коту Масленица.
 
 
Даже как бы и совестно,
Если вдруг стало горестно,
 
 
Или не пахнут бегонии
Из-за какой-то агонии.
 
 
Можно, если получится,
По-геройски отмучиться —
 
 
Радостью преодоления
Станет это мучение.
 
 
Это если получится
От мучений не скрючиться.
 
 
Вот, у святого, побитого
Поли- ли, просто артритом, а
 
 
Потом замаячило
Что-то слишком злокачественно,
 
 
Взор оставался радостным. Всегда.
 

Отражения

 
«Я очень прост» – сказал тихо Бог, но разнеслось по вселенной,
Устроившейся на кончике тонко откалиброванных переменных;
Не стоит забывать про черепаху, четырёх слонов и сверху Землю,
И человека, о человеке надо помнить непременно.
 
 
«Я простачок» услышал некто, взявший фамилию «Сорос»;
«Я неглубок» прошло сквозь сознания, где не гулял логос;
«Я неделим» расслышал философ, из уха выдернув волос;
«Я очень прост» дошло до ребёнка, ему понравился Голос.