Радуга

 
Так же всё зелёные незрелые,
Синим уж давно всё фиолетово,
Красные до самого до белого
Силятся каления, но бе́з толку.
 
 
Белый… остаётся поза призмою
Чистой, безраздельною отчизною,
Пусть бы даже всей своей палитрою
Радужной мешались часы битые
 
 
Дети-отщепенцы. Не поможет им
Гложущую черноту под ложечкой
Выбелить ни то, ни это сборище,
Встречи их чреваты мордобоищем.
 
 
Нужно как-то солнечно-оранжево
Эту запломбировать пропажу:
Возможно – хватит только им отваги ли? —
В сердце отыскать источник радуги.
 

Всеведущий

 
Бог, знающий
Который час в любое время ночи
Или дня,
И может перемножить
Песчинки пляжные на волосы
Всех отдыхающих,
Знает ли Себя?
Что за желания
В междусекундье могут вспыхнуть
У Него
И как всколы́хнуть
Причинно-следственные полосы
У мироздания?
Ничего,
На самом деле, Он
Не знает.
 

– 2019 ~

Искренность

 
Мы искренне ударяем,
А мы искренне заблуждаемся,
А мы искренне желаем
Вам здоровья и процветаньица,
А мы искренне не знаем,
Помогут ли им пожеланьица,
А мы искренне устали,
Лежим, больше не бодаемся.
 
 
А мы затёрли пластинку,
И нету больше искринок,
Плывём через всё по-старинке
Сонными карпами.
 
 
А глубже пустопорожия
Стреляет искра ещё Божия
Тихими залпами.
 

Губа

 
Токката музыкальней музыканта,
Картина живописней живописца,
Поэма поэтичнее пиита,
Плакат идеалогичней замполита,
Писание святей архимандрита,
И, может, так оно и надо.
И если не выходит насладиться
Картинностью и благозвучьем актов
Живого, полнокровного прелата,
Майора, рифмоплёта (малевал-то
Художник, если честно, небылицу),
То буду вверх закатывать обратно
Губу:)
 

Асимметрия

 
Пока в самолёте стюард,
Разложивши товар на тележке,
Монотонно, монотонно его хвалит,
 
 
Бог христиан
Каждую душу дует,
Каждый парусник правит
Так, что кто-то стонет потом под тонной
Жести, а в ком-то сваи, ставни
Противятся ве́трам свирепым,
А дети, блаженные, все, кто без шлака,
Входят не с улицы в рай – со двора,
Мимо упёртого рогом Петра,
Козерога по знаку зодиака.
 
 
Пока пассажиры (я, лично —
Нет) внимают стюарда речи,
Прищуриваясь, принюхиваясь,
 
 
Бог, как Он есть,
Людей скармливает карме,
Хотя тоже, блин, асимметричной.
 

Рыбалка

 
Тот же рыбак,
Нить, поплавок,
Те же зелёные штаны,
Тот же в ряске с кувшинками пруд.
 
 
Разве – пустяк:
Снизан крючок;
Всплески подсечек не слышны,
Губ они рыбьих больше не рвут.
 
 
Если всё так,
В чем же здесь прок?
Супа не сваришь без блесны.
Вроде добавить нечего тут.
 
 
Но сам рыбак,
Видимо, смог
Нечто словить из тишины,
Раз до сих пор люб ему пруд.
 

Молитва № 1

 
Увидевшим в Боге лишь доброго малого
Нужны слюнявчики;
Не зрящие Милость за буквенным саваном
Живут для галочки;
В спирали галактики или рапановой
Не чующим Гения,
Видимо, только и быть, что болванами
(Прошу прощения).
 
 
О Бо́же мой
Ультрамариновый,
Веди меня спирально,
Ни сентиментально,
Ни искорёжено.
 
 
Молитвы обычно скрепляют
Аминями.
 

Человек уходит на обед

– Марие Маховой

 
Человек уходит на обед.
Человек должен быть согрет.
Человек заходит в туалет;
Выходя, он тушит свет.
 
 
Человек теряется, когда
Попадает между нет и да,
Да, особенно, когда черта
Не видна, и нет следа.
 
 
Человеку хочется домой,
Человеку легче, если строй,
Если жезлом стройный постовой
Путь указывает прямой.
 
 
Человек садится за обед,
Человек обязан быть согрет;
Человек влетает в туалет,
Налегке, он жёлтый свет
 
 
Забывает редко отключить,
Ибо счётчик ватты накрутить
Может так же, как дать пить,
Человеку заплатить
 
 
Будет нечем за его обед.
Но пускай бы даже выбрал нет
Вместо да – «Тушите свет!»
Могут выкрикнуть во след.
 
 
Человеку хочется домой,
Разогретый борщ и домовой
Ждут его. Ещё, порой,
Человеку хочется Домой.
 

Тыры-пыры

 
Время Салтана кануло в окиян,
А сёстры всё так же готовы рожать,
Пусть не настолько пригож и румян
Новый герой, и не царская стать.
 
 
Впрочем, и сёстры, те первые две
Всё так же фантазией обделены;
Только у третьей в златой голове
Мысли не только лишь от головы.
 
 
И вот, как и раньше, по старшинству
Сёстры заветные дуют слова
В уши вселенной, ей быть начеку
Сам Бог велел, сняв бремя с Себя.
 
 
Первая сказала:
«Кабы я была и т. д.,
Родила бы либерала».
 
 
Вторая маза́ла:
«А кабы я была и т. п.,
Родила бы консервала».
 
 
Третья говорит:
«А я хочу родителем
Быть радужному дитяти,
Ни мышонку, ни лягушонку в жизнь не стану доро́гой,
Ибо грызунов и земноводных и так уже порядочно много».
 
 
Вселенная настрочила герою телеграмму,
Бледный герой в кожанке появляется на пороге;
Ну кто же, кто из этих троих окажется мамой?
{Прервемся на рекламу}
 

0

 
Из взвеси неуловимой,
Меньшей наполовину
Всего, что есть только в помине,
 
 
Оттуда, сквозь оболочки,
Откуда мелькают носочки
Математических точек,
 
 
Всё видится, вероятно,
И все круговерти понятны,
И даже откуда пятна
 
 
Берутся на солнце и брюках…
И как рождаются в муках,
Чтоб после было приятно,
 
 
Минув боль,
 
 
Поделиться на ноль.
 

О гранате, ядре и скорлупе

– Егору Летову

 
Кто-то мосты да шпагаты,
Кто-то метает гранаты,
Кто-то играет сонаты,
Кто-то же любит как брата
Панка, похожего на пирата.
Кто-то вовсю полима́тит^[2]:
На шпагатах отсидел,
Все гранаты отметал,
Пианину оттолкнул,
Панков хмурых отлюбил
И сказал: «На сегодня хватит».
 
 
Можно и снизить планку:
Просто сесть на шпагат и полюбить панка
Или ловко метнуть гранату и полюбить панка,
Сквозь рыки и колючие на́росты
С душою как у подснежника —
Нежною-нежною, нежною-нежною,
Которая просит: «Не бейте людей, пожалуйста».
 

Как есть

 
Бог в невинности своей подумал, что
Люди будут благодарны посреди
Тигров саблезубых, ящеров. Ещё,
Лучшее, конечно, брезжит впереди.
 
 
Люди думали в невинности своей,
Что то лучшее – уж лучше бы сейчас,
Сразу, без колечек ядовитых змей
И неядовитых тварей в другой раз
 
 
Можно как-нибудь, а лучше – никогда,
И, особенно, не с мордой, а лицом,
Ведь невинность человечья иногда
Когти рвёт за первым же углом.
 
 
Бог невинный говорит, мол, помогу
Бремя это вам, наивным, донести.
Люди из своей повинности Ему
Терпят часто; редко – из любви.
 
 
Потому всё есть, как есть.
 

Сегодня

 
Сегодня поди
Революции не задумывают
Романтики,
Делают фанатики,
А после
Развязывают бантики
На сливочных тортах
Какие-нибудь простиго́споди и
Пляшут у всех прочих
На гробах.
 
 
Сегодня
Весь человеческий опыт —
На щёлк,
 
 
Все горькие соты —
На щёлк;
 
 
К романтикам и фанатикам
Сегодня
Особый счёт:
 
 
Без-запросностью
Они уподобляются
Простиго́сподям.
 
 
Простит ли их сегодня
Господь?
 

Второй тур

 
Как ты разделишь людей сегодня,
Мой доброхотный?
 
 
Я предложу им джемпер без литер,
Без логотипов, тихий; добротный,
Однако же, вязанный не на раз.
 
 
Я дам им тот же барашковый свитер,
В этот раз, громче, понаворотней,
С лейблой простроченной «Adidas».
 
 
И, наконец, я скажу, посмотрите,
Есть полиэстровый ультрамодный.
Эта глупая шерсть не про вас.
 
 
Ну, а потом, чем же, мой милый,
Обьедини́шь их?
 
 
Всем, кто оденет вязаный свитер
Без нарочитых, лживых и лишних
Слов и прикрас, будет мой сказ:
 
 
«Поздравляю, вы прошли во второй тур!»
 

Алтарь

 
Мириады лилипутов, миллиарды листьев папоротника сгнили,
Чтобы
На заводах маслянистые останки в радужный бензин переродились,
Чтобы
На заправке было чем заправить самоходную изящную карету,
Чтобы,
Соблюдая, реже нарушая ПДД, вовремя притормозить к обеду,
Чтобы,
Чьи-то жизни кинув животу, сердца сохранить алтарь горящим,
Чтобы
Увенчать все жертвы прошлого каким-то или чем-то настоящим.
 

– 2020 ~

Чей Крым?

 
Сейчас
(О, всё – поминутно
В потоке мутном
Бытия;
Через час
Или через века,
Когда-то точно,
Всё то, что прочно,
Станет песком),
Сейчас же, пока —
Где чище вода,
Роднее гавань
И крепче камень
Ты встал на причал,
Говорят – навсегда.
 
 
Но только Бог
Без срока аренды,
Георгиевской ленты,
Тем более – «пэрэмог»,
Владеет тобой,
Божественный Крым,
Безраздельно.
 
 
Пусть чистятся воды
Ценнеют породы,
А иначе – зачем?
«Бисмиллах ар-рахман ар-рахим» —
Поёт муэдзин,
А рядом, в ста метрах
От минарета
Также указывает перстом,
Где Господин,
Церковный приход.
 
 
Неподалёку – вино-водочный магазин
И горисполком.
Но это не в счёт.
 

Ось

 
Правые, разницу видя между благом и злом,
Тем не менее, совершают последнее.
 
 
Левые, грани размазав между злом и добром,
С чистой плеврою делают первое.
 
 
Правые лучше, чем левые, когда бывают правы́.
Левые бывают талантливее в правом полушарии головы.
 
 
Ось мелким пунктиром мерцает посередине,
За неё ухватиться
 
 
Бы.
 

Веяние

 
Вы мне неинтересны. Простите.
 
 
А что такое, что такое?
 
 
Вас не волнует истина,
И вы не просто спите,
Уткнувшись головою
В стенку, но убийственно
При том храпите, нахрапом
Захапать тишину хотите
В силу своей громкости.
Тогда как моим скарбом
Является не громкоговоритель,
Нет, не эти лопасти
Пропеллера, не пламя,
За коим, как известно,
Следует землетрясение,
Не оставляя даже камня
На камне. Мне интересно,
Как Господне веяние,
Всё тихо развевает
По местам.