Маргарита.

Маргарита рано лишилась матери, ее забрала бушующая в то время испанка. Безутешный отец поначалу отстранился от дочери, поскольку она напоминала ему жену, и предавался горю в одиночестве. Но вскоре смог превозмочь себя и стал любить её пуще прежнего, уделяя максимум внимания, которое только мог себе позволить военный инженер. Девочка много времени проводила, наблюдая за отцом, иногда помогая ему в работе – в эти мгновения они особенно сплачивались, и она испытывала какой-то неженский интерес к техническим вещам. Да и что уж говорить, замашки у неё тоже были пацанские: могла поставить на место дворовых мальчишек, если те пытались её задирать. Её боялись и уважали, несмотря на весьма миниатюрные размеры и вполне милое личико девочки юных лет.

Ни о какой мужской профессии речь, конечно, не шла. Маленькая Маргарита росла очень разносторонним человеком, весьма артистично они проводили вечера: она вставала на табуретку и начинала пародировать общих знакомых, да так похоже, что ощущалось их присутствие в доме, до того точно улавливались мельчайшие детали характера, манеры речи и поведения.

Особое удовольствие ей доставляло, когда отец подхватывал её на руки, поднимал над головой и начинал кружить. Она весело смеялась и чувствовала свободный полет, как птица. И всегда просила повторения аттракциона. Ее никогда не укачивало, не было ни малейшего чувства дискомфорта от кульбитов. И так она кружилась, пока не стала слишком тяжелой для подъема на руках. Этого ощущения невесомости и парения ей потом очень долгое время недоставало.

Будущее для девушки было уготовано: либо замужество, либо карьера артистки (к чему имелось несомненная склонность). Но ей все время казалось, что создана она для чего-то большего.

Все изменилось в одночасье, когда отец взял девочку поглядеть на асов воздухоплавания. Это было уникальное в своем роде мероприятие, которое не повторялось после почти век, несмотря на усиленное развитие авиации. Это было нечто, что потрясло юную Маргариту до глубины души, наверное, с того дня она дала себе зарок стать частью этого мира, догнать и превзойти королей воздуха, о сложностях преодоления профессии, особенно для женского пола, ей было тогда невдомек. Ведь что такое реальность перед лицом мечты и юной жажды?

Череда аэропланов, гидросамолетов, дирижаблей, геликоптеров проносилась у неё перед глазами и кружила голову. В тот день, вечером, уже дома в своей полутемной комнате, под светом слабой лампы, она портила глаза, рисуя их взапой, пытаясь запечатлеть максимально точно все увиденное, а главное, оставить свой эмоциональный след на бумаге, так боялась она этот день забыть. Ведь все казалось ей нереальным.

Георгий.

Георгий был наиболее степенным среди нас всех. И безэмоциональным. Правда, это вовсе не означало его безразличия к другим – нет, отнюдь, помню несколько жизненных ситуаций, прошедших в нашем детстве, где он меня выручал. Он жил в соседнем доме, прямо напротив, по улице нашей, веселой, вишневой…

Впервые мы узнали друг о друге, было мне года так четыре–пять, моя собака, имя которой не припомню, залезла к ним на огород, и я пошел ее искать, так и столкнулись мы лбами, на его огороде…

Забавная была ситуация. Он лезет ко мне, а я к нему, ну тут драки точно не избежать, он не Бог весть что мог подумать: что на огород лезу яблоки воровать или чего похуже. Но тот только похлопал по плечу и рассмеялся, глядя на мой испуг, еще и собаку помог отловить. Свой в доску парень.

Ему на роду было написан путь в военные: дед артиллерист, отец военный, служил на Черноморском флоте капитаном корабля, дисциплина у самого Григория была идеальная, усидчивый, сообразительный, спокойный как мамонт, ничто, пожалуй, не способно было вывести его из колеи.

Николай.

Николай рос в деревне и впитал, кажется, с молоком матери запах сена, клевера и домашней живности вперемежку с ароматом томленой в русской печи каши и бабушкиных пирожков. Он был простым парнем, очень открытым, иногда грубоватым с широкой улыбкой и копной светло-русых непослушных волос. Никто и подумать не мог, что этот простой соседский парень решит взять и оставить тихую размеренную жизнь, рванет в город, да еще и добьется таких высот! Станет в один ряд с первопроходцами новой перспективной профессии летчика. Над ним посмеивались, отговаривали, он только хмурил лоб и бубнил себе под нос, что он мужик и лучше знает. Это выходило весьма забавно. Ах, сколько девичьих сердец было разбито, когда он уехал, а сколько было покорено, когда впервые надел летную форму, обрел нужную выправку и засверкал новыми красками. Но не утратил своей самобытности и никогда не забывал корней.

Николай был прилежным учеником, усваивал медленнее остальных, но брал напором, нахрапом и никогда не сдавался, если что-то шло не так. Просто запирался у себя в комнате и учил, нагонял, чтобы не посрамить свою родню и свою страну.

После занятий часто развлекал ребят своими песнями, да так, что ноги пускались в пляс, играл он на баяне отменно.

Благодаря таким разным и все же объединенным в единое целое общей любовью к небу ребятам, учеба проходила легко и оставила самые теплые воспоминания.

Рискованный полет.

День был не днем даже, а больше похожим на ночь: тучи надвигались с большой скоростью, поглощая собой солнце. В этот день практические занятия отменили из-за погоды и учащихся отпустили в свободное плавание. Это обрадовало всех, кроме, пожалуй, Маргариты. Она хотела летать. На моем присутствии она не настаивала, но разве мог я бросить даму наедине с ее желанием натворить глупостей?

– Ну разве это грозовые облака? Смешно. Ненастья серьезного сегодня не будет, можешь мне поверить, я наблюдаю за ними с раннего детства, видишь, птицы не летают низко, а парят высоко? Значит, все быстро пройдет, а дождик если и будет, то небольшой и не помеха полету. За нас слишком переживают… Предлагаю небольшую воздушную прогулку, об этом от меня никто не узнает, клянусь честью летчика!

В такую ненастную погоду полеты были строго запрещены. Но что для мужчины запрет, то для женщины – вполне нормально. И все же тот самый полет состоялся. Ненастье было с отсрочкой по времени, и поэтому, недолго думая, решились на авантюру. А поскольку начальство уехало в Москву, то вскоре заревел двигатель воздушной машины, оставленной почти без присмотра.

Еще буквально через минуту, самолет вышел на взлетную полосу и, не встретив никаких помех со стороны, начал свой разгон. Вскоре самолет с двумя смелыми героями на борту начал набирать высоту. Конечно, не так внезапно и быстро, как это делают сейчас современные истребители, тем не менее, еще через пару минут самолет поднялся на уровень, примерно равный тысячи метров.

– Куда полетим? – спрашиваю с надеждой, что она все же передумает.

– Куда глаза глядят! – Весело рассмеялась Маргарита. – Да побыстрее, а то нас нагонит дождь!

– Предельная скорость, моя капитанша!

Топливомер показывает полную загрузку топливом. Эх мы, а если бы его не было. Я даже не глянул!

Тем временем сзади уже все заволокло все небо и дождевые тучи буквально преследовали по пятам. Вертикальное дождевое полотно закрыло остатки солнца, а набежавшие тучи ухудшили обзор и ориентировку.

– Посмотрим, кто из нас умеет летать! – бросила вызов Марго, вцепившись в штурвал.

– Давай постреляем с ШКАСа? Там косяк птиц в паре километров, заодно отпугнем, – зачем-то предложил я, хотя в жизни и мухи не обидел.

– Глупо. Зачем убивать невинных птиц, ведь они по природе наделены тем, что мы наверстываем машинами…они свободны от рождения и могут летать там, где захотят.

– Похоже погода резко ухудшается. Давай сделаем круг на двадцать километров и вернемся. Может накрыть, судя по температуре за бортом, где-то идет град – похолодало. А град вещь опасная.

– Вернемся обязательно! Но сейчас это неразумно: мы попадем в самую пучину ненастья. Лучше оторваться немного вперед, а потом повернуть на северо-восток, видишь, как ветер быстро меняется? Тогда больше шансов не попасть в этот водоворот.

– Но там ведь тоже облака. Да и это ведь территория соседней военной базы, могут не понять. Предлагаю повернуть на юг.

Поворот совершить не удалось. Попали в зону линии электропередач: сверху провода, снизу провода, а еще эта база впереди. Маргарита явно занервничала, и начала петь какую-то дурацкую песенку.

– Надо подниматься, мы сильно растеряли высоту, пока говорили. Говорил же – метров пятьсот, зачем было спускаться до самой земли. Черт…

Марго помалкивала, это было не похоже на нее: напористую, уверенную, смелую. Если бы не дождь, можно было бы сказать, что на ее щеках слезы.

– Хорошо, ты прав, поднимаемся!

– Сейчас постараюсь пройти эту линию. Я ведь говорил – не стоило так делать. Пересаживайся или доруливай, вот там смотри: указатель – озеро. Туда веди.

Начинается град.

– Посмотри вверх! – в который раз пожалел, что не отговорил Маргариту от полета.

Буквально за минуту с севера повеял сильный ветер и перекинул активную зону градовых осадков прямо на нас.

– Будь моими глазами, следи за компасом, я постараюсь маневрировать максимально аккуратно! – говорила уже более покладистая "капитанша".

– Хорошо, давай, возвращай машину, градины приличные, мы прямо в зоне небесного огня. Сейчас еще фанеру побьет!

Провода пронеслись буквально в нескольких сантиметрах от нас.

– Нужно будет серьезно поговорить с моей знакомой бабкой–метеорологом, дала она маху на этот раз, – язвительно заметила Марго.

– Увеличивай скорость и иди на базу. Хорош уже, погуляли – сейчас еще заболеем. Холодно, елки–палки! Час назад было градусов на пятнадцать больше, что за лето такое странное… Постоянные перепады. Рули на третью полосу.

– Ну что ты ноешь, как девочка, вот посмотри на меня, я же ничего не боюсь.

Марго заметно бодрилась, но видно было, что еще не оклемалась от пережитого стресса. Тем не менее исполняла все советы своего командира.

– А ты глянь, как по стеклу градины падают, легко могут наш учебный самолет побить.

– Ну что ж, нам нужно уйти в отрыв, видишь, сзади уже проясняется, нужно только поймать нужное направление и уйти от гонимых ветром облаков. – На этих словах Маргарита предприняла опасное маневрирование, кабину качнуло сначала в одну, потом в противоположную сторону, так, что дух захватило, но потом смогла выровнять самолет и привести к стабильному курсу полета.

– Готовься к посадке. Не стоит играть с погодой на такой фанере. – сказал я. – Ты смотри как его качает. Уменьшай скорость.

– Не вижу землю, все заволокло дождем.

– Малый налет у тебя, Марго, когда полетаешь подольше, нутром будешь чувствовать землю! Слушай меня, я сориентирую курс.

–И влетит же нам, что самолет не на базе… Но будем надеяться, что успеем вернуться до обнаружения пропажи.

– Раньше надо было думать об этом, сейчас что уж там.

Посадка прошла довольно мягко, при снижении поверхность земли обрисовалась почти четко. Однако остаться незамеченным этому полету было не суждено. Нас встретил разгневанный начальник части и потребовал объяснения, почему без разрешения, да еще и в нарушение всех инструкций в нелетную погоду был самовольно взят самолет. Совершен непозволительный проступок с риском для своей жизни и целости вверенной нам техники.

– Чья это идея была, черт возьми, я требую объяснений немедленно! – негодовал он.

Марго раскраснелась не то от страха, не то от злости и пыталась собраться с духом, но получалось только хватать воздух ртом, ведь она понимала, что такой проступок мог грозить отчислением и краху мечты всей ее жизни.

– Больше не повторится. Цель – совершенствование навыков полета без определенных учебных задач, – не знаю, откуда во мне нашлось столько наглости для такого дерзкого ответа…– Если есть какие-то претензии, наказывайте меня. Но, товарищ Сухов, больше бы таких экспромтных вылетов – это весьма повышает навыки вождения.

– Вы слишком много на себя берете, юнцы, еще не оперились, а уже возомнили себя черт знает кем, вы просто–напросто могли погибнуть из-за вашего безрассудства! А отвечать за вас нам.

– Никто ничего не заметил. Более того, мы направили просьбу в министерство о добавлении к учебному плану подобных самостоятельных вылетов в любой момент времени, обосновав важность данных мероприятий, – продолжал я губить свою карьеру своими же руками.

Начальник сделал максимально суровое лицо и наклонился к моему уху: "Так кто же вел самолет? Вы будете несомненно наказаны оба за дерзость, но тяжесть наказания зависит от вины каждого из вас в отдельности. И уже дальше я буду решать, допускать ли вас до дальнейших испытаний или же нет". Он отошел от моего уха, а оно продолжало гореть, то ли от стыда, то ли от его жаркого дыхания.

Командир не отпускал цепкого взгляда, переводя его с меня на Маргариту и обратно.

– Итак, кто же вел самолет?

– Вели оба. И говорить больше нечего. Я более чем рекомендую включить подобные внезапные вылеты учащихся во имя улучшения навыков овладения техникой. Честное советское – вас еще наградят, если мы выпустимся мастерами своего дела. А для этого нужно летать в экстремальных условиях, кто знает, с чем нам придется столкнуться на службе.

– То, что вы вернулись невредимым – заслуга не ваша, а какое-то дьявольское везение. Хвалить вас абсолютно не за что. А теперь марш отрабатывать провинность, вы отлучены от полетов на неделю, будете копать рвы и чистить картошку, а также выполнять более неприглядные обязанности по уборке территории. Там и научитесь дисциплине. А решать вашу судьбу будет специально созванная комиссия. Такого на моей практике еще не было. А теперь марш с глаз моих долой!

– Так точно, будет исполнено, – перечить ему уже было бесполезно.

– Слушаюсь, командир, – промямлила убитая Марго.

Когда он удалился, она не сдержалась и, наконец, расплакалась.

– Прости меня, что втянула в это сумасбродство, но я помыслить себе не могла и дня без неба…его не должно было быть на базе сегодня…

– Все нормально. Я не вижу ничего плохого в этом. Я испугался лишь за погоду – не хотелось бы из машины сделать решето под действием градин. Когда мы уже будем делать самолеты из цельного металла…

– Ха-ха-х, – слабо рассмеялась Марго, – а ты меня спас, спасибо, я этого не забуду, – подмигнула и убежала прочь.