В уголовном розыске редко когда заканчивался рабочий день в восемнадцать ноль-ноль. Преступный элемент просыпается и творит недоброе поздно, ближе к вечеру, и у оперов начинается настоящая работа. Порой несколько мероприятий по задержанию происходит одновременно, и тогда задействуют все силы личного состава. Кушаков любил участвовать в силовых задержаниях. Не боялся идти вперед. Действовал предельно жестко, не давая ни единого шанса противнику. Любил некоторую показушность в своих действиях. И часто получал от руководства благодарности за «смелые и умелые действия при задержании преступника».

Сегодня же у него были иные планы. Нужно идти к шефу, так его называли подчиненные, но чаще – просто «Петрович». Тот начинал службу с участковых, с «земли», от «сохи». Дотошный, внимательный к мелочам, принципиальный. Требовательный к себе и к подчиненным. Перед начальством шапку не ломал. Весь отдавался службе, оттого и семейная жизнь не складывалась. Три брака распались. В свои сорок пять лет у него было четверо детей от прежних браков, внук и много алиментов, в половину денежного содержания.

Ростом в метр семьдесят пять, с чуть оплывшей талией, шеей бывшего борца, широкими плечами. Уши, как у всех борцов, были поломаны. Нос из-за пары переломов чуть приплюснут и сдвинут. Лысый, зато брови кустиками нависали над глазницами. Выцветшие голубые, глубоко посаженные глаза тяжелым взглядом буравили собеседника. Одна из любимых присказок Петровича была: «Верить никому нельзя! Ни агенту, ни преступнику, ни начальнику, а особенно – жене!»

Чтобы не свалиться от усталости, Петрович иногда употреблял стопку-другую, но не пьянел, лишь зверел. Вот тогда ему под горячую руку нельзя было никому попадаться. Ни подчиненному, а особенно – преступнику. Подобно горилле, враскачку, как ходят профессиональные борцы, он молнией бросался и сбивал с ног любого бандита. А подчиненные, попав под раздачу, стремглав выбегали из кабинета.

Больше всего Петрович не любил бездельников и лентяев. Даже если к нему кто-то попадал по знакомству, он не давал спуску, а те, кто пытался прикрыться высокопоставленными связями по молодости лет и глупости, вылетали из отдела через месяц. Но своих подчиненных он отстаивал перед любыми начальниками. Даже когда приезжала комплексная московская проверка, Петрович буром пер на них, доказывая, что его сотрудники пусть и недоработали в оформлении бумаг, но главное – дело, а не оформление, раскрытие преступления.

– Разрешите, товарищ подполковник! – постучался в его кабинет майор Кушаков.

У Петровича стол был завален документами. Он снял очки, устало потер переносицу:

– Чего тебе, Рома?

– Я пораньше слиняю, у меня на другом конце города встреча еще сегодня. Можно?

Начальник поднял глаза к потолку, поводил вправо-влево, что-то прикидывая, и ответил:

– Два мероприятия. Два задержания. Вроде все на месте. Справимся без тебя. Утром справку о встрече на стол. Если в прошлом месяце на «потеряшке» ты вылез, то в этом хрен у тебя получится профилонить. Порву на британский флаг. Понял?

Услышав про «британский флаг», Роман широко улыбнулся:

– Так точно, понял!

– Чего зубы-то сушишь? Врешь, поди, что к агенту на встречу. По девкам небось рванул? Колись!

– По агентурным делам. Крест на пузе! – отрицательно покачал головой Кушаков.

Петрович опустил очки на переносицу, махнул рукой, мол, ступай, и вздохнул:

– Жениться тебе пора, Рома. Уже за тридцатник. Пора.

– Какая жена выдержит мужа, когда его сутками дома нет, а когда придет домой на чуть-чуть, от него как от бича пахнет!

– И то верно, – кивнул Петрович. – Мало у кого из оперов один брак. Но все равно – женись. А то без жены мужика тянет на всякие непотребства. – Подумал немного и добавил: – Да и женатого тоже. Все, топай, не мешай работать!

По дороге домой Кушаков купил пельменей на ужин. Родители жили неподалеку, он часто забегал к ним перекусить. Даже если никого не было дома, контейнер с едой для сына всегда стоял в холодильнике, надо было только поставить в микроволновую печь. Но сейчас у Романа билась только одна мысль. Он был охвачен азартом охотника, адреналин как перед захватом. Вперед, вперед!

Обжигаясь, он не ел – хватал огненные пельмени, запивал тут же холодным кефиром. Ноутбук давно прогрелся, загрузился, был готов к работе.

Роман забил в поисковой строке «русскоязычная газета объявлений Лондона». Из немногих объявлений он нашел одно, которое ему понравилось: nahodka.uk. Все по-русски, аналог «Из рук в руки». Несколько часов он изучал этот сайт, архив сайта, делал пометки. Затем зашел в онлайн-переводчик «русский-английский» и набрал для перевода текст:

«Здравствуйте! Я – сотрудник правоохранительных органов из города N. Имею доступ к государственной тайне. Хочу предложить сотрудничество. Готов передать интересующие вам сведения. В случае, если вы согласны, прошу на сайте объявлений https://nahodka.uk/ в разделе «разное» каждый вторник в течение двух месяцев публиковать: «Продаю щенка, 2 месяца. Помесь сенбернара и гончей». И указываете электронный адрес, на который я напишу письмо». Текст подписал: «Алексей Романов». Продумывая ход назад, в случае, если что-то пойдет не так, он решил, что кандидатура соседа по кабинету майора Романова подходит как нельзя кстати. Тот собирается на пенсию, хочет подзаработать денег на домик у моря.

Затем нажал на кнопку «перевести», и текст высветился на английском. Надел резиновые перчатки, что купил по дороге в аптеке, достал новую пачку бумаги, вскрыл ее, вставил бумагу в принтер. Распечатав, аккуратно вынул листок.

Набрал в поиске адрес английской разведки МИ-6. Лондон, набережная Альберта, 85. Посмотрел на многоуровневое здание, почитал историю постройки, даже о том, как советской противотанковой ракетой боевики Ирландской республиканской армии жахнули по нему и попали под основание спутниковой антенны.

Скопировал адрес МИ-6 в английской транскрипции. В тех же резиновых перчатках достал из пачки конверт, вставил в принтер, тот напечатал адрес английской разведки.

Стараясь не дышать на конверт, чтобы не оставить образчик ДНК, свернул письмо, аккуратно положил его в конверт и запечатал. Потом положил в газету, которую бросают в великом множестве в почтовые ящики, снял перчатки.

Вымыл вспотевшие руки, умыл лицо, посмотрел в зеркало в ванной. Зрачки были расширены от возбуждения. Такие глаза он наблюдал неоднократно у преступного элемента после употребления анаши, гашиша или «экстази – МДМА».

С Романа крупным градом повалил пот. Во рту снова пересохло. Пальцы стали подрагивать мелкой, чуть заметной дрожью. Он еще раз умылся, снова посмотрел в зеркало и тихо проговорил вслух:

– Точно как наркоман. Чего ты волнуешься? Возьми себя в руки, тряпка! Ты же не Родину продаешь, а идешь в атаку, вызываешь огонь на себя. Чтобы поймать подлых шпионов, которые лезут к нам. Так что, Ромчик, ты не изменник, а герой! Разведчик!

Снова прошел к компьютеру. В переводчике набрал фразу на русском языке: «Добрый день! Пожалуйста, когда будете в Англии, опустите письмо в почтовый ящик. Это очень важное дело! Спасибо». Перевел на английский. Несколько раз прочитал, потом распечатал и, разорвав лист на четыре части, рассовал по карманам одежды, в которой ходил на службу. Почистил историю браузера и поиска, выключил компьютер и пошел спать. Утром, по дороге на работу, за поворотом, когда никто его не мог видеть, выбросил перчатки в урну.

Следующие два дня перед выставкой прошли в тревожном ожидании. Газета с письмом хранилась в мусорном ведре дома.

Но Кушаков не сидел на месте. Он действовал. Памятуя, что каждое мероприятие нужно подготовить, посещал место предстоящей встречи. Навыки перевоплощения у него были не просто из любительского театра, его обучали корифеи из наружного сыска во время учебы в Санкт-Петербурге.

Сделать лицо безликим, нацепив дешевые очки без диоптрий, неряшливость в одежде, грязная, стоптанная обувь, несколько иных штрихов, и окружающие видят типичного «ботаника», который с удовольствием ходит по музеям. Обычный посетитель таких заведений. Он здесь смотрится органично.

В таком обличье Роман и ходил в Культурно- исторический центр. Он изучал выставочные залы. Зал Ленина, зал, посвященный Великой Отечественной войне, современным войнам. Роман всматривался в фотографии погибших земляков. Тех, кто ушел на фронт или был призван в горячие точки бывшего Советского Союза, в Афганистан и там сложил головы. Длинный, высокий стеллаж черного цвета, поделенный на ячейки, в каждой по фотографии погибшего. Все молодые лица. Перед каждой фотографией маленькая лампочка в виде свечечки, и свет из нее бьется как настоящее пламя.

Забыв на несколько минут, зачем он сюда пришел, Роман медленно двигался вдоль фотографий, пытался всмотреться в лица погибших за Родину, словно ждал, когда они с ним заговорят. Помотал головой, стряхивая с себя наваждение, – он не для этого здесь, и улыбнулся:

– Ничего. Я тоже совершу пусть не подвиг, но поступок.

Сторонний наблюдатель увидел бы, что молодой человек, явно с плохим зрением, почти носом чертит по витринам, прищуривается, пытаясь рассмотреть экспонаты за стеклом. Такие вызывают не интерес, а сочувствие.

Сам же Кушаков вел напряженную работу. Он запоминал, где расположены камеры, охрана, нет ли сотрудников госбезопасности на объекте заинтересованности. Если бы прибывающие иностранцы представляли интерес для контрразведки, то чекисты тоже готовились бы к проведению выставки заранее.

Но все было тихо. Рабочие готовили зал современного искусства к выставке. Освобождали площади. Перемещали съемные панели, сверялись с чертежами, выставляли оборудование, на котором будут размещаться картины, перенастраивали освещение, попутно двигали камеры наблюдения, направляя на предстоящую экспозицию.

По радиостанциям они переговаривались с сотрудниками охраны. Камеры старые, аналоговые, углы оставались вне поля зрения. И они были затемнены, чтобы не отвлекать внимания от вернисажа.

Был разгар рабочего дня, так что по залам бродили лишь редкие посетители. Даже охраны не видно, кроме как на привычных местах, где они мирно дремали или морщили лоб, пытаясь разгадать очередной кроссворд. Романа это устраивало. Волнение и дрожь немного унялись. Вроде ничего необычного. Все чисто. Рутина. Пора возвращаться на работу.

В управлении царила суета. Так обычно происходит, когда готовится мероприятие по задержанию. Кто-то печатал постановление на проведение оперативно-разыскного мероприятия, рапорт. Распечатали из интернета карту дома, где, предположительно, прятался злодей. Никто даже не заметил отсутствия Кушакова.

Роман привел свою внешность в обычный вид и зашел в свой кабинет.

– О, привет! – увидев его, поздоровался Алексей.

– Здорово! Что за суета? Кого берем?

– Громова. Два года спортом занимается – в бегах.

– Чем знаменит?

– Погоняло у него «Гаврила» из-за силы дурной.

– Какой масти будет?

– Из животных он. Наркоман героиновый. «Тело» это с подельниками год назад на «гоп-стоп» граждан раздевал. А кто сопротивлялся, тех Гаврила калечил. Всех взяли, но ему удалось уйти. Повесил на себя еще и сопротивление, причинение увечий средней тяжести сотруднику при исполнении. Намотал себе много чего. Уходил из города, сейчас вернулся, на притоне в «лежке» в Покровке обретается.

– Притон героиновый?

– Ага. Только тихо не подойти. С мужиками говорил, которые с утра выставились под адресом. Место тихое, мало хоженное. Избушка-развалюшка, только там можно огородами дернуть через пару соседей – черт не догонит.

– «Тяжелые» будут? – спросил Роман.

– Ага. Дивизию Дзержинского нам в помощь придают. С вертолетами и танками. ОМОН и СОБР за полгода надо заказывать. Их на части рвут. Кто на Кавказе зависает, кто на задании. Сами. Все сами. Своими ручками и ножками.

– Я пойду первым! – тряхнул головой Роман. – Предыдущее задержание профилонил – тут развлекусь.

Романов оторвался от бумаг, поднял глаза и тяжелым взглядом посмотрел на него:

– Знаешь, Ромчик, почему тебя в отделе недолюбливают?

Кушаков равнодушно пожал плечами, мол, все равно.

– Ты на чужих мероприятиях себе очки зарабатываешь. Вот и опять хочешь первым войти? Мол, герой? А зачем? Работа коллективная. Инициатор мероприятия планирует. Он и начальник отдела несут ответственность. А ты пару раз чуть не сорвал. Вошел в адрес красиво, слов нет, только не фигуранта взял, а свидетеля. «Тело» было не при делах, а ты его чуть инвалидом не сделал. А злыдень выскочил в соседнее окно, благо что мы блокировали периметр. Кое-как замяли твой прокол, да и родственники твои из отдела собственной безопасности тебе содействие оказали. Так что и сейчас тебе кураж нужен, а на чужое дело плевать.

Кушаков собрался было ответить, но тут в коридоре раздался голос начальника отдела:

– Все ко мне! В мероприятии участвуют все! Если у кого были планы на вечер – забудьте! Никаких отгулов за прогулы! Работы всем хватит.

Офицеры забились в кабинет Петровича. Тот оглядел присутствующих, все ли на месте, налил в стакан минералки, выпил, кивнул:

– Григорьев, докладывай!

Капитан Григорьев встал, вышел на середину кабинета. Он хоть и молод относительно остальных присутствующих, но показатели у него по розыску и задержанию преступников в розыске были не хуже, чем у опытных. Ему редко приходилось выступать перед коллегами, лицо покрылось красными пятнами, желваки на худом лице гуляли ходуном. Но тем не менее он кратко, емко доложил ситуацию, свои предложения, где и как расположить силы и средства. Предупредил, что Гавриле терять нечего. Все подельники-наркоманы два года назад показали, что он был организатором, а они невинные овечки-исполнители. И действовали только из-за страха быть убитыми или покалеченными главарем. Понятно, что бред собачий, но за активное сотрудничество со следствием и раскаяние получили небольшие сроки.

Григорьев стал предлагать, как расположить сотрудников, кто будет первым заходить в избу. По его раскладу получалось, что Кушакову стоять далеко от мероприятия. В обозе. На подстраховке, на всякий случай. Туда обычно определяли тех, кому до пенсии полгода оставалось.

На мероприятии полную ответственность несут два человека: инициатор мероприятия и начальник отдела, который подписался под его проведением. И как сейчас решат, так оно и будет.

– Разрешите, товарищ подполковник! – поднял руку Роман.

Петрович кивнул.

– Что же меня в обозные записал? Не старик вроде. Здесь вот окошко на улицу выходит, я готов через него зайти, поздороваться с Гаврилой.

– Через окно?

– Ага. Сначала кирпич, потом меня следом «щучкой» забрасывают. Элемент неожиданности.

– Не против? – посмотрел на Григорьева Петрович.

– Не против. Только мы не знаем, кто там преступник, а кто просто пришел дозу себе вколоть или поклянчить остатки. Нам Гаврила нужен, с остальной публикой в отделе будем разбираться. Трупы и инвалиды не нужны, тем более сторонние. Не закапывать же их в огороде, соседи заметят.

Народ в кабинете дружно хмыкнул, представив себе эту картину.

Потом перешли к обсуждению деталей проведения операции, после чего разошлись по кабинетам готовиться к выезду, назначенному через два часа.

Романов с Кушаковым прошли в свой кабинет. Кушаков полез в нижний ящик стола, достал старомодные потертые зимние замшевые перчатки, надел их.

– Мой юный друг, а на хрена тебе летом зимние перчатки? – поинтересовался Романов. – Нож хватать решил за лезвие? Так я тебе авторитетно заявляю, что не получится. Один плюс, что пальцы с пола подбирать не придется, они в перчатках и останутся, удобнее в больницу везти. Я, понимаешь, брезглив возиться с чужими «запчастями». Нужны специальные, прошитые проволокой перчатки. А их одна пара на весь наш доблестный спецназ. Дефицитная вещь. Денег не хватает.

– Нет. Не под нож они, – пояснил Кушаков. – В нарконтроле спецназовец заходил в притон, а там иголки на полу валялись, и он несколько засадил себе в ладони. Итог печален, два гепатита поселил себе в организм, сразу В и С. Пес знает, чем эти «животные» болеют. А перчатки толстые, хоть и древние, иголки нацепляют, но до кожи не пустят. Ну, и по морде бить их тоже безопасно. Костяшки рассек, а у него СПИД, ВИЧ или еще какая хвороба. И все. С работы турнут как больного, без пенсиона, и будешь умирать молодым. Не хочу!

Романов оценивающе посмотрел на него:

– Хорошо мыслишь, Ромчик, перспективно, образно. Тебе бы романы писать. Увлекательно описываешь. Жизнеутверждающе. Пойдем поедим, заодно хозяйственные перчатки себе прикуплю, может, конечностями придется поработать…

Выставились под адресом. Все как планировали. Сотрудники, которые с утра наблюдали за домишком, подтвердили, что Гаврила там. Вместе с ним человек пять-семь, по внешнему виду – наркоманы.

Романов и двое сотрудников, прижимаясь к стене и полуприсев, подкрались к окну, выходящему на улицу. Ждали сигнала. Заходить должны были одновременно со двора, в дверь и Кушаков в окно. Второе окно контролировалось и блокировалось на случай попытки прорыва фигурантов.

Сигнал! Штурм! Романов в перчатках бросил принесенный с собой кирпич в окно. Двойное стекло в древней раме брызнуло осколками в стороны, прогнившая деревянная рама с хрустом разлетелась, пропуская кирпич в комнату.

Тут же сделали с Крючковым руки в «замок», Кушаков, в перчатках, с пистолетом в одной руке, быстро встал на подставленные коллегами руки, и те, выпрямляясь во весь рост, забросили его в дыру окна, по краям которого, ощетинившись, торчали острые как бритвы осколки того, что было окном.

Пол грязный, весь в мусоре. Окурки, шприцы, тусклая лампочка без плафона, засиженная мухами, освещала только маленький круг под собой.

Кушаков приземлился, сгруппировался, перекатился через плечо, вышел на одно колено, осмотрелся. На полуразвалившемся диване лежал огромного вида мужик. При таком освещении было непонятно, Гаврила или нет, и Роман заорал:

– Руки! Руки перед собой! Не вставай! Патрон в стволе! Милиция!

Мужчина сунул руку под подушку, схватил нож, скатился на пол, выбросив руку вперед и целясь Кушакову в горло. Роман вскочил на ноги, отпрыгнул в сторону, ткнул в его голову ствол «ПМ»:

– Лежать, сука! Мозги вынесу враз! Нож в сторону!

Мужчина отбросил нож, тяжело вздохнул.

– Мордой в пол, руки за спину! Быстро, кому сказал! Шевелись!

Задержанный послушно перевернулся на живот, завел руки за спину. Роман выдернул из-за ремня наручники и быстро защелкнул браслеты на запястьях. Коленом уперся в спину и сильно вдавил ствол пистолета в затылок лежащему на полу.

Сотрудники, кто входил через дверь, споткнулись о тела лежащих на кухне наркоманов, которые вкололи себе дозу опиатов и теперь находились в тяжелом наркотическом забытье. С матами, криками они прорвались в комнату, где Кушаков восседал на стреноженном задержанном. Григорьев подошел, почти в упор посмотрел в глаза мужчине и кивнул:

– Это Гаврила! Он. Наш! Оформляем!

Все сотрудники с облегчением вздохнули. Было несколько раз, что, получив информацию и не проверив ее толком, врывались в дома, но там либо уже след простыл разыскиваемого, либо его там вовсе никогда не было. А один раз вообще ошиблись адресом, выставили дом по соседству. Буквы «А» и «Д» были нарисованы практически одинаково, вот и перепутали в темноте. Потом всем отделом скидывались на покрытие материального ущерба. А бандиты под шумок улизнули из соседнего дома.

Часов через шесть, когда закончили осмотр, добрались с задержанными до отдела, разбрелись по кабинетам в ожидании, что будет продолжение. Сейчас начнут «колоть» задержанных, а наркоманы, когда отходят от наркотического опьянения, готовы многое рассказать. Но зачастую и фантазируют. Ради дозы готовы на все.

У них был изъят почти мешок ворованных сотовых телефонов. Это означает, что многие «темные» дела будут раскрыты.

Кушаков чувствовал себя хорошо. Адреналин нашел свой выход. Он включил чайник, Романов полез в свой сейф, достал початую бутылку коньяка:

– По пять капель? За твой успех. Молодец!

– Немного. Для бодрости, а то усну.

Чокнулись, выпили.