– Ты попал на секретный объект, где учёные Третьего рейха работают над усовершенствованием германского оружия.

– Вы что не нашли объекта для использования в качестве мишени? Я вам для этого понадобился?

– С тобой трудно говорить. Подумай сам. Стали бы тебя извлекать из танка, реанимировать и так далее. Не проще было бы оставить тебя там. Одним солдатом у Сталина стало бы меньше.

– Может, вы получаете удовольствие от сознания беспомощности жертвы. Может вам нравится видеть меня в таком состоянии!

– Я что? Похож на человека с подобными наклонностями?

– В отношении тебя мне достаточно знать, что ты – власовец. А о твоих наклонностях мне знать нет нужды.

– Ты упёртый, прямо как баран!

Василий непроизвольно дёрнул левой клешнёй, и лысый вздрогнул.

– Поверь мне, если бы тебя не вытащили с поля боя, ты бы в лучшем случае стал бы обрубком без рук и без ног стараниями какого-нибудь полевого хирурга, который не стал бы тебя даже спрашивать.

– Неужто ты полагаешь своей лысой башкой, что я стану вас благодарить за эти уродства?! – громко выкрикнул Василий.

Их разговор был прерван заскрипевшим засовом двери. Василий в полной уверенности, что это вернулись солдаты, перевёл взгляд и увидел интеллигентного вида человека в белом халате. У неизвестного была внешность доктора. Волосы с проседью, пышные усы и глаза… Василий взглянул в добрые, улыбающиеся с крохотными морщинками в уголках глаза вошедшего, и ему стало не по себе. Он внезапно почувствовал себя пациентом, самым обыкновенным пациентом, к которому пришёл доктор. Вошедший бросил взгляд на лысого, и тот вытянулся по стойке смирно, затем поправил белый халат, быстро подошёл к ложу Василия и сел в изножье. Оглядев лежавшего с головы до ног, он наклонился и чем-то щёлкнул за правым ухом у Василия. Боль, которая до этого пульсировала тупым гвоздём, прекратилась. Седовласый положил тёплую, даже горячую ладонь на лоб Василия и, обернувшись к лысому, спросил что-то по-немецки. Лысый всё также вытянувшись, начал переводить:

– Герр профессор спрашивает, как твоё самочувствие?

Василий, почему-то смутившись взгляда профессора, пробормотал:

– Вполне сносно…

Услышав ответ лысого, герр профессор одобрительно улыбнулся, и Василию вдруг подсознательно захотелось ему пожаловаться. Пожаловаться, как пациент жалуется доктору на недомогание. Но спохватившись, Василий напомнил себе, что перед ним враги. Тем временем герр профессор, положив ногу на ногу, что-то быстро-быстро заговорил лысому. Тот синхронно переводил Василию, изредка останавливаясь, чтоб перевести дух.

– Герр профессор говорит, что возможно у тебя возникли некоторые вопросы, относительно твоего теперешнего состояния. Он готов в разумных пределах удовлетворить твоё любопытство. Он ответит на твои вопросы, стараясь не использовать специальных терминов.

Василий, собравшись с духом, спросил, глядя в глаза Гера профессора:

– Мне вот тут сказали, что… Что, в общем, меня вытащили из танка. В общем я хочу спросить, я что теперь буду беспомощным обрубком? Ведь вот эти вот железки, это ведь наверно протезы? Так?

Профессор, услышав слова лысого, покачал головой и ответил. Лысый, достав платок, хотел было утереть пот, но молниеносно убрав его, продолжал:

– Герр профессор говорит, что это не протезы, и ты не обрубок. Вообще, ты вполне функционален, чего не сказать о твоих предшественниках. Однако, по медицинским понятиям ты не являешься живым человеком. Твоя новая физиология теперь зависит от функционирования многочисленных вживлённых систем. И в первую очередь новой системы питания.

– Я так и знал. Значит всё таки… Это всё всего лишь усовершенствованные протезы.

Лысый продолжал:

– Стараниями персонала объекта и лично герра профессора, ты стал прототипом новой боевой единицы.

Василий, услышав последние слова лысого, сперва не понял, потом переспросил:

– Прототипом чего?

– По-немецки это звучит как уберзольдат или сверх солдат.

Василий усмехнулся:

– С такими-то культями?

Герр профессор положил руку ему на грудь и совсем отеческим тоном что-то сказал. Лысый синхронно перевёл:

– Герр профессор говорит, что он собрал тебя по кускам, и чтоб ты ему верил. От твоего желания сотрудничать теперь многое зависит. В том числе и твоё будущее. Профессор встал и сказав что-то Василию на прощание вышел.

Лысый перевёл:

– Вот сейчас герр профессор пожелал тебе поправляться. А от себя я добавлю, – и лысый бросил взгляд на смотровую щель в двери, – ты уж не будь дураком. Будь по-покладистее. От твоего поведения действительно зависит твоё будущее. Ты ведь не знаешь, сколько было таких до тебя.

– Вы их что, того?

– Ты бы их сам того. Как ты выражаешься.

– Я не опустился бы до такого.

– Твои предшественники выходили из-под контроля и вели себя хуже зверей. Как безумцы. Даже хуже…

– Ты я вижу, напуган своими воспоминаниями?

– Придёт время, и ты всё узнаешь.

– А что, кроме меня таких много?

– Нет. Пока ты – единственный удачный эксперимент. Ты в ясном сознании, что не сказать о других. Кстати, так на будущее… Выполняй все инструкции герра профессора, а то многие до тебя попросту начинали разлагаться заживо. Жуткая картина, доложу я тебе. Старайся, чтоб так не случилось. Помни о чём я тебе сказал! – лысый, подняв зеркало, кряхтя поднёс его к двери и хотел постучать, но чуть не выронил его. Дверь открылась, и Василий увидел заглядывавших внутрь солдат. Лысый вышел, оставив Василия наедине со своими мыслями.

«Что же это?» – думал Василий, – «как можно во всём этом разобраться? С одной стороны ясно, что я у них в плену, и они из меня все соки выпьют. Всё, что угодно сотворят. Одно радует – я не потерял, надеюсь, боеспособности и при удобном моменте одного-двух хоть зубами, но уделаю! Только вот стоит ли торопиться с этим? Что такое они говорили о новой боевой единице? Что-то больно сложно. Как я с этими протезами смогу, что-либо сделать? Не понимаю…»

***

Пробираясь по лесу, Шон, наконец, увидел впереди широкий просвет.

– Кажется цель моего марш-броска уже не за горами, – проговорил он и подтянул лямки рюкзака. В самом деле, вскоре он вышел на край леса, за которым в низине располагался германский объект. В том, что это именно он, сомневаться не приходилось. Бункер, а бункером его можно было назвать лишь с очень большой натяжкой потому, что он скорее походил на древний тевтонский замок с башенками и небольшим балконом на торцевой стенке, стоял в низине. С возвышения, где сейчас находился Шон, местность открывалась как на ладони. Перед бункером-замком была небольшая площадь. Дальше, чуть восточнее, видимо, располагался полигон. За ним – вновь начинался лес. Шон сел на траву и развязал рюкзак. Нужно было подкрепиться. Одновременно с этим, Шон изучал секретный объект в бинокль. На площади перед бункером несколько человек в серых робах под присмотром солдат собирали престранное сооружение. Внешне оно напоминало небольшую сцену, но по периметру почему-то было обнесено стальной сеткой. Изучая личный состав гарнизона объекта Шон пришёл к выводу, что кроме вермахта там были и войска СС. Чёрные мундиры то и дело появлялись, давая руководящие указания. Работа над сооружением видно подходила к концу, и людей в серых робах стали загонять в широкие стальные ворота бункера. Шон ещё раз осмотрел сооружение. Высокая сетчатая изгородь вокруг помоста имела два входа с противоположных сторон.

– Что это они готовят? – пробормотал Шон, – глядя как германский солдат на полугусеничном мотоцикле выкатывает небольшую трибуну на колёсиках [5]. На торце трибуны красовалась неизменная для германцев свастика. Теперь Шон отметил, что за работу принялись техники. Это не были прежние люди в серых робах. За этими трудягами никто не надзирал, и они споро трудились, в основном проверяя крепления и надёжность странного сооружения.

Судя по всему, они очень спешили. Своей суетой они с места наблюдения Шона были похожи на чёрных муравьёв, пытающихся одолеть и растащить кучу веток. Наконец, работа была завершена, и техники, собрав инструмент, удалились в бункер. Им на смену вышел строй солдат в чёрных мундирах, которые чётким строевым шагом проследовали к высоким мачтам, стоявшим на площади перед бункером. Разделившись на несколько групп, каждая возле своей мачты, солдаты принялись прикреплять знамёна. Шон покрутил настраивая получше бинокль. Пока изображённого на знамёнах было не разобрать. Но вот солдаты закончили прикреплять полотнища, и те медленно стали подниматься на высоту стальных мачт. Порыв ветра развернул знамёна, и Шон с интересом всмотрелся. Одно из знамён несло на себе традиционную свастику. Это было понятно. Но вот другие… На следующем знамени тонкого шитья лента, обёрнутая вдоль красиво вышитого тевтонского меча, образовывала омегу. Того, что было написано на знамени, вокруг эмблемы, Шон не понимал. Следующее знамя несло на себе не менее непонятную эмблему, в довершение к загадочности надписи вокруг эмблемы были выполнены значками, напоминавшими руны.

– Что же это за подразделение? – Шон знал, что германцы мастаки изображать на своих знамёнах и боевой технике различные знаки, но такое он видел впервые. Солдаты, вскинув руки в нацистском приветствии, построились и шеренгой отошли к северной стене бункера, освобождая место для довольно многочисленного подразделения, которое вышло из ворот бункера. Разделившись на два прямоугольника, подразделения выстроились с противоположных сторон клетчатого сооружения. Шон наблюдал за тем, как солдаты всё выходили и выходили из бункера, удивляясь многочисленному гарнизону секретного объекта. Из раструбов, закреплённых на стенах бункера, зазвучал бравурный марш, и под его звуки из ворот вышли офицеры, большинство из которых были в форме СС, и несколько людей в штатском. Пройдя к трибуне, один из офицеров взошёл на неё и дождавшись, когда остальные встанут по обе стороны, стал говорить речь. С первыми словами оратора, марш стих. По окончании каждой фразы, солдаты хором кричали «Зиг Хайль!» и вскидывали правые руки. Наконец речь была закончена и марш заиграл вновь. На этот раз из бункера вышел строй людей, одетых, Шон никак такого не ожидал, в рыцарские доспехи. На белых плащах, закованных в броню людей красовались крупные свастики. Подойдя к сооружению в центре площади они встали, будто ожидая чего-то. Из бункера выехали два погрузчика, на которых были закреплены клети. Шон даже вздрогнул от неожиданности. В клетках были… Он попробовал настроить резкость бинокля получше. Те существа, которые оглашая окрестности диким рёвом бились в клетках, не были похожи ни на животных, ни на людей. Сперва Шону показалось, что это какие-то обезьяны, но потом он понял, что в них присутствовало что-то более человекообразное. Но и людьми их назвать можно было лишь с огромной натяжкой. Они будто бы были скроены из частей разных существ. У одного из них, Шон мог бы поклясться, руки были разной длины. Другой же имел всего один глаз, а на месте второго его голова была будто залатана отвратительного вида заплаткой. Погрузчики, разъехавшись к противоположным входам в клетку, подождали, когда к ним подбегут техники, и медленно присоединили клети с существами ко входам. Люди в доспехах торжественно извлекли мечи из ножен, и двое из них, подойдя ближе к клетке, рукоятями вперёд бросили их на пол. По команде одного из офицеров, техники освободили существ. Их дикий рёв на мгновение заглушил марш, звучавший над площадью. Одно из существ бросившись на стену клетки, грохнуло изо всех сил рукой по сетке. Сила удара была такова, что клетка ощутимо содрогнулась. Солдаты стали скандировать что-то, их строй дрогнул, и они стали подходить ближе к стенкам клетки. Одно из существ подпрыгнув уцепилось руками за стену и повиснув стало трясти клетку, пытаясь разорвать стальную преграду. Второе, помотавшись из стороны в сторону, наткнулось на один из лежавших на полу мечей, и подняв его размахнувшись рубануло своего товарища по левой руке. Прогремел рёв боли, и второе существо, свалившись со стены клетки, покатилось по полу, разбрызгивая фиолетовую кровь. Существо с мечом в руке, подойдя ближе, занесло оружие над головой, намереваясь посильнее ударить поверженного, но тот уцелевшей рукой нащупал лежавший на полу меч и ударил стоявшего над ним по колену. Пошатнувшись противник всё же не выпустил меч и, несмотря на сильные удары клинком, размахнулся и принялся рубить лежащего соперника. Сверкание окровавленной стали, брызги крови, летящие на пол куски плоти, крики, рёв боли, всё смешалось в голове Шона. Он больше не мог смотреть на жуткий поединок. Опустив бинокль, он тяжело дышал, приходя в себя от увиденного.

– Жуткое зрелище. Интересно, свидетелем чего именно я стал сейчас? – пробормотал Шон, – это ведь были явно не люди, но и не звери. Это что, развлечение такое для поднятия боевого духа германских солдат?

Шон вновь поднял бинокль. Люди в серых робах убирали с арены, залитой фиолетовой кровью то, что недавно ещё было странными человекообразными существами. Офицер в чёрном мундире вновь произносил речь. По его виду было понятно, что подобное зрелище он видит не в первый раз. Солдаты дружно вскинули руки в приветствии, ознаменовав окончание речи, и стройными рядами двинулись в бункер. Шон смотрел, борясь с отвращением, на кровавые носилки, которые несли двое в сером. Один из них споткнулся, и Шон явственно увидел в выпавших на бетон останках существ блеснувший металл. Сперва он решил, что это меч, один из тех, что были брошены на арену перед боем, но присмотревшись он явственно разглядел нечто, напоминавшее человеческий позвоночник. В разрубленной ране было видно, что металлической является только часть костной основы. Из раны торчали также обычные кости.

«Что же это может быть? Существа подвергались хирургическому вмешательству? Но с какой целью? Проводить такие операции на потеху солдатам слишком дорого. Да и нелогично как-то, – подумал Шон, – во всём этом необходимо разобраться».

Он стал вспоминать об отрывочных сведениях, полученных из разных источников о работах, ведшихся на этом секретном объекте. Самые правдивые, и как казалось наиболее реальные, сообщали, что тут ведутся разработки нового типа универсального обмундирования, по своим характеристикам сходного с лёгкой бронёй, способной выдерживать попадание винтовочной пули. Другие же сообщали о совсем фантастических вещах, напоминавших бред какого-нибудь средневекового крестьянина. Командование Шона, отдавая себе отчёт в том, что рано или поздно война закончится, и Красная армия, теснившая германцев по всем фронтам, может получить в своё распоряжение военные разработки учёных Третьего Рейха, решило перехватить инициативу и опередить союзников. Шон, подобно многим агентам и разведгруппам, собирал сведения о секретных разработках германцев. Это его задание было не первым. Но он впервые столкнулся с подобными загадочными вещами.

Тем временем, солдаты покинули площадь перед бункером, оставив только несколько групп для наблюдения за людьми в серых робах, которые разбирали клетку.

***

Мысли Василия были прерваны скрипом засова. В проёме двери появился лысый власовец в сопровождении трех немцев, один из которых был в белом халате.

– Соскучился? – фальшиво улыбнулся лысый.

– С вами не соскучишься… – пробормотал Василий, глядя на тележку, уставленную инструментами, которую толкал один из немцев в чёрном комбинезоне, – а это что будет такое?

– Не бойся, пара процедур. Да, Дитрих? – и он, что-то сказал по-немецки здоровенному санитару, тот ответил, не глядя на лысого, извлекая какие-то инструменты. Неприятное, мерзкое ощущение зашевелилось в душе Василия при взгляде на блестящие устройства и инструменты, от одного вида которых в мозгу всплывали видения средневековой инквизиции. Василий напрягся, когда Дитрих отстегнул под кроватью цепи, которые сдерживали его клешни. Деловито вытянув цепь, он скрутил её и убрал на тележку, затем схватил какую-то рогатину и, подняв и отведя в сторону правую руку Василия, установил её на рогатину-подлокотник. То же самое он проделал с левой рукой, правда отвёл её не на такое большое расстояние, поскольку слева от ложа Василия была стена. Второй техник, к удивлению Василия, нырнул под правую клешню и принялся, что-то откручивать в стальной подмышке. Дитрих, в свою очередь, то же самое сделал с левой стороны. Одновременно убрав отвёртки, они открыли небольшие люки в теле Василия, и сперва Дитрих, затем второй техник достали оттуда прозрачные небольшие сосуды с прикреплёнными к ним переходниками и патрубками. Сосуды были почти пусты, только на донышке каждого булькала какая-то зеленоватая жидкость. Василий со смешанным чувством любопытства и ужаса, ведь это было его тело, наблюдал за происходящим. Видя как Дитрих, сказав, что-то второму технику, снял фиксаторы с переходника и отсоединил сосуд со своей стороны, затем перейдя к тележке, достал точно такой же, но только полный, Василий, не поворачивая головы, спросил:

– Слушай, а что это они со мной делают? А? Это что такое, купорос что ли?

– Не паникуй, сейчас Дитрих заменит ёмкости с физиологическим раствором.

– А для чего это?

– А ты что? Не помнишь, что сказал герр профессор относительно твоей новой физиологии?

Василий промолчал, наблюдая, как заменили второй сосуд и большими отвёртками зафиксировали лючки в его подмышках. После этого Дитрих и второй техник, сняв со стальных рогатин клешни Василия, положили их на ложе и вновь зафиксировали цепью. Дальнейшее вызвало у Василия сложное чувство, скорее всего это была смесь паники и стыда с отвращением. Здоровенный Дитрих, наклонившись над телом Василия, все той же большой отвёрткой отвернул два винта в нижней части стального листа, прикрывавшего нижнюю часть живота. Закончив с винтами, он приподнял лист стали, который, оказывается, имел специальные петли как на какой-нибудь дверце или люке, и Василий не удержавшись, сказал:

– Прямо как капот автомобиля…

Лысый перевёл слова Василия Дитриху и второму технику, и те разразились громким смехом. Всё также смеясь, техник извлёк из тележки с инструментами внушительного вида ёмкость, напоминавшую помесь больничной утки и огромной маслёнки, и приладив её под капотом Василия, сказал лысому фразу, которую тот незамедлительно перевёл, ехидно улыбаясь:

– Теперь ты можешь опростаться.

– И без тебя уже понял – сказал Василий, делая своё дело, – а вот как же быть, если я захочу до ветру?

Лысый перевёл сказанное Дитриху и, услышав ответ того, пробурчал:

– Этого тебе уже не придётся делать. По крайней мере, в том виде, как ты это делал раньше.

Василий побагровел и подумал, что за потерю его задницы они все ответят, а вслух произнёс:

– Жаль, а то я так любил это дело.