Интерлюдия «Троянский конь под маринадом» или «Как не откинуть копыта?»

В это же самое время, 15 марта 1774 года

Набережная реки Мойки, Санкт-Петербург

– Алексей Михайлович…, – удивленно уставился Разумовский на графа Орлова, вошедшего в сопровождении двух дюжих преображенцев в его кабинет на втором этаже роскошного трехэтажного дворца, – ты как здесь…?

– А ты чего это Кирилл Михайлович лицом померкнул, – по хозяйски прошёл Орлов вглубь кабинета и беспардонно уселся на угол рабочего стола, – никак гостям не рад, али ждал кого другого?

– Так…, вот…, – бумажный генерал-фельдмаршал, ни разу в жизни по настоящему не державший в руках сабли, Разумовский откровенно растерялся под напором настоящего боевого офицера, громилы, буяна и убийцы императора Петра Третьего в одном флаконе, не понимая, как ему вести себя в абсолютно непривычной ситуации, – почта же…, – промямлил он и показал рукой на корреспонденцию, разложенную на столе.

– Почта говоришь. Даа, без почты нынче никуда, – понимающе покачал головой Орлов, – услыхал я, что ты письмишко из Курляндии ожидаешь, а курьеру твоёму худо вдруг стало по дороге, – зловеще ухмыльнулся он и достал из-за обшлага на рукаве мундира конверт, – вот я и подумал, пособить надобно старому другу Кириллу Михайловичу. Твоё?

– Тут какая-то ошибка, – отодвинул Разумовский в сторону письмо, брошенное Орловым на стол, и попытался возразить, немного приведя дыхание в порядок, – мне в Курляндии вести переписки не с кем, да здесь и не указано, что сие мне писано! – показал он ножом для бумаг на конверт.

– Неужто, – сделав удивленное выражение лица, Орлов взял обратно со стола письмо, – ты ж погляди и правда адресата не имеется, Никаноров!

– Я Ваше сиятельство! – гаркнул один из преображенцев, держащий под мышкой папку для бумаг.

– Ты что ж каналья, совсем ослеп. Мы к его сиятельству с подозрениями нагрянули, а ежели сия крамола совсем другому человеку писана? Получается мы на Кирилла Михайловича напраслину возвели? – продолжил Орлов откровенно валять дурака, – Отвечай!

– Никак нет Ваше сиятельство, ошибки быть не могёт, дознание проведено согласно уложению, – сделал подручный Орлова несколько шагов вперед и раскрыл папку, – имеется собственноручно писанное признание поручика Измайловского полка Твердохлебова о том, что исполняя поручение его сиятельства графа Разумовского, он в декабре и феврале доставил в Митаву два письма, адресованных его величеству императору Скандинавии и получил от тамошних фельдъегерей пару ответных писем для его сиятельства. Второе письмо вы сей момент и изволите держать в руках Ваше сиятельство!

– Годится, – одобрительно кивнул Орлов, – что-то ещё?

– Так точно Ваше сиятельство, – снова гаркнул преображенец, – также имеется список второго письма его сиятельства графа Разумовского, негласно сделанный коллежским регистратором Тайной экспедиции Закудлаевым на постоялом дворе в Пскове, покуда поручик Твердохлебов почивал, выкушав за казенный кошт штоф хлебного вина, – доложился он и со смехом добавил, – размягчилси Твердохлебов на дармовщинку до состояния мякиша Ваше сиятельство!

– Ну вот, всё и прояснилось, – посмотрел с улыбкой Орлов на Разумовского, – оказывается промашки нет, а заговор супротив государя императора имеется. Никаноров, бумаги оставь и ступай, завершай тут в особняке дознание, как положено, – крутнул он пальцем по воздуху, – а мы покуда побеседуем с его сиятельством по душам, ежели он не возражает!

– Будет исполнено Ваше сиятельство! – кивнул Никаноров, положил папку на стол и, чётко повернувшись кругом, вышел из кабинета вслед за напарником, прикрыв за собой высокие двухстворчатые двери.

К этому моменту от считавшего себя непотопляемым, вальяжного, гладкого и розовощекого царедворца не осталось и следа. Даже любимый атласный халат стал велик Разумовскому размером, будто из человека выпустили часть воздуха, как из проколотого мячика. По его сморщившемуся и пришедшему в соответствие с биологическим возрастом лицу катились крупные капли пота, а правая рука изредка подрагивала.

Орлов одним пальцем, медленно раскрыл папку и четким движением сдвинул бумаги в сторону, как колоду карт. Увидев нужную, он подцепил её ногтем, вытащил из стопки и показал Разумовскому.

– Это высочайший Указ об исключении тебя из членов Верховного тайного совета и заключении в Петропавловскую крепость. Что будет далее не мне тебе обсказывать. Допрос огнём и железом, признание, эшафот, гражданская казнь (ломание шпаги над головой дворянина с лишением достоинства, всех прав и состояния)и чик… – показал Орлов большим пальцем движение, имитирующее лишение головы, и широко улыбнулся, – а ежели ты надеешься на измайловцев, то напрасно, – достал он ещё одну бумагу из папки, – вот высочайшее повеление об отправке твоей надёжи на трехмесячные маневры под Выборг. Таковое же доставлено вчера к полуночи в полк и покуда мы тут беседуем, они уже покидают казармы!

Выдержав театральную паузу и видя, что Разумовский пока никак не реагирует, Орлов вскинул указательный палец вверх, изобразив человека, вспомнившего очень важную вещь, и воскликнул:

– А…, едва не запамятовал. За Софьей Апраксиной в Петровско-Разумовское конвой также выслан, имеются у меня подозрения о её участии в заговоре. Думаю, что Никаноров в скорости получит потребные показания от твоей дворни…

– Не губи… – Разумовский упал на колени, обхватил сапог Орлова, прижавшись щекой к голенищу, и запричитал, прорвав плотину молчания, – все скажу, все сделаю, отзови конвой, не тронь Софьюшку, сам же ведаешь, что нет вины на ней!

После смерти в позапрошлом году графини Разумовской полновластной хозяйкой обширной империи стареющего фельдмаршала неожиданно сделалась его племянница – Софья Апраксина. Красивая и умная, властолюбивая и алчная, она вертела своим ставшим с возрастом сентиментальным дядюшкой, как ей вздумается. Её положение в доме Разумовского, хоть и прикрываемое близким родством, оказалось весьма двусмысленным и привело к отдалению от него детей, с которыми Апраксина была в откровенно враждебных отношениях. Что, в свою очередь, ещё сильнее привязало нуждающегося в моральной поддержке Разумовского к своему злому ангелу и упрочило позиции Апраксиной при нём. Естественно, подобное положение вещей тайной не являлось, поэтому Орлов безошибочно знал куда надавить для получения необходимого результата.

***

Организатор и движущая сила двух удачных дворцовых переворотов, граф Алексей Михайлович Орлов считал борьбу с возможными последователями своей основной задачей после прихода к власти в империи, поскольку не сомневался, что заговор обязательно будет. А ещё он совершенно справедливо полагал, что узнает о заговоре заблаговременно. Ведь после получения доступа к архивам Тайной экспедиции, он увидел насколько близки они были в своё время к провалу. Точнее, никакой тайной для императрицы Екатерины действия заговорщиков не являлись и только по случайному стечению обстоятельств они в итоге оказались в Зимнем дворце, а не в подвалах Петропавловской крепости. Да и заговор против Петра Третьего был благополучно раскрыт на этапе подготовки и только нерешительность императора и, наоборот, уверенные и даже немного бесшабашные действия заговорщиков дали нужный результат.

В итоге, всё произошло именно так, как Орлов и предполагал. Зная по себе, что опасаться необходимо в первую очередь людей из ближнего круга, и получив контроль над ресурсами Тайной экспедиции, он незамедлительно организовал негласный надзор за членами Верховного тайного совета и их приближенными. Что в итоге и дало нужный результат, который открывал перед Орловым просто головокружительные перспективы. Ведь в случае успеха, он мог не только кардинально изменить расклады в пока неудачно складывающейся борьбе с непокорными регионами, но и замахнуться на новые, куда более заманчивые горизонты.

В своем письме императору Ивану Разумовский обещал обеспечить доставку оружия в Зимний дворец под видом провианта для императорского стола и поддержку Измайловского полка после захвата власти, а всё остальное оставалось заботой Ивана. Император ответил согласием на такое разделение труда и сообщил, чтобы Разумовский не мешкая приступал к делу, но о своих планах не распространялся, написав лишь о том, что всё произойдёт в ближайшее время. Не густо, но, в принципе, умному человеку достаточно для того, чтобы суметь выявить и локализовать угрозу. Орлов дураком не был, поэтому когда через неделю в канцелярию императора Алексея пришло прошение о приеме посольства из Курляндии, планы противника стали для него абсолютно прозрачны.

Прошение было тут же одобрено, а Орлову предстояло просто дождаться появления в столице курляндского посольства и захлопнуть крышку мышеловки. Ну и ещё страстно желать прибытия в его составе самого императора Ивана. Ведь с учетом того, что знал о нем Алексей Орлов, такое развитие событий не являлось чем-то невероятным.

Глава 4

22 марта 1774 года

Королевский дворец, Стокгольм

Утро было восхитительным. Сквозь легкую пелену шторы в спальню пробивались первые лучи весеннего солнца, а я лежал в своей кровати и обнимал любимую женщину, тихонько посапывающую у меня на груди после бурной ночи.

Преодолев в этом мире не одну тысячу километров дорог верхом, я на своей …опе прочувствовал, почему именно морские народы обеспечили стабильную работу торгового пути из Европы в Индию и в целом Юго-Восточную Азию. Ведь даже в двадцать первом веке человечество не смогло объединить всю Евразию стальными и асфальтовыми магистралями (конечно, больше по политическим причинам), а в Дарьенском пробеле на границе Панамы и Колумбии нет даже обычной грунтовой дороги, позволяющей проехать на автомобиле между Северной и Южной Америками. Поэтому я тоже стал горячим поклонником перемещения с использованием плавсредств, которые, кроме совершенно недостижимых для конкурентов скорости, удобства и относительного комфорта, давали ещё одну очень важную в определенных обстоятельствах опцию – скрытность и внезапность. Дороги всегда можно взять под контроль, но корабль… Вышел из порта и всё, ищи ветра в море, а найти место для высадки на берег (без тяжелой техники) проблемы не составит. Конечно, у всего есть свои ограничения и недостатки, но для проведения диверсии корабли подходили идеально, а ещё позволяли нам с Добрым заскочить на денёк домой.

***

– Доброе ууутро! – потянулась приоткрывшая глаза София, от чего её грудь соблазнительно натянула невесомую полупрозрачную ткань ночной рубашки.

– Добрее не бывает! – ответил я и крепче прижал к себе супругу, слившись с ней в долгом поцелуе.

– Когда в море? – сразу поинтересовалась она, избавившись во время поцелуя от остатков сна.

– Завтра утром! – с сожалением вздохнул я.

Услышав ответ, София прижалась ко мне и тоже тяжело вздохнула, но кукситься не стала (кажется она вообще этого не умела), а через мгновение деловито уселась на кровати по-турецки и переключилась в режим государственного деятеля:

– Я знаю, кто должен стать представителем Великого магистра Ордена Святого Иоанна крестителяв Совете имперских князей Рейхстага!

Увидев мой вопросительный взгляд, она не стала тянуть кота за причиндалы и выдала продолжение:

– Я!

– А…! – не успел я открыть рот, как на меня быстренько высыпали остальные подробности неожиданного предложения, которое больше походило на ультиматум.

– Я уже всё обдумала! Берлин теперь наши владения, жить мы будем у матушки во дворце, она будет очень рада внукам, а втроём нам будет легче создать серьезную коалицию в рейхстаге и отстоять наши интересы!

Для того чтобы оценить целесообразность такого подхода к решению вопроса, много времени не требовалось. Она была абсолютно права, лучшего кандидата на эту роль сложно было даже придумать. Конечно, с точки зрения безопасности семьи Стокгольм был вне конкуренции, но и Берлин не самое худшее место, поэтому отговаривать её я не собирался, хотя несколько вопросов у меня всё же возникло: