Читать книгу «Каждому свое» онлайн полностью📖 — Вячеслава Кеворкова — MyBook.
image

– Опустите маскировочную штору, – приказал он четким голосом одному из двух солдат, сопровождавших его. Тот незамедлительно выполнил несложную манипуляцию. – Северов, пойдете со мной, – отчеканил лейтенант.

Капитан поднялся с кровати.

– Что ж, бывай, жаль, что эти, – он кивнул в сторону лейтенанта, – нашу встречу укоротили. Я бы с тобой с удовольствием еще поговорил. Человек ты интересный. Ну, да ладно, может быть, еще и повидаемся, война – такое дело.

– Всё возможно, и удачи тебе.

Северов крепко пожал капитану руку.

Послушно следуя за лейтенантом по коридору и точно дублируя вслед за ним все многочисленные повороты, Генрих ощутил гадкое чувство, близкое к ощущению совершенного предательства. Его сейчас отвезут в домик на окраине Москвы, напоят, накормят, спать уложат. А капитана будут долго терзать допросами, после чего снимут офицерские погоны, отберут форму, оденут во все солдатское и отправят в штрафную роту.

Лейтенант предложил Северову подождать в приемной, затем легким движением обеих рук одернул гимнастерку, пробежал пальцами по поясу и портупее, после чего решительно вошел в кабинет, не прикрывая за собою плотно дверь.

Генриху пришлось невольно выслушать историю инцидента, происшедшего накануне, теперь уже из посторонних уст.

Войдя в кабинет коменданта, Северов был поражен, увидев там Григория, вальяжно развалившегося на стуле перед генеральским столом. Глазами и уголками рта он улыбался, сохраняя при этом суровую маску на лице.

Сидевший за столом генерал почему-то делал вид, что не имеет ни малейшего отношения ко всему происходившему в его кабинете помимо его воли. Достав из стола бутылку водки, он вылил часть содержимого в подставленную ладонь левой руки, после чего совершил обряд омовения ладоней обеих рук. По кабинету пополз запах испаряющегося спирта.

– Фронтовая привычка, – объявил генерал для тех, у кого еще могли оставаться сомнения в его боевом прошлом, и тут же добавил, обращаясь к Григорию: – Будем считать инцидент исчерпанным. Забирайте вашего человека. Вы свободны.

Григорий нахмурился.

– Было бы лучше считать, что инцидента не было, а был лишь досадный случай.

«Интересно, какое у него звание? – подумал генерал, глядя на Григория. – Эти молодчики из госбезопасности имеют слабое представление о чинопочитании, а потому ведут себя хоть и в рамках приличия, но нагло. И все же лучше с ними не связываться. Нечего от них ждать кроме неприятностей».

Генерал развел руками, давая понять, что сделал всё от него зависящее и вряд ли сможет сделать нечто большее. У молчавшего до этого момента задержанного неожиданно прорезался голос.

– Извините, товарищ генерал, хотел просить вас освободить капитана, участвовавшего в этом недоразумении вместе со мной. Человек он в высшей мере заслуженный, боевой офицер, нервы его подвели.

– Нервы? – взревел генерал. – Стрелять в общественном месте – это нервы? Это не нервы, а моральное разложение! И капитан будет отвечать по всей строгости военного времени.

Северов хотел было что-то возразить, но в это время зазвонил телефон. Комендант взял трубку, но к уху близко ее подносить не стал, поскольку она источала сплошной треск, через который вдруг пробился срывающийся голос связиста:

– Не кладите трубку, будете говорить с комдивом.

– Комендант города генерал Синилов слушает, – доложился, все еще не прикладывая трубку к уху, хозяин кабинета.

– Генерал Загвоздин, здравствуй, комендант. Звоню тебе с передовой. Мне вот ночью доложили, что ты арестовал моего командира истребительного батальона танков, капитана Дубровского. В чем дело?

– Напился твой капитан и стрельбу открыл в ресторане. Всех штатских до смерти перепугал, зеркальный потолок обрушил.

– Странно, капитан – офицер непьющий. Кого-нибудь из живых задел?

– Еще этого мне не хватало! Думаю, плохо у тебя с дисциплиной, генерал! Подчиненные не очень к твоим указаниям прислушиваются.

– Это ты прав. Я вот тому же капитану твержу: чего ты под танк немецкий лезешь, отходи потихоньку, оборону организуем на новом рубеже. А он свое: «Наотступались до полного позора. За Россию обидно».

– И что ты прикажешь мне с твоим анархистом делать?

– Оформи взыскание и верни ко мне в часть. Тут событие намечается. Как только отобьемся от немецких танков, и если он живой останется, то мы его прямо с поля боя на гауптвахту отвезем. Ну а если… То будем считать, что правосудие свершилось.

– Я лично считаю, что твоего комбата за его проделки в штрафную роту направить следует.

– Дубровского в штрафную? Послушай, потрудись, подъезжай ко мне на полчасочка. В Волоколамске тебя мои ребята встретят. А оттуда до меня рукой подать. По сравнению с тем, что ты здесь увидишь, любая штрафная – это курорт с морской водичкой, причем подогретой.

– Ты что ж, генерал, меня немцами пугать решил, что ли?

– Боже упаси! Я тебе обстановку докладываю и хочу, чтобы ты по поводу расстрелянного зеркала не сокрушался. Вот придем в Германию, я тебе сразу три штуки закажу, так, чтобы посетители ресторана на себя сразу с трех сторон взглянуть смогли. Может быть, удивятся. А сейчас прости, докладывают, что танки противника на позицию выходят. Пойду встречать.

Некоторое время комендант, застыв, держал умолкнувшую трубку в руках.

– У меня машина, так что давайте мы капитана поближе к передовой подбросим. Нам все равно в том направлении ехать. – Григорий произнес это с такой уверенностью, как будто судьба капитана была уже решена, и оставалось лишь организовать его транспортировку.

Комендант задумался. Освобождение капитана из-под стражи стоило того, чтобы избавиться от этих непонятных людей. Он решительно нажал кнопку вызова. Тут же явился помощник в форме майора.

– Дайте мне документы задержанного капитана.

Опытный помощник обязан предвидеть намерения начальника. Никуда не отлучаясь, майор послушно положил изрядно помятое отпускное удостоверение на генеральский стол. Генерал придвинул его к себе и, не вникая в его содержание, изложил поверх напечатанного на машинке текста рукописно свое отношение к поведению капитана накануне в московском ресторане: «Десять суток строгого ареста за стрельбу из боевого оружия в общественном месте с нанесением материального ущерба внутренней отделке помещения». Подпись: «Военный комендант города Москвы генерал-лейтенант Синилов».

Описание проступка капитана заняло половину страницы, второй же половины едва хватило на подпись генерала, столь размашистой она была.

Северов разглядывал ее, стоя недалеко от стола. Даже в перевернутом виде она производила впечатление своей масштабностью. Когда-то он прочел, что размер подписи обратно пропорционален интеллекту ее владельца. Но в данном случае было очевидно, что речь идет об исключении.

Посчитав вопрос решенным и не желая отягощать коменданта своим присутствием, Григорий поднялся и пожал генеральскую руку. Провинившийся Северов позволил себе лишь кивнуть на прощание.

Когда вышли из кабинета, Григорий глянул на часы и заторопился.

– Я срочно поехал в управление. А ты забирай своего напарника, довези его до шоссе, дальше он доберется на попутках.

* * *

С капитаном встретились в палисаднике перед зданием комендатуры. Внешний вид его совершенно не соответствовал ожиданиям Северова – тот был свежевыбрит, тщательно умыт, а выцветшая под жесткими лучами солнца гимнастерка при дневном свете приобрела песчаный оттенок, на фоне которого сияющие боевые ордена выглядели весьма эффектно.

По двору двигались молча. Капитан в роли главного виновника происшедшего шел позади. Выйдя на улицу, натолкнулись на солидную толпу зевак.

Толпа – это самое демократичное, хотя и самое неустойчивое объединение людей. Собравшиеся безмолвствовали, задрав головы высоко вверх. На гранитной облицовке ограды старинного здания, сантиметров на сорок выше официальной вывески «Военный комендант города Москвы» красовались две строчки, исполненные ярко-белым мелом и пропитанные отчаянием и решимостью мести за проявленную в отношении кого-то очевидную несправедливость. Если первая строка, взятая из призывов, широко распространенных по всей стране, не вызывала сомнений, то вторая казалась некоторым небезупречной по содержанию: «Бей немецких оккупантов и хреновых комендантов!».

Прохожие останавливались, чтобы прочесть настенную надпись. Одни покачивали головами, другие удивленно поднимали плечи, но все в итоге застывали на месте в ожидании дальнейших событий. И не напрасно.

Собравшиеся не успели осмыслить до конца изображенный мелом на стене призыв, как из ворот выбежали трое военных: майор с красной повязкой дежурного на руке и два солдата. Один из них нес ведро с водой и тряпку, другой, едва переставлял ноги, согнувшись под тяжестью старинной деревянной библиотечной лестницы, по которой в мирное время прилежные ученые добирались до вершин знаний.

Теперь же ее установили под крамольной надписью, и солдат в тяжелых кирзовых сапогах, балансируя с ведром и тряпкой, осторожно поднялся наверх. Затем он не спеша окунул тряпку в ведро с водой и с третьей попытки смыл дочиста нижнюю, сомнительную строчку, оставив верхнюю, вполне патриотичную, нетронутой.

Толпа ровным гулом одобрила мудрое решение солдата.

Звание майора дает основание мыслить иначе, чем толпа, а тем более подчиненные ему рядовые. Человек с красной повязкой на руке приказал солдату смыть и ставшую давно привычной для всех часть надписи, дабы не возбуждать у прохожих, успевших ознакомиться с полным текстом, ненужной ассоциации.

Приказание было выполнено. Крамольная строка исчезла, а вслед за ней и интрига, удерживавшая толпу у ворот.

* * *

Пока машина петляла по улочкам города, сидели молча. Как только выехали на шоссе, капитан осторожно положил руку на плечо шофера.

– Притормози, друг, на секундочку, я гляну. Не попутчики ли это мои?

Справа от шоссе, скрываясь от палящего солнца, под разлапистыми ветвями дерева приютился грузовик, в тени которого небольшая группа совсем юных выпускников училища вкушала дневную трапезу.

– Дубровский! Откуда и куда? Говорили, будто ты в госпиталь угодил, – старший лейтенант выпрыгнул из кабины грузовика и легко взбежал по насыпи.

Завидев щедро украшенного орденами военного, молодые внизу перестали жевать и поднялись с земли, стоя приветствуя боевого офицера.

– Не верь слухам! – твердо возразил капитан, – из отпуска возвращаюсь. Слава Богу, тебя встретил, вместе поедем, вот только с товарищем попрощаюсь. Кстати, познакомься.

Старший лейтенант небрежно кивнул в сторону штатского, явно проигрывавшего по всем параметрам своему боевому спутнику.

– Прежде, чем расстаться, хотел бы сказать тебе пару слов, – неуверенно начал капитан, глядя почему-то в сторону.

– Слушаю тебя.

– Оказалось, что даже в таком гадюшнике, как комендатура, есть вполне приличные люди. Парень, который выдавал мне документы, рассказал, что ты в одиночку освобождаться наотрез отказался. «Мы были вдвоем, один стрелял, другой не остановил, поэтому виновны оба». Знаешь, как это называется? Благородство. Чего в России всегда в избытке было.

Северов поморщился и недовольно покачал головой.

– Ну ладно, – заспешил капитан. – У войны одно серьезное преимущество: она способна сочетать не сочетаемое. Так что, может быть, наши жизни еще где-то пересекутся.

– Скажи на прощание, откуда у тебя такая благозвучная фамилия – Дубровский? – поинтересовался Северов, пожимая руку собрату по несчастью.

– Это длинная история, – оживился капитан. – Обещаю рассказать подробнее при нашей следующей встрече. А сейчас…

Он развел руками, затем повернулся и уверенно зашагал под откос к ожидавшим его солдатам.

* * *

Генерал – он тоже человек, только одетый в добротную форму. Кроме того, позади у него – прожитые годы и серьезные поступки, которые он совершал, но о которых предпочитает молчать.

Когда Северов вместе с Григорием вошли в кабинет, генерал поднялся из-за стола и почему-то улыбаясь пожал им руки.

– Григорий Федорович посвятил меня в историю, связанную с вашим ночным пребыванием в комендатуре. Как там, в неволе?

– Весьма полезный опыт.

– Для чего?

– Для того, чтобы туда больше не попадать.

Генерал по достоинству оценил неожиданный поворот в беседе. Он совершенно не по-генеральски, а по-человечески рассмеялся и на какое-то время перестал быть военным. Даже хорошо отглаженная, сшитая из особой ткани военная форма выглядела на нем теперь как дорогой костюм, в меру декорированный яркими орденскими колодками.

После нескольких глотков горячего чая, поданного в граненых стаканах, хозяин кабинета резко сменил тон и заговорил серьезно.

– Время и складывающаяся обстановка заставляют меня быть с вами предельно откровенным.

– Спасибо.

От неожиданной благодарности у генерала подскочили вверх сразу обе брови, но тут же вернулись на свое место.

– Начну с весьма печального признания. Район дислокации немецкой группировки «Север», куда вы направляетесь, превратился с некоторых пор в проклятое место, в кладбище для людей, посылаемых туда нами и нашими военными коллегами. Причем мы теряем не новичков, а людей с солидным опытом нелегальной работы.

– Григорий Федорович ознакомил меня с материалами немецкого следствия по одному из дел, добытые нашей диверсионной группой.

– И какое впечатление?

– Двоякое. С одной стороны, – трагическое, с другой, – весьма поучительное.

– Давайте второе.

– Провалы произошли из-за предательства людей, рекомендованных Центром.

– По-вашему выходит, в провалах виноват Центр?

– Виноваты немцы, которые умело используют шок для воздействия как на войска, так и, в особенности, на население.

– Ну а если быть ближе к нашим делам?

Григорий уловил нотку раздражения в голосе начальства, но останавливать подопечного было уже поздно.

– А если ближе, то главный момент заключается в том, что подбирали людей в спешке в условиях стремительного приближения противника, но все же при Советской власти. А действовать им пришлось в условиях жесткой немецкой оккупации, к чему не все оказались готовы. Как говорил один небезызвестный мудрец: «Бытие определяет сознание», а от себя добавим – «и поведение человека тоже». Вот и всё.

Генерал впал в молчаливое размышление, после которого можно было ожидать любого решения. Наконец он поднял голову и внимательно посмотрел на Северова.

– К сожалению, вынужден с вами согласиться. Но не могу обещать вам ничего лучшего. Пока и вам предстоит действовать именно в этих условиях, которые будут меняться в прямой зависимости от положения на фронтах.

– Именно к этому мы и готовились, – решил напомнить о себе Григорий.

– Великолепно. Тогда давайте определимся со сроками.

Григорий знал, что демократичное «давайте определимся» на деле означало: «Я отдам приказ, а вы исполняйте».

Генерал перевернул несколько страниц в календаре.

– Итак, суббота на следующей неделе. К сожалению, я буду отсутствовать, так что, если возникнут проблемы, мой зам. Щербаков на месте. Какие есть вопросы или просьбы ко мне?

Григорий неопределенно пожал плечами.

– У меня есть не то, чтобы просьбы, а два сообщения, – сказал Северов.

– Слушаю вас, – и генерал нетактично посмотрел на часы.

Но это Генриха нисколько не смутило.

– Поскольку средой моего обитания, как вы сами определили, будет кладбище и дело мне придется иметь с мастерами дел гробовых…

– Кладбище – это сказано не очень удачно, – признался генерал и вновь бросил взгляд на настенные часы. – Давайте, пожалуй, закругляться, – указательным пальцем правой руки он обозначил, как это будет выглядеть в пространстве. – Вокруг Пскова сосредоточены значительные силы противника, нацеленные на то, чтобы перерезать железнодорожное сообщение с Ленинградом. В этом случае город и флот останутся без снабжения. Со всеми вытекающими отсюда последствиями. Это в свою очередь может достаточно серьезно повлиять на весь ход войны. С другой стороны, противник несет серьезные потери на юге, и мы предполагаем, что значительную часть псковской группировки он в ближайшее время будет вынужден перебросить именно туда, поскольку других резервов у него пока нет. Итак, планирует ли противник продвигаться далее на север или повернет на юг – вопрос жизни миллионов наших людей, как военных, так и гражданских. Вот такова цена задачи, которую вам предстоит решить, причем в крайне непростых условиях.

– Я ознакомился с материалами, добытыми нашей диверсионной группой.

– Ну и как?

– Снимаю шляпу перед профессионалами высочайшего класса!

– Это наша элита! – не сдержал довольной улыбки генерал. Правда, тут же спохватился и вновь глянул на часы. – Итак, последний вопрос: что вам нужно для успеха?

– Свобода и вера.

– Что?

– Вы определяете, что надо сделать и доверяете мне решать на месте, как это осуществлять. И второе, более важное: мне необходимо доверие людей, пославших меня на задание.

По содержанию всё звучало логично, но было необычным по форме, а потому непривычным. Северова не одного готовили для заброски в район Пскова. Однако прекрасное владение немецким языком благодаря матери, английским на уровне гимназии и русским от отца – профессора славистики Дерптского университета в Эстонии давали ему серьезное преимущество перед остальными.

Но окончательно судьбу Северова решили слова, написанные в характеристике его фронтовым командиром: «В бою дерзок, но расчетлив». Этого было вполне достаточно. Генерал взял ручку и решительно написал: «Срочно на подготовку».

Сейчас, спустя несколько месяцев и после только что состоявшегося разговора, ни малейшего разочарования он не испытывал. Разумное сочетание военного с гражданским чем-то приятно напоминало генералу его самого в молодости, отчего становилось тепло на душе.

– Что ж, считайте, что свобода действий и полное доверие в вашем кармане. А сейчас хочу пожелать вам ровной дороги. И помните: победа в нашем деле добывается в основном не силой оружия, а интеллектуальным превосходством над противником. Кажется, оно у вас есть. Важно им правильно распорядиться.

Рукопожатие было финалом встречи. Северов покинул кабинет, а Григорий задержался.

– Что еще? – раздраженно поинтересовался хозяин.

– Хотел просить вашего разрешения сопровождать Северова в самолете.

– Какая необходимость? Опасаешься, что он в последнюю минуту струсит?

Григорий улыбнулся.

– Скорее, наоборот. Однако согласитесь, одна голова – хорошо, две лучше.

– Зависит от голов. Впрочем, – генерал подумал секунду, – если твое присутствие поможет делу, то я согласен.

* * *

Аэродром был погружен в темноту, нарушаемую иногда предательским светом луны, которая, озорно выскочив из-за облаков, старалась высветить то, что тщательно скрывали люди. Прорвавшись в межоблачные разрывы, она едва успевала похулиганить на поверхности земли, как бдительные облака налетали на пучок лунного света и перерезали его своими острыми краями.

Машина медленно двигалась по узкой лесной бетонной дорожке. Неожиданно на пути появился забор из крупной металлической сетки и железные ворота. Как только машина остановилась, к ней подошли трое в темных комбинезонах с автоматами в руках. Из калитки слева от ворот появился офицер.

1
...
...
12