– Ах да, я увлёкся, слушая вас. У меня, наверное, круглые глаза? Лаура, а это так необходимо – посещать далёкие планеты, такие как Земля? Ведь в безграничном пространстве можно найти более доступные занятия.

– А вам интересно побывать на далёких островах в океане? Увидеть их жителей и всё, связанное с их бытом? Разум – это страсть к бесконечным познаниям. Чем больше узнаёшь, тем ещё больше хочется узнать. И процесс познаний бесконечен. Вам тоже это близко, вспомните: поняв, изучив одно, вы идёте дальше и дальше, и вам уже некомфортно остановиться и не продолжать изучать новое, незнакомое вам. Ближний космос и не очень ближний – для моей цивилизации уже давно вчерашний день. И мы идём дальше. Но так как я – гуманоидная инопланетянка, скажу по-инопланетному честно: Земля нам близка по механизму мышления землян и по принципу ценностей. И не только поэтому. Мы близки родством. И конечная наша цель – вместе вершить благородную вселенскую идею. Космос огромен, и изучать его в одиночку – для достойной цивилизации эгоистично и менее продуктивно.

Увлёкшуюся девушку я сознательно не перебивал. Лаура размышляла вслух негромким голосом, время от времени смотрела куда-то вдаль. Всё же мне не очень хотелось быть молчаливым слушателем; вопросы были – не было противоречий, не в чем было дискутировать.

– Простите, Лаура, – перебил я, – так, значит, весь вселенский мир един? Мы все родственники, что ли? Я правильно вас понимаю?

– Не совсем правильно, Слава. Но вы так точно улавливаете детали. Я уточню: родственны Вы и Мы. Такова была одна из задач наших визитов на Землю. А вселенские миры бесконечно разнообразны, и многие цивилизации с нами несовместимы в принципе. Ой, – вдруг опомнилась Лаура, – и вы ни разу не засмеялись! Я могу увлечься и уйти в такие фантазии! Вот теперь наверняка кажусь вам странной, да?

– Вы прекрасны, Лаура. В самом деле очень логичные и по-настоящему захватывающие мысли. Мне нечего сказать. Но всё-таки интересно знать: как же Вы и Мы породнились? Хотя бы поверхностно скажите.

– Скажу. А уж фантазирую я или нет – это право вашей оценки. Итак. Самый значимый наш визит к Земле был много-много календарных лет назад: восточный берег Средиземного моря. Там и рельеф местности удобный, и климат, и при контакте «посадочных модулей» с почвой минимальный вред экологии. Здесь-то мы, гости из глубин космоса, и породнились с землянами, заодно ускорив процесс эволюции интеллекта землян. Генетическое слияние было более чем удачно. Этому предшествовала большая исследовательская работа. Конечно, всё произошло не в одночасье – столетиями. Всё было естественно, честно и не вызывало подозрений и сомнений у тогда ещё девственных землян. Заключались брачные союзы, появлялись дети. Была включена биопрограмма расселения по Земле метисцированных граждан миграционным и кочевым методами. Произвольный процесс породнения продолжается и по сей день. Метисцированных землян (из ранних наследственных поколений) можно отличить по очень острому уму, по быстрому анализу ситуации и по активной способности к любой деятельности. Так что мы с вами близки генетически и ДНК у нас общее.

– А я тоже метисцированный? – спросил я с иронией. – Мне кажется, нет. Я не чувствую в себе острого ума и способности быстро анализировать.

– Слава, я этого не знаю. Да и знать необязательно, главное – мы, по сути, близки.

– Это меня радует, – пошутил я. – Но ведь гости из космоса могли ошибочно породниться с другой популяцией землян, например, с обезьянами или бегемотами.

– Могли, но зачем? Породниться можно с любой, даже с самой невообразимой, популяцией. Но зачем? Мы знали, кто нам близок.

– Лаура, вот вы сказали, что породниться можно с любой популяцией. Но и земляне могут это сделать рано или поздно. Возможно, уже и пытаются: мы умеем клонировать виды, хотя это немного другое, но направление схожее. А вдруг удастся? Что тогда получится? Что-то невообразимое.

– Это ужасно, – сказала Лаура. – Ни одна нравственная цивилизация не будет заниматься этим после первых опытов. Мы этот урок прошли. Никакой пользы в этом нет. Главная идея – совершенствовать себя, именно себя. А просто так экспериментировать над природой – опасно: какие монстры могут получиться! Есть грустные примеры неосторожных опытов, и как трудно потом исправлять страшные ошибки. И вообще можно ли повысить интеллект, породнившись с обезьяной или мышью? Можно лишь успешно подвергнуть свой род болезням и инфекциям, ранее не присущим ему, а также мутировать новые. И зачем надо обезображивать изначальную природу? У природы всё рационально. Но на Земле такие опыты проводятся, и часто негласно, из корыстных побуждений. Однажды такие эксперименты могут вам очень дорого обойтись.

– Я-то как раз это понимаю, Лаура, – сказал я. – Наука не стоит на месте, она хватается за всё, и для неё нет моральных запретов: это стихия. Возможно, наука и погубит цивилизацию на Земле, и не исключено, что это случится на моём веку.

– Как раз так и гибнут цивилизации, – добавила Лаура. – Я-то знаю. Но я знаю и другое: опасные эксперименты помогают вовремя опомниться и перейти к созиданию, а неудачные – закаляют и движут науку вперёд. С нами когда-то, в незапамятные времена, такое случилось. Но, к сожалению, немногие цивилизации могут вовремя остановиться и отделить опасное от неудачного, и это приводит к необратимому.

Мы бродили по тихой улочке взад-вперёд больше часа. Лаура спросила меня, не надоедает ли она своей однообразной и скучной темой разговора. Но захватывающую тему невольно подпитывал я, и нам было очень интересно общаться. Разговаривали мы на разные темы, не зацикливаясь лишь на внеземной тематике. Лаура оказалась очень эрудированной девушкой. К примеру, ей интересна музыка разных стилей и направлений, современная и классика. Она увлечена творчеством рок-группы «Пинк Флойд», к которой очень тепло относится (в этом у нас было полное единство), и даже отметила особую мелодичность композиций группы и своеобразное звучание инструментов, благодаря чему, по её мнению, «Пинк Флойд» и через пятьдесят лет будут слушать с удовольствием музыкальные интеллектуалы. А это уже что-то! «Видно, гуманоиды – меломаны», – шутя, подумал я.

Начинало темнеть, а я всё никак не мог решиться на расставание. Наконец я сказал Лауре, что хотел бы увидеться с нею ещё как-нибудь и не случайно, на улице, а просто созвониться. К удивлению, у неё не было сотового телефона и она не любит им пользоваться. На мой вопрос: «Значит, не увидимся?» – Лаура как бы приуныла и ответила: «Наверное, увидимся». Я не мог найти подходящих слов прощания. И вот какое получилось у нас расставание.

Я протянул Лауре руку. Она подала свою, на мгновенье отдёрнула и снова решительно протянула, глядя на меня с едва уловимым смятением. Я взял её ладонь в свою и поразился, как она мала – как у девочки-второклассницы, нежная, с чуть заметным загаром, и пальчики без тени маникюра. Ладонь была горячая, как у человека с высокой температурой. Я испугался за неё.

– Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, – ответила она. – Ваша ладонь мне тоже кажется горячей. Но это ничего – небольшая разница в составах тканей даёт такой эффект.

– Перестаньте, Лаура. Это не шутка. Вторую неделю стоит жара за тридцать градусов, возможно, вы перегрелись. Мне тоже очень жарко. Может, проводить вас?

– Слава, не волнуйтесь за меня, пожалуйста. Со мной всё в порядке. У меня температура тела, как и у вас, тридцать шесть и шесть (плюс-минус). Вы в этом убедитесь, может быть.

– Тогда не будем задерживаться в такую жару. Идите домой, и могу посоветовать: прямо сейчас попейте тёплого чаю с мёдом или малиной.

Лаура засветилась милой улыбкой.

– Хорошо, – сказала она, – попью тёплого чаю с мёдом или малиной.

– Ну, пока, – твёрдо сказал я. – Иногда я хожу этим маршрутом, по улице Луначарского, и, возможно, ещё увидимся. Я начинаю верить в чудеса.

Я кивнул Лауре и повернулся, чтобы уйти.

– Постойте, – остановила она меня. – Вы за меня беспокоитесь, но поверьте: нет причины. Я вот что хотела сказать… – Лаура запнулась.

– Что?

Необъяснимое волнение нахлынуло на меня. Мы смотрели друг другу в глаза, и я подсознательно ждал от Лауры какой-то важной информации.

– Ну… обнимите меня, что ли, пожалуйста, – попросила она тихим голосом.

Я сделал шаг к ней и прижал к себе.

Нежное, горячее тело чуть-чуть дрожало. А я, обнимая, крепко прижимал её к себе, и не хватало сил опустить руки.

– Это какая-то сказка, – шептал я Лауре на ухо. – Что же происходит? В вас нельзя не влюбиться. Ваша индивидуальность может с ума свести. А я – всего лишь мужчина и даже не с другой планеты.

– Это так хорошо, – шёпотом отвечала Лаура, – вы, земной мужчина, обнимаете меня. И я вам нравлюсь – это так хорошо.

Лаура всем горячим телом прильнула к моей груди, и тут вылилась истинная гармония наших чувств. От Лауры не исходило ни малейшего запаха косметики, лишь чистый, девственный запах юного тела.