– Если ты не в курсе – Директория обеспечивает порядок и стабильность в убежищах Карфагена! – запальчиво выкрикнул толстяк, вскочивший со стула по ту сторону стола. – Ты должен быть благодарен, что вообще оказался здесь, а не превратился в ядерный пепел!
– Я, конечно, жутко благодарен, – равнодушно отозвался Змей. – Но если честно, мне плевать, кто будет жировать здесь, на верхних уровнях. Для неприкасаемых лучше, чтобы вы все тут перегрызлись и передушили друг друга. А мы у себя порядок наведем сами.
Это заявление вызвало среди присутствующих взрыв ярости. Змей мстительно наблюдал, как прихвостни начальства бьются в истерике. Они бы порвали его на куски, если бы не Полковник. Однако последний даже бровью не повел.
– Боюсь, ты переоцениваешь силы неприкасаемых. Как бы их самих не смело волной тотального насилия. Лично я предпочел бы, чтобы бандиты продолжали занимать свою нишу, копошились бы на своих уровнях, держали в узде торговцев и всякую мелкую шваль. Так их самих легче контролировать. Впрочем, все это теоретические споры, у нас же вопрос практический. Есть сведения, что ряд выходцев из криминальных группировок владеют информацией об источнике угрозы. Проблема в том, что наши агенты не могут получить достоверную информацию – просто не вхожи в круги высших неприкасаемых.
– Оно и понятно, – сквозь зубы процедил Змей, уже понимая, куда клонит собеседник. – Стукачей никто не любит.
– Давай называть их информаторами, – мягко возразил Полковник. – Как-никак разговор идет о выживании всех и каждого.
– Говорите прямо: что вам нужно лично от меня? – медленно произнес посредник.
– Нам надо, чтобы ты выяснил, кто за всем этим стоит, – так же медленно произнес Полковник.
Наступила тяжелая, давящая тишина. Все в ожидании смотрели на пленника, следя за его реакцией. Змей наблюдал за Полковником с застывшей на лице кривой улыбкой. Тот спокойно разглядывал посредника, ожидая ответа. Ответа не было, и Полковник продолжил:
– Ты вхож в круги неприкасаемых, у тебя авторитет. Уверен, ты сможешь помочь нам. И не только нам, заметь – всему Карфагену. Какие-то негодяи ради своих корыстных целей открыли ящик Пандоры, хотят погубить тысячи жизней, среди которых можешь быть ты сам…
– Я ничего не боюсь, – сипло проговорил Змей.
– …твои друзья и знакомые…
– У меня нет друзей, мне плевать на знакомых.
– …твои родные и близкие.
– У меня никого нет.
На лице Полковника появилась улыбка:
– А как же сестренка? Как ты ее зовешь – Ксю?
Змей промолчал, хотя кулаки его рефлекторно сжались. Этот самодовольный тип посмел задеть своим грязным ртом его сестренку. В другой ситуации нашелся бы способ заставить седого просить прощения. Сейчас же смог лишь выдавить:
– Пошел ты знаешь куда?
Тело тряхнуло, лязгнули зубы, в голове зазвенело. Боец за спиной среагировал мгновенно.
– Ладно, я ничего не слышал, – спокойно отреагировал Полковник. – Понимаю твои эмоции. Но тебе придется самому засунуть их поглубже и сосредоточиться на предстоящей задаче.
– Я вроде ясно ответил, – заявил Змей дребезжащим голосом. – Сотрудничать с вами я не буду, от слова «никак». Можете приказать своим псам рвать меня на куски – я никогда не крысятничал и начинать не собираюсь.
Полковник кивал в такт словам посредника, словно подтверждая: текст верный, все идет по сценарию. Затем сказал:
– Твою сестренку я упомянул неслучайно.
Одними глазами показал на стену, где изображение внутреннего устройства Карфагена сменилось дрожащей картинкой. Прежде чем до Змея дошло, что именно он видит, его крепко зажали между собой конвоиры, так, что даже дернуться не было никакой возможности.
На картинке было знакомое с детства лицо – юное, открытое и на удивление наивное. Наверное, потому, что он никогда не позволял ей сталкиваться с ужасами реальности. Но, похоже, реальность сама вошла в ее жизнь. Девушка явно смотрелась в зеркало, за которым пряталась невидимая для нее камера. Ничего не подозревая, она поправляла длинные волосы – свое главное богатство, роскошь, в подземном мире доступную немногим.
– Ксю… – прошептал он. – Где она, что вы хотите с ней сделать?!
– Не беспокойся. Она в надежном месте, с ней все в порядке. По крайней мере пока.
– Ублюдки… – Змей задохнулся от бессильной злобы. – Да я вас голыми руками… Зубами… Суки!
– Уймись. – Полковник сохранял терпение. – Своим поведением ты только навредишь ей. – Змей дернулся, пытаясь вырваться, но двое державших его были словно из стали. Глаза подернуло пеленой, он не мог совладать с собой и с этим ненавистным размеренным голосом, продолжавшим: – Ты не оставил нам выбора. Думаешь, мы с тобой шутки шутим? Я с самого начала не особо рассчитывал на доводы. Ты подонок и понимаешь лишь методы, принятые у подонков. Курить будешь?
Это был неожиданный переход. У пленника даже в голове прояснилось. Полковник, видать, был неплохим психологом. Одну сигарету сунул себе в зубы, предложил пачку Змею. Видимо, заметив в его глазах положительный ответ, отошел от стола, лично прикурил от серебряной зажигалки и сунул зажженную сигарету в рот Змея, которого продолжали надежно держать конвоиры.
Затянувшись, Змей поймал давно забытое ощущение. В Карфагене почти забыли вкус настоящего табака, каждая сигарета на прилавках Месива стоила баснословных денег, так что курили всякое полухимическое дерьмо. А это было что-то из старых запасов. Из другого мира. Из прошлого.
Несколько затяжек помогли прояснить разум. Кто сказал – курить вредно? Врут, паскуды.
Закашлялся кто-то, скрытый клубами дыма. Однако замечаний не делали. Надо думать, авторитет Полковника был достаточно весо́м. Он курил, разглядывая Змея, пока не решил, что время на размышление истекло. Спросил:
– Ну, что надумал?
– Вы хотите, чтобы я сдал своих? – глухо спросил Змей. – Пронес «жучок»? Составил списки? Сестренка – единственное, за что я могу продать душу дьяволу.
– У меня дочь такого же возраста, – поделился Полковник. – Поверь, мне совсем не хочется причинять вред твоей сестренке.
– Оставьте свои сантименты для подчиненных, – огрызнулся Змей. – По мне, так лучше пуля, чем ваше сочувствие. Что я должен сделать?
– Ты, наверное, не понял меня, – с сожалением произнес Полковник. Не глядя, раздавил окурок в стеклянной пепельнице, мгновенно подставленной референтом. – Я не прошу тебя никого сдавать. Разборки с неприкасаемыми мы тоже оставим для лучших времен – если до этого они впрямую не пойдут на конфронтацию с Директорией. Твое задание вполне конкретно: выяснить, кто стоит за черной водой. Чего добиваются, где базируются, откуда берут химические реагенты. Для твоего успокоения хочу уточнить: эти люди не могут считаться даже неприкасаемыми: они действуют не по вашим понятиям и рассматриваются нами как враг – внутренний или внешний.
– Внешний? – Посреднику показалось, что он ослышался.
– Есть и такая версия. Твоя задача подтвердить или опровергнуть эти данные. Еще вопросы?
– Если я соглашусь, каковы гарантии, что с Ксю все будет в порядке?
– Слово офицера.
Змей рассмеялся трескучим смехом. Полковник переглянулся с недоумевающим референтом. Поинтересовался:
– Тебе недостаточно слова офицера?
– Знаете, Полковник, – Змей перестал смеяться, – слово офицера для неприкасаемого – ничто. Пыль. Радиоактивный пепел вместо планеты – вот чего стоит офицерское слово.
– Чем же мне еще поклясться? – Полковник обернулся на присутствующих, приглашая тех разделить его удивление.
– Жизнью своей дочери, – четко сказал Змей. – Вы ведь любите ее? И если что-то случится с моей сестренкой – пусть с вашей дочурой произойдет то же самое.
Люди за столом застыли от такой наглости. Впервые лицо Полковника дернулось, пошло волнами эмоций – но он мгновенно взял себя в руки. Произнес:
– Ну, что ж… Имеешь право. В конце концов, мы все в одной лодке. И если это поможет делу… – Он сделал паузу. – Клянусь жизнью и здоровьем дочери: твоя сестра будет в безопасности, пока ты не вернешься. Разумеется, если выполнишь задание и вернешься с информацией. И еще: предательство я не прощу.
– Я тоже, – откликнулся Змей, сверля взглядом седого.
– Договорились. – Полковник хлопнул себя по коленям. – Перейдем к деталям. Общаться с нами будешь через связного. Он, кстати, присмотрит за тобой, если возникнет какая угроза.
– Стоп. Никаких помощников мне не надо.
– Ты опять ставишь условия? Мы же вроде договорились.
Закрыв глаза, Змей заставил себя сосчитать до пяти, медленно выдохнул и сказал, стараясь придать голосу убедительности:
– Я не понимаю – вам результат нужен или меня проконтролировать? Крепче, чем вы меня держите, уже удержать не сможете. Чтобы вы понимали: я – посредник. И все знают меня как посредника. Посредник работает один, в этом его отличие от других неприкасаемых. Чтобы все видели: никто за ним не стоит, за ним только его собственный авторитет. Так что присматривать за мной никто не будет.
Полковник обернулся к какому-то мужику в форме, тихо перекинулся парой слов и снова обернулся к Змею. Сказал:
– Ладно, действуй как знаешь. На связь будешь выходить ежедневно.
– Каким образом?
– Мы сами тебя найдем. – Полковник нахмурился, раздумывая, подошел к пленнику, склонился, приблизив к его лицу свое, отчего стала видна сеть морщины на темной, как от загара, коже. Редкий оттенок для бледных обитателей горных штолен. – Я хочу, чтобы ты помнил главное: ты работаешь не для меня, не для Директории и даже не для населения, которое мы пытаемся уберечь от беды. Ты спасаешь самого себя и свою сестру. Не подведи ее.
Кар затормозил, подпрыгнув на неровном бетоне. Со скрежетом съехала вбок дверь – и его вытолкнули наружу. Снова завыл электропривод – и кар ушуршал прочь.
Змей с отвращением стянул с головы черный тканевый мешок: его везли какими-то сложными путями, рассчитывая, видимо, запутать следы. Директория тщательно скрывала тайные пути в свои райские кущи.
Первое, что он сделал, – протяжно и грязно выругался. Пожалуй, он никогда еще так не загрязнял воздух словами. Он в принципе был человеком дела и матерился тоже лишь по делу. Но, как говорится, накопилось.
Прервал его длинный матерный монолог испуганный взгляд мальчишки лет пяти, что смотрел на него округлившимися глазами, с отвисшей челюстью. Только теперь посредник сообразил, что стоит посреди какого-то грязного квартала, со свалкой железного хлама по правую руку и бельевыми веревками с тряпьем – по левую. За спиной была транспортная магистраль, уходившая прямиком в стену. Точнее, в зев туннеля, из которого сейчас выползал приземистый тягач с вереницей груженых вагонеток.
Присев на корточки, Змей подмигнул малышу, спросил:
– Что это за место, парень?
Вместо ответа мальчишка вдруг оскалился и выдернул из кармана широких штанов заточенный металлический штырь. Ни секунды не колеблясь, с воплем бросился на незнакомца, стремясь пырнуть того в мягкое. Немного ошалев от такого напора, Змей перехватил руку с самодельным оружием, выдернул из потного кулачка штырь и отбросил его в сторону. Парнишка шипел и рычал, как разъяренный опоссум.
– Спасибо за ответ, – сказал ему Змей. – Я тебя понял: это место не для меня.
Отпустил паренька, и тот, подхватив свое оружие, с воплем убежал в кривой переулок. Не дожидаясь, пока он позовет кого-нибудь постарше, Змей поспешил удалиться.
И вскоре был уже в районе Месива.
Давно он так не напивался. Пройдя зигзагом по Пьяному кварталу, сверкающему своими круглосуточными огнями и манящему бесконечными вариациями на одни и те же виды развлечений, он очутился в тесном, прокуренном заведении, где ревела живая музыка и в густом дыму извивались у шестов полуобнаженные женские тела. Он любил гибких девчонок, но сейчас до них не было никакого дела. Просто он смертельно устал, в том числе – от тщетных усилий алкоголем заглушить разрывавшие мозг мысли и нестихающий внутренний протест. Забравшись на высокий табурет, он поискал взглядом бармена, не обращая внимания на ступавшие прямо перед его носом ноги на колоссальных, покрытых блестками, платформах. Девица явно хотела привлечь его внимание, но ему было плевать.
Из тумана возник жирный бармен в нелепой ковбойской шляпе. Что-то спросил. Змей молча постучал пальцем по стойке, и тот понял его без слов, как может понять только старый опытный повелитель пьянчуг. Поставил на стойку стакан, плеснул на два пальца желтоватого пойла.
Опрокинув в себя обжигающую жидкость, Змей мутно поглядел на бармена, спросил неровно:
– А шляпа зачем? На солнце обгореть боишься?
– Память о старом мире, – охотно отозвался толстяк, обновляя содержимое стакана. – Море, пальмы, яхты. Девушки…
– Ну, хоть бабы остались, – отозвался Змей. Поднял стакан. – Выпей со мной.
– Мне нельзя. – Бармен разглядывал посетителя. – Да и тебе советую остановиться.
– Обидеть меня хочешь? – раздувая ноздри, просипел Змей.
Ему просто жизненно необходимо выпустить пар. Устроить драку – самое то. Только руки чего-то онемели – легко промахнуться, даже мимо такой толстой рожи…
Дальше все напоминало беспорядочную нарезку кадров. Он помнил, как полетел со стула – и сразу же осознал себя лежащим на полу под ударами тяжелых рабочих ботинок. Следующий кадр: он уже верхом на каком-то небритом типе, метелит его кулаками с разбитыми костяшками. Потом – удар. И вот он тщетно пытается выбраться из-под обломков разбитого стула, попутно требуя еще выпивки. Голос бармена: «Надо его наружу вытащить». Следом озабоченное: «Блюстители. Сюда идут!»
Потом неожиданно приятное прикосновение прохладных пальцев и «африканская» прическа, заслонившая свет. Удивленный голос:
– Это ты? Я думала: тебя убили!
– Убили, – прохрипел Змей. – Чувствую себя зомби.
Он вспомнил, чей это голос и чья это экзотическая прическа. Но тут же забыл. Такое простое имя…
– Похож, – насмешливо сказала девушка. – Вылитый зомби.
– Откуда ты взялась?
– Работаю здесь – по твоей милости. Прежнее-то место работы тю-тю!
– Надо выпить… – Он попытался сесть, нашарил рукой упавшую бутылку. Хлебнул, не чувствуя вкуса.
Девушка забрала бутылку, потянула его за руку.
– Вставай! Идем со мной! Быстрее!
– Погоди… Куда ты меня тащишь?..
Дальше – очередной провал. И адская головная боль, мешающая открыть глаза. Дикая сухость во рту, потрескавшийся язык и омерзительное послевкусие. Застонав, он пошарил рукой, нащупал скомканную простыню, подушку. Однако. Когда это он успел добраться до своего бокса?
Проморгавшись, наконец понял: он не дома. Это была крохотная, выдолбленная в камне комната, большую часть которой занимала широкая и низкая кровать. Сбивали с толку легкомысленные изображения на неровных стенах – какие-то цветочки, пальмы, облака. И простыни нежно-розового оттенка. Все прояснилось, когда появилась настоящая хозяйка этой комнаты и этой кровати.
Девушка была в короткой тунике, и он поразился: как они умудряются так наряжаться в мире предельно ограниченных ресурсов? Впрочем, у такой красотки вполне могут быть состоятельные покровители.
– Тана? – сипло проговорил он. – Черт, в горле пересохло.
Девушка насмешливо улыбнулась и протянула ему пластиковый стакан с водой. Он жадно осушил его и свежим взглядом с ног до головы окинул хозяйку комнаты. Опустил взгляд, рассмотрев, что на нем из одежды одни трусы. Попытался вспомнить, когда раздевался и сделал ли это сам, – и снова не смог.
– Погоди… – Кашлянул в кулак. – Мы что же, с тобой…
Тана рассмеялась:
– И не надейся! Даже если бы у меня возникло такое желание, ты все равно не был в состоянии развлечь девушку. Если только не считать развлечением переноску бесчувственного тела.
– Да? Жаль. Тогда не пойму – на черта ты притащила меня к себе?
– Помнится, за тобой охотились блюстители. А поскольку ты по-прежнему должен мне денег, я решила не бросать свои инвестиции на произвол судьбы.
– А… – проговорил Змей. – Тогда спасибо.
Взял из ее рук стакан, в который она долила еще воды из металлического кувшина, стал пить уже более размеренно.
О том, что он теперь и сам, можно сказать, работает на Директорию, предпочел не говорить. Во-первых, это мгновенно уронило бы его в глазах девушки, которой, видимо, нравятся плохие парни. Во-вторых, даже от мыслей об этой омерзительной сделке начинало мутить. Не хотелось бы при первом визите заблевать эту милую постельку.
– Кстати, к тебе пришли, – как бы невзначай сказала Тана. – В коридоре дожидается.
Он чуть не поперхнулся водой. Закашлялся, пробормотал:
– Кто ждет?
– Твой друг.
– Нет у меня друзей
– Он так сказал. И дотащить тебя помог, кстати. Без него я бы не справилась.
Уже не слушая ее, с легкостью, будто и не было этого тяжкого похмелья, он поднялся с кровати, выхватил кувшин из рук девушки, выплеснул воду прямо на пол, не обращая внимания на ее возмущенный окрик. Кувшин был не очень увесист, но для драки сойдет. Тихо, на мягких лапах, приблизился к двери, глянул в глазок – у красотки имелась и такая роскошь.
Никого по ту сторону не было. Для очистки совести приоткрыл дверь, тихонько выглянул. Вышел, оглядывая пустой коридор. Пусто. Лишь ряды одинаковых дверей в продолбленные в скале норы, выполняющие роль комнат. Это еще неплохое жилье у девочки, да еще отдельное – вполне респектабельно по нынешним временам. Видал он совсем другие пещеры – там даже летучие мыши кричат от ужаса.
Развернулся, чтобы зайти обратно, – и нос к носу столкнулся с незнакомцем.
Как он оказался за спиной – не понятно, но профессиональная подготовка чувствовалась сразу. Молодой, коротко стриженный, с наглым взглядом. Изо всех сил изображал лоботряса, подражавшего неприкасаемым, но скрыть военную выправку трудно.
– Привет! – дружелюбно приветствовал его незнакомец.
Чисто рефлекторно Змей попытался засветить ему в лицо кувшином и тут же уйти из-под ответного удара. Как бы не так: кувшин провалился в пустоту, перед глазами же кувыркнулся дверной проем, и по спине с размаху двинуло полом. Благо со сравнительно мягким покрытием из растительного жмыха – самый распространенный материал из аграрных секторов.
Перед глазами появилось все то же дружелюбное лицо:
– Чего граблями почем зря машешь? Тебя что, не предупредили о встрече со связным?
Змей, кряхтя, попытался подняться. Незнакомец протянул руку. Посредник неприязненно поглядел на протянутую ладонь – и принял помощь. Пора было принять реальность такой, какая есть. Он работает на Директорию и, по сути, мало чем отличается от этого парня. Хотя привычное отвращение к легавым преодолеть было трудно.
– Предупредили, – проворчал Змей. – Только у тебя на лбу не написано, что ты связной. На сутенера больше похож – перемудрил с образом. Да и рановато ты объявился. Я же предупреждал: работаю только в одиночку.
– Так и ты рановато стал праздновать, – отозвался парень. Он привалился спиной к коридорной стене, сунул руки в карманы, с интересом разглядывая Змея. Возможно, он впервые так близко общался с неприкасаемым. – Возникло опасение, что ты угробишь себя раньше, чем приступишь к заданию.
О проекте
О подписке