К партийным высотам

Однако у Горбачева случались и досадные проколы. В январе 1962 года на краевой отчетно-выборной комсомольской конференции его за формализм в работе резко критиковал первый секретарь крайкома партии Федор Давыдович Кулаков. Обычно это означало закат карьеры. Но не таков был ставропольский комсомольский вожак. Он сумел найти «ключик» к сердцу «первого». Но об этом секрете Горбачев предпочитает умалчивать.

Буквально через два месяца, в марте 1962 года, Кулаков дал шанс Горбачеву продолжить путь к партийному олимпу. В КПСС подобное отношение к кадрам, попавшим под огонь партийной критики, было чрезвычайно редким. Как правило, так относились или к родственникам влиятельных людей, или к «нужным» людям. Остается только гадать, по какой причине такой властный и крутой руководитель, каким был Кулаков, поддерживал Горбачева, несмотря на его недоработки.

Возможно, решил, что инициативного комсомольского вожака следует перевести на работу под особый партийный надзор и, если он справится, то можно думать о его перспективах. Горбачева назначили парторгом крайкома по Ставропольскому управлению, объединившему три пригородных сельских района: Шпаковский, Труновский и Кочубеевский.

Однако и здесь возникли проблемы. Летом 1962 года бюро крайкома партии обратило внимание парторга Горбачева на проявленную безответственность в работе с Обращением ЦК КПСС и Совета Министров СССР к труженикам сельского хозяйства. Горбачев возразил против такой оценки, и тогда была создана комиссия для проверки его работы. Факты подтвердились, и, как пишет известный исследователь кремлевских тайн Николай Зенкович, в августе 1962 года на собрании краевого партийного актива Кулаков «выдал» Горбачеву сполна (Зенькович Н.А. Самые закрытые люди. М.: Олма-пресс; Звездный мир, 2002).

Казалось бы, партийная карьера закончена. Двух срывов обычно не прощали. Но Горбачев каким-то образом сумел убедить Ф. Кулакова вновь дать ему шанс. Все бывшие коллеги Михаила Сергеевича, с которыми мне довелось общаться, были убеждены, что ситуацию спасла Раиса. Она обладала редким умением убеждать собеседника. Якобы она пошла к Кулакову и доказала, что муж не потерян для партийной работы.

Кстати, в мемуарах «Михаил Горбачев. Наедине с собой» (М.: Грин Стрит, 2012) Горбачев сообщил, что Кулаков, однажды, воспользовавшись его отъездом в служебную командировку, якобы пытался затащить Раису Максимовну в постель. И тут я вспомнил, как упомянутый ранее мною В. Казначеев, говоря о непростой партийной карьере Михаила Сергеевича, помолчав, заметил, что Раиса имела большое влияние на Федора Давыдовича (Кулакова). Эту фразу можно понимать по-разному, но главное в том, что в январе 1963 года проштафившийся парторг Горбачев был назначен на ответственную должность в Ставропольский сельский крайком КПСС.

В октябре 1964 года в Москве сместили Хрущева. В этом активное участие принимал первый секретарь Ставропольского крайкома КПСС Кулаков. Для детальной проработки плана действий против Хрущева «кремлевские заговорщики» во главе с Брежневым и Шелепиным в начале осени 1964 года собирались в Тебердинском заповеднике Ставропольского края. Кремлевские гости полностью доверяли Кулакову, так как он числился среди жертв хрущевского произвола. Горбачев в этот процесс не был вовлечен. Однако, как заворг крайкома, он получил навыки того, как ведется «подковерная» борьба за «место под солнцем».

В ноябре 1964 года Кулакова за участие в смещении Хрущева перевели в Москву на должность заведующего Отделом сельского хозяйства ЦК КПСС. Через год Федор Давыдович – уже секретарь ЦК КПСС по сельскому хозяйству. Но он не забыл ставропольского «Санчо Пансу». По рекомендации Кулакова Горбачев в декабре 1964 года был назначен заведующим отделом партийных органов Ставропольского краевого комитета КПСС.

Замечу, что должность заворгав КПСС всегда котировалась на уровне секретаря, так как в своей повседневной работе, а это, прежде всего, работа с кадрами, заворг постоянно контактировал с первым секретарем и по праву считался его «правой рукой».

Во многом этому способствовало то обстоятельство, что, как отмечали люди, хорошо знавшие Михаила Сергеевича в ставропольские годы, «он был тогда действительно приметной фигурой, выделялся на общем фоне партийных и комсомольских кадров демократизмом, общительностью, столичным образованием, склонностью к нестандартным действиям, величайшим усердием в работе, ловкостью в отношениях с начальством, умением быть душою дружеского застолья.

Вместе с тем все отмечали в один голос легковесность Горбачева в конкретных делах («попрыгунчик какой-то»), его неспособность довести до конца ни одного серьезного начинания. Особенно резко проступила эта черта личности Горбачева, когда он достиг уровня первого секретаря крайкома партии, что предполагало его самостоятельную роль…» Эту характеристику Горбачева привел В. Легостаев в статье «Генсек кровавый».

Четыре года работы заведующим отделом партийных органов крайкома сделали Горбачева настоящим партаппаратчиком, прежде всего, в овладении искусством кадровых перестановок и аппаратных интриг. Этот опыт он успешно применил в 1985–1991 годах. Помимо этого Горбачев виртуозно овладел искусством не ссориться с нужными людьми. Все это обусловило его дальнейший быстрый карьерный рост.

В это же время, хорошо понимая, что в сельскохозяйственном крае невозможно продвинуться без соответствующего образования, он, опять-таки по совету Кулакова, поступил на заочное отделение Ставропольского сельскохозяйственного института и получил диплом ученого агронома-экономиста сельского хозяйства.

Уже упомянутый А. Коробейников в книге «Горбачев: другое лицо» отмечает: «Университетский диплом не сделал Горбачева юристом, а диплом экономиста сельского хозяйства, как я мог убедиться, мало что прибавил к знаниям, полученным им в “сельскохозяйственной академии жизни”. Словом, его крестьянские корни стали “вещью для себя”, а юридические знания так и остались “вещью в себе”». Но тем не менее в 1966 году Горбачев был избран первым секретарем Ставропольского горкома КПСС.

В 1968 году освободилась должность второго секретаря Ставропольского крайкома КПСС. Тогдашний первый секретарь крайкома Леонид Николаевич Ефремов планировал назначить на эту должность заведующего орготделом крайкома партии Ивана Тихоновича Таранова. Но секретарь ЦК КПСС Кулаков настоятельно порекомендовал Ефремову остановиться на кандидатуре Горбачева. Ефремову было не с руки спорить могущественным предшественником, который числился в друзьях у генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева.

В результате Горбачев был избран вторым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. Это было судьбоносное назначение. Благодаря ему Михаил Сергеевич вплотную приблизился к высшей партэлите. Впереди у него открывались новые горизонты, а поддержка Кулакова, к тому времени уже члена Политбюро ЦК КПСС, прибавляла ему уверенности.

Менее чем через 2 года, в начале 1970 года, в ЦК КПСС, с подачи того же Кулакова, решили, что второй секретарь созрел для самостоятельной работы, и Горбачев стал первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. Надо сказать, что к тому времени у Горбачева в Политбюро появился еще один покровитель – председатель КГБ СССР Юрий Владимирович Андропов.

Благоприятное впечатление Горбачеву удалось произвести и на другого члена Политбюро – Александра Николаевича Шелепина. Однажды Михаил Сергеевич всю ночь прогулял с ним по территории дачи в Архызе, слушая его рассказы о московской жизни. Это свидетельствует о том, что умел Горбачев заинтересовать московских гостей. И хотя все они имели огромный опыт общения с людьми, но тем не менее не сумели рассмотреть подлинную натуру Михаила Сергеевича.

Одни – в силу того, что сами, по сути, были «горбачевыми», другие – в силу человеческой веры в лучшее. Но не спешите осуждать последних. Вспомните предсмертный крик римского Цезаря по поводу коварного предательства своего лучшего друга: «И ты, Брут?!» К сожалению, многим из нас приходилось пригревать змею на груди. По большому счету, жизнь каждого из нас – это во многом череда доверительных отношений, часто сменяющихся разочарованием или предательством.

При этом практические результаты деятельности Горбачева на посту хозяина Ставропольского края оставляли желать лучшего, так что в политических фаворитах у большинства членов Политбюро ЦК КПСС Горбачев не числился. Даже в период рассмотрения его кандидатуры на пост секретаря ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев называл Ставропольский край «овечьей империей», а Горбачева – «овцеводом». Это при том, что Михаил Сергеевич уже тогда пытался создать себе ореол ведущего практика и теоретика сельского хозяйства союзного масштаба.

Для этого Горбачев применял испытанный метод – саморекламу. Он, как и в комсомоле, принялся усиленно внедрять в крае почины и проводить эксперименты. Так, на Ставрополье родился прогремевший по стране ипатовский метод уборки урожая. Суть его в том, что в Ипатовский район в приказном порядке была переброшена уборочная техника из районов, где хлеба созревали позже. Уборка действительно завершилась в рекордные сроки. Правда, значительная часть собранного урожая из-за спешки (не досушили) оказалась потерянной. Но Михаил Сергеевич Москве отрапортовал, как положено.

По итогам ипатовского эксперимента ЦК КПСС приняло специальное постановление «Об опыте работы Ипатовской парторганизации на уборке урожая». Леонид Ильич Брежнев прислал поздравление хлеборобам района. Михаил Сергеевич воспринял это как личное достижение. Не важно, что через год от ипатовского метода пришлось отказаться, так как терялась значительная часть урожая и крайне нерационально использовалась сельскохозяйственная техника.

А. Коробейников одну из глав своей книги «Горбачев: другое лицо» назвал: «Ни одного завершенного дела». Вот несколько строк из этой главы: «Прогремел ипатовский метод – и лопнул; “петушился” над созданием межхозяйственных предприятий – МХП (в народе быстро и по-своему “расшифровали” эту аббревиатуру: Михаил х… придумал) – и бросил; настроил сотни животноводческих комплексов – и забыл о них… И так практически во всем».

Наиболее ярко способность Горбачева создавать показушные результаты показало строительство ирригационной системы на Ставрополье. Под это дело было выделено 525 миллионов рублей, огромная по тем временам сумма. Стремление Горбачева поразить размахом мелиоративных работ и объемом осваиваемых средств вновь привело к наращиванию количественных показателей. Главное было для Горбачева – обеспечить километраж оросительно-обводнительной системы и отрапортовать Москве о новых достижениях. А то, что лишь один из десяти километров каналов, введенных в строй, имели надлежащую гидроизоляцию и облицовку, это не столь важно. В итоге после переезда Горбачева на Старую площадь в крае началось интенсивное засоление и подтапливание богарных земель.

В этой связи целесообразно привести отзыв Легостаева о роли Горбачева в развитии Ставрополья: «Человеку разумному трудно, не впадая в смятение чувств, читать те страницы биографического сочинения Горбачева, на которых тот фантазирует на тему своей деятельности в ставропольский период… Ведь в каждом буквально абзаце хвастовство, самолюбование и обязательно ложечка гадости в адрес тех, с кем Горбачев тогда сталкивался по работе, либо в адрес советской власти».