Глава 2

Обстановка стала накаляться еще больше, Ллойд не собирался ни на минуту сбавлять обороты, чтобы довести начатое до конца. Он держал Херста на прицеле и всем видом показывал, что не уступит ему ни в чем, если тот не выполнит его требования. В этот момент Херст не прекращал предпринимать попытки повернуть ситуацию в свою сторону:

– Ты, псих, убери пушку! – крикнул Херст.

– Не ори! Сядь и звони жене! Не вздумай сказать лишнего, при этом закрой дверь на ключ, чтобы никто не вошел, – ответил Ллойд.

– Ты просто чокнутый! Зачем я вообще сегодня приехал на работу, надо было сказать, что болею…

– Закрой дверь и сядь, я не люблю кричать и повторять по нескольку раз, или ты хочешь меня вывести из себя?

В конечном итоге Херст сдался и подчинился требованиям Ллойда, он закрыл двери и кинул ключ на стол. Херст даже не догадывался, насколько правильно он поступил. Он твердо знал, что его семья в опасности, и, если придется рискнуть своей жизнью ради этого и умереть в этой бездушной комнатушке, то, значит, так тому и быть. Все это время Ллойд сопровождал Херста дулом пистолета, и в конечном итоге Херст вернулся на то место, где стоял изначально, и игра продолжилась:

– Ты доволен? Теперь звони.

Ллойд достал телефон и кинул Херсту на стол.

– Нет, я лучше со своего наберу, – сказал Херст.

– Ставь вызов на громкую, – ответил Ллойд.

Спустя три гудка, Мари взяла трубку, Херст спросил у нее самые банальные новости. Ллойду казалось, что дрожь в голосе выдаст Херста, но все прошло более, чем спокойно. Мари сказала, что у них все хорошо, и они будут в торговом центре еще пару часов, так что может оно и отлично. По Херсту было видно, что он в любую секунду был готов сорваться и сказать, как обстоят дела на самом деле. Ллойд в процессе всего разговора контролировал взгляд Херста, дав ему понять, что лишнее движение приведет к фатальной ошибке офицера. Херст договорил с Мари, отключил вызов и убрал телефон в карман.

– Доволен?! Убери ствол, я дослушаю твою «великолепную» историю.

– Спасибо. Поверь, это нужно было тебе, а не мне, чтобы ты понимал, что я не буду просто так тебе рассказывать какие-то небылицы. Так вот, на чем я остановился? – сказал Ллойд.

– Насколько я помню, ты начал мне рассказывать про своего друга Карла.

– Да, точно, но про него я рассказал, так что едем дальше. Когда мне было двадцать лет, началась череда ужасных событий – это была, как говорят в народе, черная полоса. Зимой 1906 года тяжело заболел мой отец, у него была лихорадка, денег на лекарства едва хватало, приходилось ограничивать себя и отца в еде. Я трудился на двух работах. Утром был курьером, а вечером разгружал продовольственные вагоны, у нас проходили через железнодорожные пути. В какой-то момент я напрочь забыл про сон, отцу при этом лучше не становилось. Карл помогал мне, хотя у него были собственные заботы. Тогда появилась Жанне – девушка Карла, он уделял ей почти все свое время, а остальной промежуток времени проводил на работе. Мы стали редко видеться с ним, но, когда это происходило, Карл постоянно твердил о свадьбе, говорил, что купит дом, и его девушка нарожает ему дюжину детей. Я иногда просил его посидеть с отцом, потому что работал, и не всегда получалось ухаживать за ним. Когда я возвращался со смены уставший, просто физически не мог общаться с отцом, но все равно был бесконечно благодарен Богу за то, что отец жив, и я прохожу, свое испытание жизни, которое выпало мне в таком юном возрасте. Я верил и молился постоянно. В то же время, Карл говорил мне, что скоро у него будет шикарная свадьба, и они заживут достойно, но к лету, когда умер мой отец, Жанне ушла от Карла. Он стал словно сам не свой, его охватила волна черной силы, которая дергала и манипулировала Карлом, будто к спине его пришили нити кукловода, ярость перетекала в горе и наоборот. В один из дней Карл попросил меня проследить за Жанне, посмотреть, чем она занимается, что делает, как живет без него. Думаю, ты понимаешь посыл сего действия. Мне это показалось идиотским планом, но смотреть, как друг мучается из-за девушки, я тоже не очень хотел, мне пришлось согласиться. Я был обязан Карлу, он помогал мне в трудную минуту. Этот дружеский груз ответственности каждый из нас нес поровну. Мы были как сводные братья – всегда рядом, неважно, хорошее или плохое было время. Я стал следить за Жанне. Сначала я выслеживал те места, где она бывала зачастую, но ничего особенного я не видел, Жанне просто занималась своими женскими делами. Мне казалось, что это глупая затея и пустая трата времени. Только на четвертый день в аллее, напротив театра главной улицы нашего города, где обычно проходят все мероприятия, Жанне встретилась с каким-то господином, он провел ее в свой кэб, и они уехали. Я решил дождаться Жанне возле ее дома и узнать, когда она вернется. Мне пришлось пробыть всю ночь под ее домом. Она вернулась, как ты понимаешь, не одна, а в сопровождении того же человека, на том же кэбе. Этот мужчина был старше нас с Карлом, при этом по его одежде было видно, что это человек голубой крови. Помню, по возвращению домой, я обнаружил Карла, лежащего пьяного на полу в спальне, его штаны были мокрым (видимо, не успел дойти до уборной), на столе каталась пустая бутылка вина и пара недоеденных кусочков хлеба. Сразу было видно, что Карл всю ночь ждал новостей. В тот момент мне показалось, что алкоголь очень скоро заменит ему обычную воду. Также я замечал, что он переставал меня слушать. Я подошел к нему и толкнул ногой в бок, но это было ошибкой, Карла вырвало на мой сапог. Я накинул на него одеяло и ждал, когда он придет в себя. Ночью, когда я уснул, сквозь сон услышал шорохи, я поднял голову и увидел, как мой друг рыщет в доме в поисках воды, видать малому горло сушило нехило. Я тоже встал и решил не откладывать разговор на утро, мы сели за стол, я начал рассказать, что видел и описал этого господина, который сопровождал его возлюбленную. Он сначала мне не верил, бормотал, что такого не может быть, и я специально наговариваю на нее, что это случайность, но потом в его голове, в которой из стороны в сторону переливался алкоголь, появилось понимание того, что действительно произошло. Я наблюдал павшего мужчину, которого убила не пуля, не штык, не холера, а простое чувство любви. Чувство, которое впоследствии убьет и меня, как и всех мужчин этого мира. Вроде обычное ощущение – игра гормонов, но оно такое сильное, что не каждый может с ним совладать. Хотя можно предположить, что в то время не сильно люди разбирались, что происходит, и как на самом деле. Наука мало кому была известна, от того люди и мучились, словно жили без кислорода. Пришла весна. Карл все пил, а я пытался свести концы с концами. Общение с другом сошло на ноль. С учетом того, что родителей у меня больше не было, а друг находился в фрустрации алкоголя, я остался один. Как-то я зашел в бар, в углу бара лежал пьяный Карл. Я заказал себе бокал белого сухого вина после рабочего дня, чтобы немного разгрузить тело и голову. Пока бармен оформлял мой заказ, я все-таки решился подойти к своему «другу». Увидев меня, он попятился назад, громко кричал, словно увидел дьявола. Это было наваждение, тогда я думал, что возможно не только алкоголь, но и сам Бог решился тоже отвернуться от него. Попытки привести Карла в чувства были безуспешны, тогда я умолял Бога, просил, чтобы Карл очнулся и взял себя в руки, но меня никто не слышал – это было ужасно. После, Карл начал блевать себе под ноги, упал со стула и снова уснул в своих же выделениях. Я закинул его на себя, как мешок с картошкой, и понес к выходу. Пройдя мимо барной стойки, я залпом осушил свой бокал и кинул монет за выпивку, свистнул соседнему кэбу, накинул еще пару монет и закинул туда тело. Мы поехали домой. По приезде я кинул Карла на кровать и привязал веревками, что были в доме, чтобы покончить с этим. Как думаешь, офицер Херст, смог ли ты жить в такое время? Похоже ли это на бредни и фантазии сумасшедшего человека, что я тебе говорю? Это только начало моей истории, и чтобы ты понял в полной мере, ты обязан, просто обязан слушать то, что я тебе говорю, а когда я остановлюсь, ты можешь задавать мне вопросы. Вот тогда я очень надеюсь, что ты мне поверишь, и не будешь считать меня идиотом или психом.

– Возможно, ты прав. Честно сказать, я с таким не сталкивался, но пока я тебе не верю. Кроме твоих слов, больше никаких доказательств нет, и я не совсем понимаю, что на самом деле происходит, – ответил Херст.

– Я знаю. Ладно, я продолжу, будут тебе доказательства, только послушай, согласен?

– Есть ли у меня выбор?

Ллойду было смешно наблюдать за Херстом, сама ситуация выходила очень странной. Херст закурил вместе с Ллойдом и сразу начал кашлять, видно сразу – не курильщик.

– Фу, черт, как вы можете курить эту дрянь? – сказал Херст.

– Обычно, как и все остальное, сначала у тебя отвращение, но потом втягиваешься. Многие писатели, полководцы, спортсмены, врачи курят для того, чтобы думалось быстрее или для того, чтобы отвлечься от мира хотя бы на пару минут, пока ты занят ритуалом курения. Сигарета – это инструмент для разгона твоих дурных мыслей, но каждый, конечно, может трактовать это по-своему.

– Интересное сравнение, – сказал Херст, – так что было дальше? Мы до конца так и не доберемся, если будем постоянно отвлекаться.

– Да, продолжим. С Карлом основное я все рассказал, теперь перенесемся в более позднее время, чтобы не топтаться на одном месте.

Так вот, однажды я зашел за шоколадом, недалеко от нашего дома была лавка со сладостями. Мне хотелось взять немного шоколада и карамельные тянучки, я просто обожал карамель. Как сейчас помню: мне 22 года, на дворе 1908 год, я захожу в магазин сладостей «Мисс Свит», а за прилавком стояла она – женщина, которая объяла мой разум полностью и не отпускала до самого конца своей жизни. Ее звали Кира, она была моей первой и единственной женой – человеком, которого я бесконечно люблю до сих пор. Я никогда не забуду запах ее волос с первой нашей встречи в магазине. Они пахли лавандой, корицей и кофе. На вид, как и на ощупь, ее кожа была мягкой, будто бы она только вчера родилась. Наше знакомство было очень нелепым. Мы Кирой познакомились, когда я по неосторожности обвалил всю полку с шоколадом, потому что спешил отнести Карлу лекарство. К Рождеству он заболел, не знаю, это была интоксикация или лихорадка, я так этого и не понял, но смысл был в том, что я попал в ту самую ловушку, где был мой друг, любовь начала струиться по моим венам и была еще не так страшна, как казалось. Кира стояла, уперев руки в бока, и смеялась над дураком, который обронил всю полку, было очень неприятно, но я спешил. Ее реакция меня поразила. Кира была одной из тех немногих, кто не стал кричать, как заносчивая бабка, что что-то пошло не так в очередной раз, а просто смеялась. Это было так просто и так прекрасно. В тот день мы с ней перекинулись лишь парой фраз, как я уже говорил, мне надо было спешить. По возвращению домой я увидел, что Карл лежал на моей кровати и корчился, ему было плохо, словно демон пытался выйти из него в тот момент. Я сказал ему: «Если ты будешь продолжать валяться, то толку от тебя никакого, так можно довести себя до смерти. Давай-ка ты наконец возьмешься за себя, встанешь и начнешь жить заново! Неужели ты будешь страдать всю жизнь по этой суке? Я принес тебе лекарство, надеюсь, оно поможет и станет легче». Карл мне ответил что-то вроде: «Друг, не надо так про нее». Между нами возникла перепалка. Мы кричали друг на друга, бранились, но уже через пару минут такой ругани каждый решил взять перерыв. Сигарет тогда не было, приходилось комбинировать из подручных средств, что есть. Я отсел от Карла, забил небольшую трубку всякой дряни, похожей на табак, и задумался, – Ллойд отвел взгляд, но продолжил: «Знаешь, вспоминая это, я думаю, что чувства людей – это их же болезнь, если бы не было чувств, мы бы все давно жили в тысячу раз лучше, поверь. Все же, без них не было этого привкуса сладости или горечи, не было бы гонки в жизни. Мы пытаемся успеть все на свете, но это невозможно, да и физически нереально. Тем не менее, мы пытаемся. Азарт, одержимость, мания величия и так далее – вот, что нас ведет вперед. Ах, да… и любовь, конечно».

Я отвлекся, извини. За Карлом я смотрел еще пару лет, примерно до войны, точно не помню. В 1915 году Карла убили, с того момента все и началось. Если ты уж хочешь забежать наперед, то я начал встречаться с той продавщицей Кирой из магазина сладостей. Сначала я не мог к ней подойти, но в 1910 году у нас все закрутилось. Мы дружили, я никак не решался признаться ей в любви. Кира считала меня своим другом, и через некоторое время у нее появился ухажер. Я его быстро убрал с пути, взял яйца в кулак и признался Кире в любви. Так у нас закрутился роман, потом война. Мы не успели пожениться, а потом… За одну затяжку Ллойд выкурил почти всю сигарету, очнулся в госпитале, хотя не должен был.

– Что ты имеешь ввиду? – спросил Херст.

– Видишь, ты ничего не понял. Поэтому прошу нормально послушать меня, чтобы я мог разложить тебе все по полочкам и объяснить всю цель своего появления в твоей жизни. Так что, продолжать? Или как? А может, я нажму на кнопку и по домам?

– Ладно, хрен с тобой, заинтриговал, опускай пушку. Мне становится даже интересно, но я все равно считаю тебя больным психопатом.