Мартовское утро было снежным. Гул ветра, пронзающий бетон, напоминал дыхание умирающего старика от тяжёлой и мучительной болезни. Именно он заставил собаку подойти к кровати и разбудить хозяина.
– Что такое, Фенрир? – сказал Алексей, сев в кровати, немного наклонившись вперед к мокроносой морде.
– Ты чего? Всё хорошо, это просто ветер.
Собака закинула свои могучие передние лапы на плечи Алексея и уткнулась своей головой в лоб хозяина так, что глаза их были на одном уровне. Он напрягся (так как ещё толком не проснулся) от почти тридцатикилограммового веса, взгромоздившегося ему на плечи. Приобняв и почесав огромную голову, Алексей успокоил пса. Фенрир лёг на своё место рядом с дверью и смотрел на хозяина, ожидая команду к завтраку.
Фенрир попал к Алексею почти три года назад. Когда на очередных посиделках со своими коллегами по цеху, выпив значительное количество огненной воды, сказал о том, что намерен завести собаку. А на следующий день ему привезли маленького щенка семи дней от роду. Чёрно-смолянистого цвета с ярко-янтарными глазами. Довольно нехарактерный окрас и цвет глаз для немецкой овчарки. Именно так сказали Алексею о породе собаки. Но, увы, были правы только наполовину. После нескольких недель трёхэтажной брани по поводу хлопот с собакой Лёша отвёз его к знакомому профессиональному кинологу. Там после тщательного осмотра ему сказали, что это порода… волкособ. Наполовину волк, наполовину немецкая овчарка. Отчего и было принято решение оставить его на профессиональную дрессуру. Пётр Иванович Бражников, профессиональный кинолог на пенсии, с удовольствием согласился поработать с породой безвозмездно, но с определёнными условиями.
– Лёш, скажи, только честно. Ты уверен, что хочешь оставить его? – спросил, насупив белоснежно-седые брови, Пётр.
– Да, теперь точно уверен. Ты к чему это спросил-то, Иваныч, на что намекаешь? – возмущённо посмотрел на собеседника Алексей и подкурил сигарету.
– Я не намекаю, а конкретно спрашиваю. Этот чёрный комочек не простая собака, особенная. И не мне тебе рассказывать, как жить с особью, в которой течёт кровь хищника. Ты можешь осознать ответственность, которую на себя возлагаешь?
– Иваныч, я по жизни ответственный, научили родители так. Животные были, опыт какой-никакой имею. – Алексей выпрямился и выпустил клубы дыма.
– В том и дело, что знаю, какой ты ответственный, в кавычках, – добавил серьёзности в голосе дед. – После развода даже бабу завести не смог, только работа и пьянки на уме. Прости, Господи, дурака старого, – перекрестился дед. – Спасибо отцу и матери твоей, что не дали талант пропить.
– Пётр Иванович, давай без моралей и причитаний. Вот тут уже сидите все… – ребром руки Алексей указал себе на горло, – зае… задолбили уже всю макушку. Собака – не люди. Она не предаст и всегда рядом, невзирая ни на что.
– Да, тут я с тобой согласен. Собаки куда лучше людей, – почесав затылок, Иванович сел в кресло. – Ладно, давай так. Я старый уже и полную программу не вытяну, сам знаешь. Но основы заложу, которые надо и нужно, а ты будешь мне помогать, спонсировать тоже будешь. Чётко следовать инструкциям, которые я тебе пропишу. И вот ещё, самое главное – завязывай бухать. А то все мозги скоро пропьёшь и людей начнешь не вытаскивать, а добивать. Если всё устраивает, то начинаем завтра.
– Тебя же не добил, – усмехнулся Алексей и потушил сигарету о стеклянную пепельницу. – Хорошо, я постараюсь. Можно только во время моих дежурств собака у тебя будет? Не хочу его одного в квартире оставлять. Он и так мне хлопот доставил, квартира-то съёмная.
– Хорошо. Давай, я тебе напишу список, что мне надо. – Дед встал, достал листок бумаги, ручку и футляр с очками из старенького чешского буфета и начал писать список.
– И ещё, как звать-то его? Это очень важно, как с кораблём. – Дед посмотрел на щенка и указал на него ручкой. Алексей повернулся в сторону собаки и задумался.
Не думал ещё. Серьёзное что-то нужно. Такая-то махина. О, придумал! – с улыбкой и восторгом закричал Лёша. Иванович подскочил с перепугу и, не раздумывая, кинул в Алексея ручкой. – Та иди ты на хрен, паскуда такая, напугал. Так и лыжню откину с тобой. Чего разорался, как на митинге?! Ручку дай. – Дед перевёл дыхание, успокоился. Лёша с истерическим смехом вернул ручку владельцу.
– Извини, Иванович. Я не специально.
– Что ты там придумал? – продолжил заполнять листок бумаги Пётр.
– Я назову его Фенриром. Как в мифологии.
– Что-то я не помню такого в греческой мифологии, – пробормотал Иванович.
– Это скандинавская мифология. Очень интересная и трудная. Я её почти полгода читал и понимал ещё столько же, будучи студентом.
– Ты умный, но всё равно дурак, – сказал Пётр Иванович, сняв очки, и протянул Лёше сложенный листок. – Ну, не Бобик – уже хорошо. Фенрир! – командным голосом дед обратился к щенку, а тот поднял голову и следом обмочил ковёр. – Ничего, это нормально.
Иванович и Алексей попрощались. Начались тяжёлые будни щенячьей дрессуры (параллельно хозяина тоже пытались «воспитывать»).
Всё свободное время Алексей проводил со своим другом, напарником и спутником жизни. Инструкции, что давал Пётр Иванович касательно питания, ухода, воспитания, Алексей выполнял без претензий и лени, с любовью и заботой.
Но и без сложностей не обошлось. Невзирая на воспитание и преданность, были проблемы с мелкими собаками, как называл их Пётр Иванович, «дрыщ-терьерами». Карманных собачек, которые гуляли без привязи и позволяли себе открывать подобие пасти, Фенрир просто одним укусом разрывал пополам, якобы возмущаясь неуважением к себе. Даже несколько судебных исков было. Поэтому пришлось делать все документы на собаку: паспорт, медицинскую карту, прививочную карту, разрешение на транспортировку. Но спустя год были видны определённые результаты. К сожалению, из-за больного сердца Пётр Иванович умер в своей постели в день своего юбилея – семьдесят пятого дня рождения. После чего мы остались одни.
Фенрир не любил четыре вещи: пьяных до синих соплей людей; когда ругаются матом; когда с ним разговаривают неподобающим его статусу тоном; ещё оставаться одному. Голос он подавал очень редко, практически не лаял. Но рычал и скалился каждый раз, когда были раздражители. Иногда даже разговаривал с хозяином по-своему, а Лёша всегда понимал его. Фенрир рос как на дрожжах.
На второй год он достиг шестидесяти восьми сантиметров в холке и весил двадцать восемь килограмм. Смоляная шерсть – как говорили прохожие, «волчья», вытянутая морда, большая голова, мощные лапы и огромные белоснежные зубы. Имя соответствовало его внешности. Во время прогулки или похода за пополнением запасов продовольствия прохожие… сказать, что они охреневали, – всё равно, что ничего не сказать. Он был всегда спокоен, статен, хоть и в наморднике. Уважал своего хозяина и вёл себя подобающе.
Все соседи знали его: кто радовался и разговаривал с ним, кто при виде его убегал, иногда даже осеняли крестом, называя псом из преисподней. Даже на работу в больницу с ним ходил. Поначалу администрация больницы и отделения, где работал Алексей, высказывали свои недовольства. Так не положено, есть санитарные нормы, нельзя и т. д. Но после того, как Алексей предложил им лично сказать это собаке, все замолкали, потом попросту закрыли на это глаза.
Он всегда приходил в ординаторскую и занимал своё место в углу, у шкафчика Алексея. И отлучался по своим нуждам, уходя вместе с дежурным доктором в санпропускник. Даже несколько интересных моментов было. Например, когда бригады скорой помощи привозили людей с алкогольной интоксикацией, они, увидев оскалившегося чёрного пса, моментально трезвели и убегали домой. А был случай, что мужик вообще пить бросил. Эффективность похлеще всякого лечения и кодировок. Вот она – сила донецкой врачебной смекалки.
Жили они в съёмной однушке в девятиэтажке на втором этаже. Хозяйка квартиры узнала про собаку не сразу. А когда узнала, явилась с намерением выселить постояльцев без предупреждения. Своим ключом открыла дверь, увидела этого монстра, оскалившегося и с шерстью дыбом, захлопнула дверь со словами: «Ох ёб…!». Зайти решилась после телефонного звонка. Когда они поговорили и она увидела, что квартира в абсолютном порядке, и нет никаких повреждений, и не воняет псиной, то уже не была против собаки. Правда, пока стояла в дверях, а Лёша со своим сожителем пошли проводить её, сказала:
– Лучше бы ты, Алёшенька, девочку привёл, а не собаку, – что крайне возмутило Фенрира. Он тут же со всем недовольством рявкнул на неё так, что она не вышла, а вылетела, как пушечное ядро. Алексей поднялся с кровати, приподняв немного оконные жалюзи, посмотрел на очарование мартовской погоды. Сильный, порывистый ветер, который нёс за собой мокрый снег, пробирал до дрожи даже через стекло.
– С мартом всё ясно, подавайте апрель, – сказал Лёша и начал рассматривать заоконное пространство, пытаясь определить наличие заражённых. Никого не было. И не слышно никого. Только гул ветра. Вернув жалюзи в исходное состояние, Алексей пошёл на кухню. Проверил запасы.
– Дело дрянь, друг мой. Сегодня нужно вылазку делать. Осталось нам позавтракать, и всё. Так что едим и готовимся. – Он посмотрел на горящие в коридоре глаза. – Что ты молчишь? – Фенрир встал, медленно пошёл к хозяину и ткнулся головой в живот.
– Тебе страшно? – в ответ услышал рык. – И мне страшно. А что делать? Нам нужны продукты, плюс разные другие вещи: одежда, инструменты, вода. Оружие найти, в конце концов. Ладно, давай, едим и начинаем собираться, пока ещё не так светло.
Алексей достал из морозилки последнюю «колбасу» замороженного говяжьего фарша, включил газовую плиту, поставил сковородку на огонь и положил фарш на сковороду. Пока что, на удивление, газ и электричество были, но воду уже отключили. И Алексея беспокоил этот факт. Как долго ещё это всё продержится без обслуживания? Включив вторую конфорку, залез в шкаф и достал пакет с крупой. В пакете было грамм триста.
– Ты видишь? А говоришь, никуда не идти. Мы и так всё подчистую съели. Надо, Федя, надо. – Фенрир сидел возле стола, смотрел на хозяина уставшими и тревожными глазами, и он это чувствовал, стоя возле плиты спиной к нему. Его это пугало, такого чувства он никогда не испытывал.
– Друг мой, что не так? Ты мне сегодня совсем не нравишься, – в ответ услышал урчание. – Сейчас, немного осталось: как Иваныч говорил, тщательная обработка еды, сырой давать мало и редко, костей так же.
Фенрир заскулил.
– Мне тоже его не хватает, друг мой, мне тоже. А с этой эпидемией, или как её назвать, даже ума не приложу. А ещё больше не приложу, как нам с тобой так повезло, что мы запасы сделали хорошие и почти неделю не выходили. Везение или расчёт? Что думаешь? – Алексей повернулся посмотреть на собеседника. В ответ показалось, что собака пожимает плечами, мол, откуда я знаю как. – Молчишь?! Вот и у меня нет ответа. Ладно, принеси свою миску для воды.
Фенрир развернулся, ушёл и вскоре вернулся на кухню, неся в зубах свою стальную глубокую миску. Алексей дожарил фарш, сварил остатки каши, смешал, протушил, и давай делить. Большую часть он положил в тарелку Фенриру, а себе – меньше положенного рациона. Налив воды в стакан себе и в миску Фенриру, сел за стол.
– Давай, жуй! Приятного аппетита! – Фенрир посмотрел на Лёшу, потом на свою миску, и начал скалиться и рычать. – Так, а ну тихо! Ты чего себе позволяешь? Так надо, тебе нужнее. Достанем, придём с вылазки – поедим ещё, а сейчас рот закрыл и ешь.
Фенрир гавкнул. И этажом выше послышались шуршащие шаги и омерзительное рычание.
– Отставить! Еда, можно, – громко прошептал Лёша. – Ты что распоясался? Тебе ещё раз повторить? Ешь, нам пора выходить, я тебя ждать не буду. Видишь, я уже съел. А ты – нет.
Фенрир поджал уши и, поняв, что совершил очень глупый поступок, начал есть, но с неохотой. Алексей действительно к тому моменту уже позавтракал (правда, что «радио слушал»). Но виду не подал. Потому как этот авантюрист поймёт. Он взял стакан воды и залпом выпил его. А когда захотел поставить стакан, пёс водрузил свою тарелку на стол и носом пододвинул к нему, положив одну лапу и голову на колени хозяину. Алексей посмотрел в тарелку. Съел его друг ровно половину того, что ему приготовили. Он положил руку Фенриру на голову и, поглаживая, сказал:
– Какой же ты все-таки гадкий! – в ответ пёс сразу убрал лапу и голову с колен, оскалился, издал трёхсекундный рык и повернулся пить воду. – И я тебя люблю, мой друг.
Закончив трапезу, Алексей пошёл собираться. А собака согласно алгоритму вылизала свои тарелки и отнесла обратно, на место, где им и положено стоять. Собрался Лёша довольно быстро. Оделся тепло, но по-лёгкому, так как нацепил ранец, походный. Подцепил два ремня для походных топоров по обе стороны. И биту за спину. В проходе стоял Фенрир, в зубах держал свою собачью сумку для припасов.
– Я готов, теперь тебя собираем, – сказал Алексей. Надел и крепко закрепил патронташку вокруг торса, потом ослабил, чтобы дышать можно было. Патронташку подарил Иванович ещё, он цеплял её на Феника (как он его называл), чтобы в руках с собой не тащить, и так ездили по грибы, по ягоды, за город.
– Ничего не забыли? – спросил Алексей. – Ну, тогда пойдём.
О проекте
О подписке