Цитаты из книг автора «Владислав Крапивин»

Ну вот, люди, теперь можно покупать цветной телевизор. Как вы на это смотрите? Мама умоляюще взглянула на Журку. И ему стало очень жаль ее. Чтобы не огорчать ее, Журка сказал:

Да потому, что жил ты, мой Журавлик, до сих пор спокойно и счастливо. Бегал, играл, в школу ходил, и никаких несчастий у тебя не было. Так, пустяки всякие… Ты даже (тьфу-тьфу) не болел никогда слишком сильно, только ангиной… С людьми бывает столько всяких бед, а ты до этого случая никакого горя не испытывал… – Испытывал, – прошептал Журка. – Ромка… – Да… Ромка. Верно… Только ты все равно не видел, как это страшно. По-моему, тебе до сих пор кажется, что Ромка просто далеко-далеко уехал. – Нет, – возразил Журка и опустил голову. Потому что в глубине души почувствовал, что мама в чем-то права. И он сказал: – Кажется иногда… Ну и что? Разве это плохо? – Нет, не плохо. Я просто говорю, что это сделало твое горе не таким сильным. И к тому же оно у тебя было единственным в жизни. – А дедушка… – А что дедушка? Ты его не очень-то и знал. Всплакнул немного, вот и все… – Это сначала… А потом не так… – тихо сказал Журка. – Когда письмо прочитал…

Вот Горьку отец взгреет, а назавтра они вместе на рыбалку едут. А разве Горька хуже тебя? Или у него меньше гордости?

Ты пойми, что он совсем по-другому смотрел на это. Думал, что эти книжки для тебя, как игрушки для малыша: сперва поиграешь, а потом надоест и забудешь. А если забыл про старую игрушку, зачем напоминать? Взял и унес… Помнишь, как я твои старые машинки в кладовку прятала? Если ты не видел, то и не вспоминал, а как увидишь – вцепишься: жалко!

Отец молчал. Он стискивал Журку, будто в капкане, а пальцы у него были быстрые и стальные.

Отец, глядя в сторону, сложил пояс пополам и деревянно сказал: – Ну, чего стоишь? Сам до этого достукался. Снимай, что полагается, и иди сюда.

Милый мой, – зевнув, сказал старшина Валохин. – Я занимаюсь кражами, когда приказывает начальство. Вчера, например, занимался. А сейчас мое дежурство кончилось, могу отдохнуть… А тебе пора об уроках думать! Небось, проболтался, опять ничего не сделал. – Тебе только одно: уроки, уроки… – устало сказал Горька. – Что-о? – изумленно протянул отец. – То, что слышал, – проговорил Горька. – Будто я не человек, а машина какая-то для деланья уроков. Ничего другого от тебя не слышу… Даже на рыбалке про уроки долбишь… Он увидел отцовский открытый от удивления рот, хмуро усмехнулся и пошел к двери. Ему было все равно. В дверях стояла испуганная мама. – Стоп, – сказал в спину отец. – Ты что, рехнулся? Стой, говорю! Горька оглянулся. – Ты что?! – рявкнул отец. – Давно не получал?! – А! Не пугай, – пренебрежительно сказал Горька. Отец поморгал, потом поднялся со стула. – Ох и осмелел ты, я смотрю. С чего бы это? – А надоело бояться, – равнодушно объяснил Горька.

Как? Значит, тот самый Геннадий Сергеевич Валохин, старшина? Ну и ну… Ладно, иди домой, Горислав Валохин, а папе я позвоню. Надеюсь, папа займется твоим воспитанием… Горька знал, что «папа займется»… Страх у Горьки сначала поубавился, когда он оказался на улице. Все-таки кругом был простор и была свобода. Но Горька понимал, что свобода эта обманчивая. Куда он денется? Бежать? Все равно сыщут, доставят обратно через детприемник. Еще хуже будет.

Горька начал съеживаться. Все сильнее и сильнее – как проколотый воздушный шарик. Старшина Валохин подошел и негромко сказал согнутой Горькиной спине: – Пошел домой…

– Какие шишки? – Всякие. Сегодня опять от отца перепало. С дежурства вернулся злющий, с мамкой поспорил…