3. Первая жертва

Спустя двое суток после этого визита, ровно в 15.00, сгорая от нетерпения и неизвестности, Дубняк, запомнив назубок номер телефона (листок с записью он сжег), позвонил Лозинке. Плотно прижал трубку к раковине оттопыренного уха.

Длинные гудки. «Либо ее нет дома, либо она успела позвонить в «скорую помощь» и тогда, он даже побоялся предположить, что произойдет тогда, – испарина выступила на высоком благородном лбу стоматолога. – Тогда придется иметь дело со следственными органами, ведь она обязательно расскажет о посещении поликлиники и пломбировании зуба. Может, от волнения набрал не тот номер?» Он нажал на рычаг и тщательно закрутил диск аппарата. Опять томительное ожидание и когда терпение лопнуло, он готов был взвыть от злости и разбить трубку, послышался старчески-вялый голос:

– Ал-л-ле-е, слу-ша-ю.

Он поначалу даже не признал в нем ранее бодрый с интригой и кокетством голос Лозинки, но быстро сообразил, что его сила и интонация могли измениться.

– Элеонора Борисовна, это я ваш лечащий врач. Как вы себя чувствуете?

– Ой, ой, очень плохо, голова раскалывается, и сердце щемит…, – простонала она. – Еще вчера была здоровой и вдруг не с того, ни с сего… Наверное, смертный час мой пришел, Инесса порчу, проклятие наслала… Прилегла и, словно бреду, слышу, телефон звонит. В первый раз подумала, что это во сне померещилось, а он на самом деле звонил. Может все от зуба пошло? Не надо было его раньше времени беспокоить.

– Зуб и коронка в порядке. У вас, наверное, инфекция, – предположил он. – Сейчас я мигом приеду, измерю давление, пульс, температуру, привезу лекарства, сделаю инъекцию, вам станет легче. Я сталкивался е такими ситуациями, знаю лучше всяких там докторов из той же «неотложки», как быстро и эффективно помощь больному. Чтобы вам лишний раз не напрягаться, не вставать с постели, вы, Элеонора Борисовна, приоткройте входную дверь.

– Может лучше «скорую» вызвать? Я уже собралась, да вы позвонили вовремя.

– Я сам, если потребуется, вызову, – похолодев от угрозы разоблачения, поспешно сказал стоматолог.– На мой вызов они приедут намного быстрее из уважения к своему коллеге.

– Да, конечно, все вас знают и уважают, – согласилась она.

– Примите цитрамон или баралгин, и станет легче, – посоветовал он. – Я уже выпила.

– В любом случае откройте входную дверь, – настаивал Семен Романович.

– Мне очень неудобно перед вами, в квартире беспорядок, я не успела прибраться, – затухающим голосом сообщила женщина. – Я не смогу вас угостить чаем из настоящего тульского самовара и с малиновым вареньем или кофе с пирожным.

«Вот, старая интеллигентка, светская дама, одной ногой уже в могиле, а за этикет цепляется. На хрен мне твой чай с малиной», – подумал он со злостью и чуть не выругался, с трудом сдерживая себя и сознавая, что гениальный план терпит фиаско. Через пятнадцать минут он прибыл к дому, поднялся на лифте на третий этаж к квартире Лозинки и нажал кнопку звонка. Услышал шаркающие шаги и потребовал. – Элеонора Борисовна, открывайте, это я – ваш доктор!

– Шас, Семен Романыч, щас… открою, не могу, не мо-гу-у, – услышал он затухающий женский голос и в следующее мгновение глухой стук, рухнувшего тела, шуршание и хрип. Потом тишина, словно в склепе.

«Черт подери, нескольких секунд ей не хватило, чтобы открыть дверь. Так близка была цель и вдруг такой облом, – со злостью и досадой осознал он реальность. С трудом удержался, чтобы не ударить ногой стальную дверь и подумал. – Задача намного бы упростилась, если во время ее визитов в кабинет удалось из ридикюля изъять ключ от квартиры, незаметно сделать оттиск и возвратить ключ на место.

Ситуация может повториться, поэтому срочно необходим надежный помощник. Он мог бы в тот момент, когда я занимаюсь осмотром полости рта и лечением зубов пациентки, извлечь из сумочки, ридикюля или кармана верхнее одежды старушки ключ, сделать слепок и все дела. Тогда бы не составило большого труда, даже в том случае, если бы издыхающая пациентка отказалась или не сумела открыть двери, проникнуть в ее жилище и произвести ревизию и изъятие валюты и ценностей. Срочно необходим помощник».

Огорченный первой неудачей, Дубняк быстро ретировался, чтобы не попасть на глаза жильцам дома.

«Все, вырубилась, яд сделал свое дело, – подумал он, возвратившись в свой кабинет. Сел за стол и обхватил ладонями голову, сосредоточившись на анализе ситуации. – Итак, старуха отошла в лучший из миров. Яд, хотя и замедленного, но сильного действия, поэтому шансов на спасение практически не было. Если бы часа на два раньше, то врачи-реаниматоры еще могли бы побороться со смертью, то тогда бы и мне была крышка. Хоть так обошлось, но без всякого для меня проку.

Задумано было гениально, а вот результат. Если бы не ее старческий маразм и упрямство. Смутилась, словно красна девица, стыдно ей гостя принять, в квартире беспорядок. Кому он теперь к черту нужен, будешь гнить, пока соседи запах не учуют и не забьют тревогу или эта подруга Оселедец не забеспокоиться долгим молчанием.

Успела бы открыть дверь, и все получилось бы как надо. Приехал бы к ней на квартиру, изобразил бы трогательную заботу, дождался летального исхода, хотя она уже, наверняка, была без сознания. Снял бы полимерную коронку, чтобы никаких улик, собрал бы в чемоданчик и сумку драгоценности со шкатулкой. Она ведь все с себя поснимала, кое-что из антиквариата и потихоньку бы слинял. Золотые зубы и коронки снимать бы не стал, чтобы у следователя не возникло подозрений об убийстве с целью ограбления. Но все равно сочтут за естественную смерть, там более, что труп начнет разлагаться и у патологоанатома, у которого и без того работы непочатый край, люди мрут, как мухи, не возникнет желания ковыряться в ее чреве, выяснять причину смерти. В акте о смерти поставит типичный диагноз «сердечная недостаточность или почечнокаменная болезнь.

Но, увы, в квартиру без автогена не забраться, как только начнешь взламывать стальные двери, сразу найдутся свидетели и сообщат в милицию и получится так, что сам голову в петлю сунул. Этот вариант отпадает. Ох, поторопился я, поторопился. Надо было улучить момент, отвлечь ее чем-нибудь, направить на флюорографию и выкрасть из ридикюля ключи, сделать слепок и возвратить, а для себя изготовить новые ключи, дубликат. Сейчас бы уже проводил в ее квартире ревизию.

Добыча обещала быть богатой, тысяч на пять– шесть долларов, если не больше. Так что игра стоила свеч. Досадно, рисковал, угробил старуху, а в результате лишь тревога, как бы сыщики не унюхали криминал. Если обойдется, то в следующий раз продумаю все до мелочей, чтобы иметь запасные варианты на случай провала. Мое счастье, что Лозинка не успела позвонить в «скорую медпомощь». Все-таки проявились интуиция, чутье на опасность».

Возвратившись в кабинет, Дубняк не мог успокоиться. Как загнанный в клетку дикий зверь, метался от одной стены к другой. На внешней стороне двери, чтобы не беспокоили, повесил табличку «Технический перерыв». В возбужденном неудачей сознании чередой возникали авантюрные планы по спасению, а точнее, изъятию сокровищ Лозинки, оставшихся вместе с трупом хозяйки за стальной, неприступной, словно броня, дверью.

«Как же преодолеть это препятствие? – вопрос острой занозой застрял в его сознании. – Вскрыть дверь с помощью автогена или кувалды? Но это невозможно совершить без шума и стука, который всполошит соседей, а значит, операция заведомо обречена на провал. Благо квартира Лозинки находится на третьем этаже пятиэтажного здания сталинской постройки в тихом старом микрорайоне. В два-три часа ночи возьму с собой длинную и прочную веревку с «кошкой» на конце. Заброшу ее на балкон, выходящий из квартиры Элеоноры, вскарабкаюсь на этот балкон.

А дальше дело техники. Аккуратно выставлю стекло в балконной двери или в окне и проникну в квартиру. Соберу валюту, драгоценности и через входную дверь оставлю жилище. Завладев ключом, за ночь можно будет совершить несколько ходом, ведь добра у Лозинки, судя по ее признанию, полная чаша. Все еще поправимо, не все потеряно, – воспрянул духом стоматолог, осознавая всю сложность подобной операции. – С первого раза вряд ли без тренировки и сноровки удастся удачно забросить веревку с «кошкой» на балкон. Причем с гарантией, что она прочно зацепиться и не оборвется, когда станет взбираться наверх.

Стук металлических когтей о бетон и перилла балкона среди ночи обязательно услышат соседи, живущие на первом, втором и четвертом этажах и тогда придется спасаться бегством. О попытке проникновение в жилище жильцы сообщат в милицию, да и доказательство, веревку с «кошкой», не просто будет унести с собой. В таком случае сыщики свяжут попытку ограбления со смертью Лозинки, усомнятся в ее естественности, проявят бдительность и при более тщательном расследовании обнаружат факт отравления. Этот вариант отпадает.

– Эх, невезуха-а! – почти взвыл он от досады. – Одной лишь минуты не хватило…Этот факт убеждает в том, что в одиночку провернуть дело не получится. Ведь придется периодически отлучаться в разгар рабочего дня, чтобы проникнуть в квартиру умирающей старухи. Эти отлучки не останутся незамеченными для Штуцера и других сотрудников. Поймут, что дело темное и донесут хозяину поликлиники, а тот весьма любопытный. Вдруг выследит и накроет меня с потрохами. Чтобы от себя отвести подозрение, сдаст уголовному розыску. В любом случае, выставит за порог без выходного пособия.

Надо срочно искать помощника, который бы по моему сигналу проникал в квартиры умирающих пациенток и забирал валюту и драгоценности. Среди обычных мужиков такого не найти. А вот среди бывших уголовников есть шанс. Но каким способом? По понятным причинам, чтобы не «засветиться» объявление в газете и на телевидение не дашь. И на улице не спросишь у прохожего прямо в лоб, зек он или нет? Посчитают, что провокатор, агент спецслужбы. Придется ждать удобного случая».

Дубняк остановился посреди кабинета. Потер виски, в которых напряженно пульсировала кровь, и снова стал мерить площадь кабинета. Спустя несколько секунд, заметил, как дверь отворилась и в нее боком, как краб, просунулся дантист Штуцер, кабинет которого находился рядом.

– Семен, что случилось, что за крик? У меня в кабинете мебель ходуном ходит, стекло дребезжит, – заявил сосед, вперив в коллегу пристальный взгляд лукаво-насмешливых глаз. – Я грешным делом подумал, что ты кому-нибудь челюсть свернул или яйца защемил…

– Не паникуй, Аркаша, ноги затекли. Поэтому я занимаюсь производственной гимнастикой и тебе советую для пущей мобильности. А насчет яиц, то сам понимаешь, что среди моих пациенток все больше женщины, старушки, поэтому, если кому и защемлю яйца, то только тебе.

– Ну, прости, что помешал. Я ведь примчался на помощь, – виновато улыбнулся Штуцер и скрылся за дверью. «Так я тебе, проныра, и поверил, – усмехнулся Дубняк. – Примчался, чтобы пронюхать, везде свой горбатый нос суешь». Он продолжил шагать, обдумывая очередной вариант: «А что если подняться на крышу, а оттуда спуститься по веревку или рукаву на балкон? Но, во-первых, надо каким-то образом забраться на крышу, водосточные трубы проржавели, а пожарная лестница, частично демонтирована.

Во-вторых, чтобы совершить маневр со спуском, так же, как и с подъемом в первом варианте, надо обладать навыками альпиниста, скалолаза, иметь соответствующую оснастку, карабины. Я слишком тяжел на подъем, набрал вес от малоподвижной работы. Может подыскать специалиста-ювелира по взлому дверей и замков?

Тогда придется делиться половиной добычи, да и быстро надежного партнера не найти. Операцию надо провести предстоящей ночью, но не позже очередной. Через пару суток труп начнет разлагаться, жильцы быстро нюхают и поймут, что с Лозинкой случилась беда. Эх, где тонко, там и рвется. Облом, полный облом. На этой почве и свихнуться недолго. Нервы расшатались, надо взять себя в руки, где наше не пропадало».

Дубняк подошел к стеклянному шкафчику, на полках которого находились медпрепараты, образцы протезов. В дальнем углу нащупал початую бутылку коньяка «Коктебель», которую держал для «полоскания зубов». Так он называл ритуал пития в антрактах между приемами пациентов. Прямо из горлышка выпил граммов сто и закусил плиткой черного шоколада. Опустился в кресло и через пять минут сбалансировал, привел в норму свое душевное состояние.

Вышел из кабинета снял табличку и пригласил пациентку. Осматривая полость ее рта и, не обнаружив достаточное количество золота и платины, потерял к ней интерес, а сознание вновь заполнилось мыслями о сокровищах, от которых его отделяла проклятая стальная дверь. Понял, душа не лежит к работе, инструменты не слушаются, валятся из рук. Он под предлогом того, что у нее воспалились десны, отпустил пациентку, назначив ей день и час приема.

После ее ухода запер двери изнутри. Достал бутылку с коньяком и для стимула интеллекта дернул еще сто граммов золотистого напитка. Сославшись на недомогание закончил смену раньше обычного.

Пребывая в своей квартире, не мог найти места, обдумывая варианты спасения сокровищ и осознавая, что операцию следует провести в предстоящую ночь, пока Лозинку не обнаружили, потом будет поздно.

В два часа после полуночи, Дубняк, пряча за полами джинсовой куртки короткую монтировку и молоток, подошел к дому, то, приближаясь, то отдаляясь от балкона квартиры усопшей.

Со стороны он был похож на жениха, правда, без цветов, нетерпеливо поджидавшего свою возлюбленную. Стоматолог скользил беглым взглядом по затемненным квадратам окон, на две-три секунды задержал внимание на балконе Лозинки, и невольно содрогнулся. Белая простыня на бельевой веревке ему показалась саваном в черном, словно чрево проеме балкона. Простыня помешала бы ему точно метнуть «кошку».

Из светящегося окна угловой квартиры на пятом этаже звучала музыка, слышались голоса загулявшей допоздна публики. Кто-то вышел на балкон, высек огонек из зажигалки. Дубняк машинально прижался к стене. Опасаясь быть замеченным, он оглядывался по сторонам. Ему казалось, что за раскидистыми кленами, кустарниками сирени и шиповника, кто-то затаился и напряженно наблюдает за его действиями.

Войти в подъезд дома и по лестнице подняться на площадку перед дверью в квартиру Лозинки он не отважился. Отлично, но с горечью осознавал, что для того, чтобы монтировкой сорвать стальную дверь с петель, надо обладать недюжинной силой. Разве что пару раз с отчаяния ударить в дверь, словно в колокол, молотком, всполошив жильцов дома и тем самым, выдать себя.

«Вот чертов адвокат, еще до смерти превратил квартиру в неприступную крепость. Была бы дверь из ДСП, обитая дерматином, как у многих простых граждан, то больших проблем бы не возникло. С «болгаркой» я бы быстро управился, проник в квартиру и забрал бы драгоценности и валюту. Так ведь на шум сбегутся жильцы дома. Вызовут милицию и повяжут с поличным на месте преступления, – с огорчением подумал Дубняк. – Нет, этот вариант совершенно не подходит. Иначе сразу загребут на нары. Вот и осталась его Лозинка в стальном гробу, напичканном драгоценностями».

Когда издалека донесся вой сирены. «Черт подери, если милицейский патруль остановит, то обязательно обнаружат фомку, «гусиную лапку» и молоток. Сразу решат, что вышел на промысел и с таким подозрительным арсеналом заметут в отделение. Попробуй тогда докажи, что не верблюд. Надо срочно рвать когти», – подумал Дубняк и, скрипя зубами, спешно покинул место несостоявшейся операции.

Семена Романовича утешала мысль, что у Элеоноры Борисовны не было родственников, которые бы настояли на вскрытии тела и выяснении причины гибели: «А так старушке было семьдесят четыре года, решат, что умерла от старости, другие и того меньше живут. Попугай Кеша сигнал бедствия подать не сможет. Будь то собака или кошка, то они бы, изголодавшись, напомнили бы о себе лаем и мяуканьем, а попугай, так игрушка. Вопрос еще в том, когда ее обнаружат?

Долго церемониться не станут, отвезут в морг, а может сразу на кладбище, и зароют, а квартира и имущество перейдут в доход государства. Получается так, что я на государство, которое дерет с меня налоги, поработал, а оно меня за это, если конечно следователь начнет копать, еще и посадит. Никакой здравой логики, абсурд и только».