Все вышло почти так, как и предполагал Дубняк. На третьи сутки, обеспокоенная тем, что Лозинка не отвечает на ее звонки, может быть, не желая примирения после ссоры, Инесса Арнольдовна Оселедец приехала к ней на квартиру. Но на настойчивые звонки тоже никто не ответил и не вышел. Тогда она побеспокоила молодых соседей по лестничной площадке. Те сообщили, что рано утром уходят работать на рынок и возвращаются очень поздно, поэтому с соседкой сталкиваются очень редко, не общаются. У старухи свои интересы и заботы, а у них свои и, главная, как выжить, заработать на пропитание, одежду, обувь и коммунальные услуги.
Оселедец поняла, что с Элеонорой Борисовной случилась беда. Наведалась в ЖЭК и поделилась своими подозрениями. Ей дали слесаря и сварщика с автогеном. Пригласили участкового инспектора лейтенанта Василия Бердина, недавнего выпускника средней специальной школы милиции. Попытки открыть стальную дверь с помощью домкрата успехом не увенчались. Пришлось сварщику автогеном вырезать скрытые в чреве металла хитроумные замки с кодом.
Открыли тяжелую дверь, в лица ударил спертый приторно-сладкий тошнотворный воздух. Невольно отпрянули в сторону. Труп Лозинки лежал в прихожей на ковровой дорожке возле тумбочки. Телефонная трубка на черном шнуре свисала вниз, аппарат, по-видимому, на АТС был отключен.
– Ой, Господи, какая беда, подружка моя сердешная… прости, не уберегла я тебя. За что тебя творец покарал? – запричитала Оселедец и склонилась над неподвижным телом.
– Не прикасайтесь, – велел ей лейтенант. – Здесь могут быть следы, представляющие интерес. И ответьте, пожалуйста, насколько часто вы бывали в этой квартире?
– Да, приходилось, – вытирая слезы, промолвила Инесса Арнольдовна.– Мы с нею давно дружили, хотя я моложе Элеоноры на четыре года, но это не мешало находить общий язык и интересы. Вместе посещали музеи и театры, концерты, а теперь вот осиротела. Придется заводить новых подруг. Но как говорят, старый друг лучше новых двух. Не имей 100 рублей, а имей 100 друзей.
– У алкашей в ходу другая поговорка: имей 100 рублей и появится куча друзей-собутыльников, – иронически заметил офицер и тут же напустил на себя суровый вид. – Инесса Арнольдовна, когда вы в последний раз виделись или разговаривали с усопшей?
– Три недели назад.
– Почему так долго не общались?
– Потому, молодой человек, то мы с ней поссорились.
– Что за причина?
– Элеонора не захотела первой оформить на меня завещание у нотариуса о том, что в случае ее смерти квартира и все имущество станет моим, – пояснила Оселедец. – Посчитала, что она здоровая, крепкая и еще меня лет на десять переживет. Вышло наоборот, жестоко просчиталась, подкосила ее лихоманка, раньше меня Богу душу отдала. Кому теперь все это добро перейдет, она ведь, как перс была одинока?
– Если нет наследников из близких или дальних родственников, то государству, – ответил офицер.
– Нет, у нее родни, кроме меня, близкой, душевной подруги.
– Подруги, друзья без завещания или дарственной лишены права на квартиру и имущество Лозинки.
– Значит, все пойдет прахом?!
– Я же сказал, что государству.
– Жаль. Бюрократы, чинодралы все растащат по своим квартирам. И драгоценности, и мебель, и другие вещи. Эх, судьба-злодейка, для одних – горе, для других – манна небесная, – посетовала женщина, окинув богато обставленный интерьер комнаты. – Чтобы мне взять на память о дорогой подруге?
– Ничего не трогать, иначе подведу вас под статью УК о мародерстве или краже, – предупредил участковый.
– Неужели, старуху в тюрьму посадишь? – округлила она выцветшие бледно-голубые глаза.
– Перед законом все равны, и президент и холоп,– сухо ответил Бердин, и пристально поглядел на собеседницу. – У Лозинки были враги или может завистники?
– Она не жаловалась. Между нами иногда возникали разногласия, но они быстро проходили, – призналась Оселедец. – Жаль, что Элеонора не успела переоформить на меня эту квартиру и все свои сбережения и имущество. Не предполагала так неожиданно помереть.
– Очень интересно насчет недвижимости и имущества, – оживился участковый и с подозрением взглянул на женщину. – Так все-таки успела она оформить документы или нет?
– Нет, – ответила женщина. – Я ведь в таком случае обязана была бы по условиям договора на ее имя переоформить свое жилье и богатства на тот случай, если умру раньше. Никому ведь неведомо, когда придет твой смертный час.
– Верно, – с некоторым разочарованием вздохнул участковый и попросил. – Внимательно осмотрите квартиру. Если обнаружите отсутствие каких-нибудь вещей и предметов, то дайте знать. Мне важно знать, не побывал ли в квартире похититель или даже несколько. Вместе с Оселедец он тщательно осмотрел место возле трупа. Шкаф, трельяж, вешалку в прихожей, но ничего подозрительного не обнаружил. Прошли в гостиную, богато обставленную мебелью с хрустальными и фарфоровыми сервизами, серебряной посудой и антикварными и художественными изделиями. Дубовый паркет был застелен роскошными персидскими и туркменскими коврами.
– Ой, ой, Кеша, мой родной! – неожиданно вскрикнула, заставив офицера вздрогнуть, женщина, увидев в клетке дрожащего в судорогах волнистого попугайчика. Он, несколько раз зевнув, взглянув на бывшую свою хозяйку, закрыл бусинки глаз и умер.
– Инесса Арнольдовна, это же птица, не печальтесь, не рвите сердце, – тронул ее за плечо Василий.
– Божья птичка, он лучше человека все понимал. Элеонора свое пожила, в роскоши покупалась. Кешечке жить бы еще и жить. Он много добрых слов знал. Умел по моему сигналу крылышками махать. Если бы я с ним и дальше занималась, то запел бы, словно кенар.
Она, как малое дитя, улыбнулась этим воспоминаниям. Затем нашла на привычном месте, раньше указанном ей преставившейся подругой, красиво инкрустированную серебром шкатулку. Бережно поставила ее на журнальный столик. Бердин внимательно смотрел и, не обнаружив, каких-либо повреждений, открыл крышку.
Взорам предстали сверкающие драгоценности: кольца, перстни, кулоны, монеты, браслеты, цепочки, диадема. Блеском завораживали самоцветы: бриллианты, рубины, алмазы, сапфиры, аметисты, топазы, Сияли нити жемчужных, коралловых и янтарных бус…
– О, какое богатство, какая красота! – с восторгом воскликнул Василий и уверенно заявил. – Если эти драгоценности остались нетронуты, то никого здесь не было. Старушка скончалась от старости, как скупой рыцарь на сундуках с золотом. Кому теперь это богатство достанется? Вот в чем вопрос.
– Государству, державе, а значит чиновникам, не успели мы с ней оформить взаимное завещание с условием, кто раньше помрет, тому квартира и все имущество достанется. Элеонора считала, что меня Бог раньше приберет, а оказалось наоборот, – вздохнула Оселедец. – Нет у нее родни. Некому будет и всплакнуть на могилке. Придется мне и слезы лить, и свечки в церкви поставить за упокой души рабы божьей Элеоноры и поминки за свой счет проводить. Царство ей теперь небесное. Отмучилась, отстрадала
Старушка всхлипнула, утерев платочком влажные глаза. – Не похоже, чтобы она мучилась и страдала, живя в достатке и роскоши. Мне бы такую богатую бабушку, я бы ей мраморный памятник поставил, каждое утро на могилу свежие цветы носил,– признался Бердин, несколько утративший интерес к тщательному осмотру гостиной и спальни на предмет поиска злоумышленников.
«На лице и одежде умершей следов насилия нет, дверь поврежденной не была, квартира на пятом этаже, балкон остеклен и стекла в окнах целы, поэтому проникновения в квартиру извне исключено, – размышлял он.– Вывод может быть один: признаки и состав преступления отсутствуют. Обычный летальный исход. Теперь дело за бюро ритуальных услуг, духовым оркестром, батюшкой и похоронами, царство небесное и аминь. Так и доложу начальству».
– Умерла от старости и одиночества, всех ждет такой финал, – вынес офицер свой окончательный вердикт.
– Слишком быстро и неожиданно она преставилась, хотя редко болела, вела активный здоровый образ жизни. Три года назад мы с нею в группе «Здоровье», даже моржевали, в начале марта, в самый женский день на водной станции открывали плавательный сезон, – заметила Инесса Арнольдовна, но участковый пропустил мимо ушей ее замечание. Он, прикрывая рот и нос ладонью, вышел на лестничную площадку, где толпилась группа любопытных жильцов дома.
Вскоре черный катафалк доставил труп Лозинки в морг и при остром дефиците свободных мест в холодильных камерах и медицинских препаратов вскрытие не производили. На этом никто не настаивал.
Целую неделю Дубняк внимательно следил за выпусками новостей городского телевидения, читал в газетах колонки информации уголовной хроники, еженедельники «С места происшествия», «Криминал-досье». Все обошлось, Лозинку похоронили тихо и скромно. Он вздохнул с облегчением – пронесло, овеяв холодком риска. Жизнь, будни пошли своим чередом, но мысли о быстром обогащении, покупке помещения и оборудования для частной поликлиники, ни на минуту не оставляли его.
«Очень рискованно и опасно ходить по лезвию ножа. Без надежного помощника не обойтись, но тогда придется делиться,– рассуждал Семен Романович. – Глупо отказываться от оригинального плана. Но где отыскать помощника, смелого, осторожного и решительного, умеющего держать язык за зубами и не слишком алчного? Не предложишь же дело первому встречному, заложит милиции или прокуратуре, а те возьмут в крутой оборот, проведут эксгумацию и дознаются о причине смерти гражданки Лозинки».
Эти мысли и сверкающие во сне груды золота, платины, серебра и драгоценных камней, белое, словно паруса яхты, здание поликлиники, занимали его сознание, будоражили воображение.
«Не ровен час, на этой почве можно и свихнуться», – иной раз с опаской думал он. Проблема разрешилась неожиданным образом, как говорится, на ловца и зверь.
Однажды утром, не взирая, на протесты ожидавших в коридоре пациентов, в зубопротезный кабинет, не вошел, а вихрем ворвался парень лет двадцати пяти-тридцати от роду, в джинсовой куртке и брюках. Круглое лицо, короткая ежиком прическа. Он был взволнован, правая ладонь прижата к пухлой щеке, серые глаза метали гром и молнии.
– Вот, бляха, муха-цокотуха! Коновал, костолом, гвоздодер! Ему на ферме быков или хряков кастрировать, а не людей лечить. Чуть челюсть не вывернул, – выругался незнакомец в адрес какого-то обидчика.
– Успокоитесь, молодой человек, уважаемый господин,– дружелюбно попросил Дубняк.– Расскажите, что случилось? Кто вас так огорчил, обидел?
– Господин? Мг, это мне нравится, такое погоняло еще не было,– превозмогая боль, улыбнулся парень.– Все больше обращались «граждан» или «зэк».
– Что, в местах не столь отдаленных пришлось попариться? – посочувствовал стоматолог, внимательно изучая пришельца.
– Да, было дело. Четыре года на нарах провалился по статье за грабеж, – признался он.– Год, как освободился, и вот чуть было не сдержался. Загремел бы за хулиганство опять за «колючку».
– Что случилось?
– Вчера, когда разболелся зуб, черт дернул пойти в обычную стоматологию, а там меня подсунули к какому-то полупьяному дантисту. Вот он и полечил, все дупло, как дятел расковырял. Какую-то дешевую пломбу поставил, наверное, бывшую в употреблении, чтобы в урну не выбрасывать. Поначалу ничего терпимо было, я думал, что полный ажур. Зато потом всю ночь промучился. Спиртом и анальгином лечился, чтобы унять боль. Утром ни свет, ни заря нагрянул в стоматологию.
– Они что же, отказались помощь, исправить свой брак?
– Может быть, исправили бы, но я им закатил скандал,– признался он.– Пообещал гниде в темном углу морду набить, в кабинете разнести все их допотопное оборудование.
– Тогда он уперся рогом в землю и отказался меня обслужить, другие тоже решили со мной не связываться, посчитав буйным. Еще пригрозили вызвать наряд милиции и санитаров из психдиспансера. Я этих костоломов хорошо знаю.
Долго разбираться не станут, «браслеты» на руки и в изолятор. Потом выяснят, что ранее судимый и тогда, как минимум за мелкое хулиганство в общественном месте схлопочу пятнадцать суток ареста. Заставят чистить туалеты и другие мерзопакостные места. У них по этой части свой план, который начальство требует выполнять, иначе ни званий, ни наград. Поэтому я спасся бегством. Решил, что лучше заплачу в частной поликлинике, но зато зуб запломбируют надежно, на совесть.
– Правильно решили, – похвалил Дубняк и мягко поинтересовался. – Как вас величают?
– Мен-я-я? Генкой, Геннадием Егорычем Сивухой.
– Сивухой? – усмехнулся стоматолог.– В переводе с украинского языка означает самогон.
– В роддоме так записали, а в детдоме менять не стали, так и зацепилась, словно репейник, к хвосту или курдюку овцы.
– Вот изверг-юморист, – посочувствовал Семен Романович. – И как только у того писаря, рука не отсохла, когда документ оформлял.
– Есть фамилии еще паршивее, а к этой я привык,– улыбнулся Геннадий.– Дело не в фамилии или имени, в сути человека, можно ли ему доверять. В колонии видно нутро каждого.
– Вот именно,– поддержал его стоматолог.– На вас карточку заводить не стану, потому что вы не собираетесь стать постоянным пациентом. Ситуация заставила обратиться, так ведь?
– Все равно запишите, на всякий случай,– упрямо заявил Сивуха. – Я нутром чувствую, что деньги должны подвалить.
– Если так, то заведу карточку, – усмехнулся врач и аккуратно заполнил титульный лист. – Будете моим постоянным клиентом. Устраивает?
– Вполне, я – не гордый.
– Для этого надо быть состоятельным человеком, иметь счет в банке, – пояснил Дубняк.– Наши услуги не дешевы, я бы даже сказал дорогие, и желательно в иностранной валюте, в американских долларах, евро, на худой конец, в рублях. Но на сей раз, учитывая ситуацию, я вам готов помочь и за рубли. Долг врача, клятва Гиппократа обязывают. Садитесь в кресло.
Геннадий с обезьяньей ловкостью устроился в кресле. Стоматолог велел раскрыть рот шире, включил и направил луч осветительного прибора. Внимательно осмотрел полость рта, постучал инструментом по поверхности зубов. Несколько зубов, словно вынутые из обоймы патроны, отсутствовали, другие почерневшие с флюсом и желтым налетом камней у бледно-лиловых десен подлежали срочному лечению.
– О-о, молодой человек, запустили вы свои зубы. Обросли они камнями, как ракушки. Здесь одним визитом не обойдется, придется чистить от налета. Через неделю и другие зубы напомнят о себе мучительной болью. Их придется или пломбировать или удалять, а лучше после лечения надеть коронки. Тогда впору будет крикнуть, подобно Паниковскому из «Золотого теленка»: «Вставлю зубы и женюсь!»
– Что же мне делать, Семен Романыч?
– Выход один, лечение и протезирование. Иначе девушки и женщины потеряют к вам интерес,– предупредил стоматолог.– Но для капитального ремонта потребуются приличная сумма. Запомни, Сивуха, что крепкие и красивые зубы – здоровью любы.
О проекте
О подписке