13

Забытьё – это вотчина наитья,

Лежащая во мраке сиянья,

Как бездна «за-бытьём», где небытие

За границей нашего сознанья.

Об этом знает творчество любое,

Вынув неведомое из небытия,

Так определённость, связавшись с судьбой,

На свет само рождается из забытья.

Как во Вселенной в любом сиянье

Есть мрак, что в глубинах тайны хранит.

В нём скрыт секрет всего мироздания,

Что от умов и очей ваших скрыт.

Сияние правды хотят видеть люди,

Но истинной сути не могут понять:

Не суть надо высветить, скрытое в сути,

Чтоб разумом истину сути принять».

Тут к нам подошли два дровосека

Лецзы и Хэ Янь из третьего века,

При жизни они и не виделись вовсе,

Один был рождён до Христа, другой – после.

Присев у костра, положив свой топор,

Слегка поклонились, вступив в разговор.

Хэ Янь, на шестьсот лет моложе собрата,

Сказал своё мненье весьма витиевато:

– "Вы тут говорили о сути явлений,

Но Дао несёт без имён проявленья.

Вещит все вещи он, их называя,

А сам своё имя в тайне скрывает.

Подобно тому, кто сам в свет погрузится,

Забыв, что внутри его темень гнездится».

Учитель Лецзы на костёр указал,

Погрел свои руки и слово сказал:

– «Что значат свет и мрак, огонь и холод?

То ж самое, что сытость или голод.

Ведь полнота полна всей пустотой,

А пустота залита полнотой.

Ведь в пустоте есть всё, что и в бытие,

Но только всё таится в забытье.

Вот мы здесь греем тело у костра,

А в пламене ведь та же пустота.

14

И в этой пустоте мы все живём,

Обогреваясь пустоты теплом.

Жизнь наша – между холодом, теплом:

Вначале – холод, а огонь – потом.

В нас внутренний всегда огонь горит,

Но холод смерти в его мраке спит.

Во сне впадаем мы в сети забытья,

Не может явь быть в мире без небытия.

Смерть насыщение превращает в голод,

Свет пробужденья рассеивает холод.

Смертельный холод с лучом снова станет жизнью,

Восстав из смерти, мы вновь обретём отчизну.

Как сон иль бденье – в колесе одна из спиц,

Так жизнь со смертью быть не могут без границ.

Во всякой череде есть в мире свой предел.

Чередованье жизни-смерти – наш удел.

Как засыпаем мы, так и проснёмся,

В другом обличии в мир возвратимся.

Как в забытье впадём, так и очнёмся.

Сгорим в огне, в жар-птице возродимся.

Душа, витая в пустоте пространства,

Обречена на бесконечность странствий.

Всегда в ней девственная первозданность.

И к возрожденью в мире постоянность.

Все люди уже при жизни в сон впадают.

Но, умерев, в другом мире оживают,

Как только в ином мире закончат путь,

На землю их постараются вернуть.

И вновь возникнет в мире их рожденье,

Как после долгой спячки пробужденье.

Раз так, мы не должны бояться смерти,

Ведь наша жизнь покрепче любой тверди.

И наша жизнь совсем неистощима,

Она вечна и с миром неделима,

Ведь жизни вечность не пройдёт нас мимо.

И эта истина – неоспорима.

Она текуча и прохладна, как вода,

И в нас, и с нами останется всегда.

Жизнь – это тленье, как огонь горит,

Но в отдыхе, во сне смерть с нами спит.

15

Жизни вечное хожденье взад-вперёд,

В рожденье и смерти благо нам несёт.

Смерть, как ни странно, душу очищает,

Рожденье же вновь тело обновляет.

В изменчивой чреде есть своя новизна,

За летом идёт осень, за зимой – весна.

Меж сном и явью мы в вечном обороте,

Ценна жизнь вращением в круговороте».

Всё это высказав, Лецзы замолчал,

Назвав это сутью начала начал.

В раздумье впали все, смотря на костёр,

В этой паузе завис наш разговор.

Тут я, за ухом почесав, сказал:

– «Так значит, забытьё – ваш идеал?!

Быть может, выскажу я тут мысль неудачно,

Вещей «место обычное» не равнозначно

Тому, что указано нашим сознаньем

На основе полученных нами знаний.

Но главный секрет в этом тайном сокрытии –

Это – присутствие, дающее бытие.

Что же такое «открытость присутствия»,

Как она может внедряться в отсутствие?

Свой взор у костра потупил мой даос,

Как видно, в тупик всех поставил вопрос.

– «Свет имеет исключительное свойство,

Помимо, при нём видеть удовольствие,

Он просвечивает пространство открытием,

Но присутствие, нам дающее бытие,

Не доступно нашей силе мышления,

Ибо полностью скрыто от просветленья.

Чтоб в мир ввести вещь из сферы отсутствия,

Нам нужно проникнуть в «открытость присутствия».

Потому «сиянье», небесный свет «Тянь Гуан»

Даёт идею абсолютной открытости,

Как легендарный Фу Си и почтенный Чэн Тан,

Выведшие нас из состоянья дикости».

– «Но как обрести нам это сияние,

Чтоб в недра проникнуть всего мирозданья?

Как тайну познать нам вещей превращенья,

Творцом стать, овладев уменьем вещенья»?

16

Ещё более смутил я даосов

Поставленным мною сложным вопросом.

Но ждал ответа без тени смущенья,

И, наконец, получил разъяснения:

– «Кто живёт по сиянию правды, то всё

На своих прежних местах оставляет,

Доморощенную правду клеймит во всём,

Блеска лукавых речей избегает.

Чтобы суть вещей превращений понять

Мысли «прихода-ухода» слитности,

Рассужденьям ментальным нужно внимать

Во всей глубине их монолитности.

Тот, кто шагает путём, несказàнным,

За Небесной Сокровищницей вослед,

Тот прикоснётся к дарам первозданным,

Проникнет всегда в потайной её свет.

Постигнет он там тайну чуда живого,

Что тайным и вечным сияньем зовётся:

Чему объясненья нет в мире простого:

Как наполняется, откуда берётся?

Ничто в ней никогда не иссякает,

Оттуда всё способно появиться,

Неведомо, где, как всё возникает,

Но всё в ней чудом может проявиться.

Её не насыщай чем, всё поглощает,

В себе скрывает, но нет в ней наполненья,

До основанья себя не вычищает,

Хоть вычерпай всё, не будут оскуденья.

И если что-то в мире пропадает,

То возвращается в неё обратно.

Весь мир она одна в себе скрывает.

Что происходит там – нам не понятно».

И тут воскликнул я, по лбу себя треснув:

– «Но вот сейчас мне ясно и понятно!

Всё, что сказали вы, нам уже известно,

Я объяснить могу вам всё наглядно.

Это и есть наш физический вакуум,

Ещё Ньютон назвал его эфиром,

Вы то зовёте сиятельным мраком,

Он скрыт от нас и правит нашим миром.

17

Он, как всех торсионных полей банк данных,

Впитал в себя мириады флюктуаций,

В виде последствий информаций пространных,

Всех образов, форм и конфигураций.

Напоминает он нам библиотеку,

Где всё по нужным полочкам разложено,

И если мы взглянем в её картотеку,

О нас информация там изложена.

Войдя в информационное пространство,

Где всё уже давным-давно проявлено,

Увидеть сможем мы тайну постоянства,

Где будущее прошлым уже явлено.

То, что здесь за матрицу считают, -

Единым информационным полем, -

В вашем представленье понимают

В Небесной Сокровищницы роле.

Так закодирована вся Вселенная,

Каждая вещь там имеет своё место,

Это – как информация нетленная,

Способна реагировать повсеместно.

Можно, войдя в состоянье прострации,

Там с другим торсионным полем связаться,

При помощи лишь своей концентрации

С душой давно умершего пообщаться.

Она откликается как звук на созвучие,

Стоит лишь найти резонанса тональность,

Как мозг наш находит в ней, в нужном случае,

Всю самую необходимую данность.

Там наш мозг черпает всю информацию,

Воспоминанье находит отзывчивость,

Чрез тон резонанса с нужной флюктуацией,

Ненужное всё уходит в забывчивость.

Поэтому в нас ничего не хранится,

В этом нет никакой необходимости,

Мысль в мозгу может мгновенно появиться,

Войдя с ней в состояние интимности.

Наш мозг и есть инструмент тонкой настройки,

На торсионных полей флюктуацию,

Уловитель из глубин сигналов стойких,

Несущих нужную информацию.

18

Так в состоянии забытья, внимая

Отголоскам вечных тайн сокровенного,

Внутрь Сокровищницы Небес проникаем

Мы с помощью разума совершенного.

С погруженьем себя в медитацию,

Биоэнергетическое поле

Отзовётся в эфире флюктуацией,

Как всплеск души, вырвавшейся на волю.

С Небесной Сокровищницей всё ясно,

Как со сферой перехода в небытие,

Себя можем чувствовать безопасно,

Предсказывая любые события.

Но как вещить в реальность информацию?

Как истинным творцом своего стать мира?

Ведь сложно полученную флюктуацию

Преобразить в действительность из эфира»?

Молча, выслушав мою длинную речь,

В которой изложил я точку зрения,

Не пытаясь моё нахальство пресечь,

Они открыли рты от удивления.

У огня все сидели, потупивши взор,

В молчании странном повис мой вопрос,

В тиши догорая, искрился костер,

Тут голосом тихим даос произнёс:

– «В нашем времени каждое мгновенье –

Неразделённое единства понятье,

«Прибытия» и «ухода» движенье

Оказывается несостоятельным.

Нельзя вычленить их как явление

Из цельного потока реальности,

Ибо оба они в становлении

В своей непреходящей данности.

Всё происходит в мгновение ока,

Ничего ни на миг не остановить,

В действии в час, отпущенного срока,

Упущенное время не уловить.

Скрытая от взора лодка, далече,

Мимо лани дала незаметно пройти,

Движущейся по реке ей навстречу.

Значит, не встретятся никогда их пути.

19

Мы должны себе ясно понять,

Как участники Общего Движения,

Разве может субъект подвергать

Объект какому-то там обсуждению.

Как спица в колесе при движении,

Являясь частичкой огромного мира,

Ты не можешь остановить вращения.

Своим влиянием на область эфира.

Но своим умом мы можем понять

Вселенной механизм превращения,

В какой-то степени даже влиять

На процесс общей тайны вещения.

Нужно внести определённую ясность

Во многих хитросплетений сложности,

Чтоб всем нам понять свою к миру причастность,

Учитывая все наши возможности.

Чтобы проникнуть в суть мирозданья,

Нужно нам всем прилежно мыслить учиться,

Развить свое скрытое сознанье,

Уметь интуитивно с идеей слиться».

Один из даосов, по виду, скучал,

Всех слушал спокойно и долго молчал,

За бабочек танцем ночных наблюдал,

Но тут он отвлёкся и фразу сказал:

– "Ловушка для ловли зайцев нужна,

А зайца поймали, к чему нам она.

Слова для идеи нужны, ведь, уму,

Постигнув идею, слова – ни к чему.

Мы ищем повсюду все с начала веков

Забывших в общенье про слова чудаков.

Идею совершенства постигнуть готов

Лишь тот, кто умеет обходиться без слов.

Путь, проявивший себя, уж не путь,

Он потерял изначальную суть.

То, что словами нашими сказано,

Не всегда с истинной правдой связано.

В движенье все разговоры уместны,

Но чтобы дойти, слова бесполезны.

Слова, чтоб развлечь нас, в пути помогают,

Правды ж «немыслимого» не достигают.

20

Сказал он, встав, и пошёл прочь с улыбкой,

Другой растворился легкою дымкой.

Мы с другом остались вдвоём в тишине.

Горели лишь звёзды для нас в вышине.

– «Если не слова, то, что определяет

Всё истинно-сущее? Кто это знает?»

Мой друг вопрос мой оставил без ответа,

Будто, не трогала тема его эта.

Как видно, даос мой чрезмерно устал,

Зевнул, потянувшись, и сонно сказал: -