Я не знал, что ему ответить на эти слова. Вернувшись домой, я сел к своему компьютеру, нашёл в системе Интернета «Гугл» цифровое изображение нашего городка, опустившись над ним на высоту полтора километра, долго рассматривал его из космоса. Так, вероятно, смотрели на наш городок и родители Егора. Я видел то место, где мы с Егором только что запускали змея. Когда змей высоко поднимался в небо, то, вероятно, с этой высоты мог тоже посмотреть на наш город. Я нарисовал в центе экрана наш змей и тонкой линией соединил его с тем местом на пригорке недалеко от парка, где мы ещё совсем недавно стояли с Егором. Затем я маленькими точками обозначил нас с Егором. Однако с этой высоты людей не видно, заметны лишь их небольшие тени на земле.

Я стёр нас с Егором и бечёвку, тянущуюся из наших рук к змею. Затем я на змее нарисовал, как умел, дракона. Получилось неплохо. Я убрал рамки змея, и дракон получился парящим над землёй. Я заставил его двигаться. Дракон стал перемещаться хаотично по экрану. Я сместил изображение нашего городка в наклонную плоскость, и на экране сразу же обозначились склоны холмов и вертикали зданий. Появился зигзагообразный горизонт и чёрное пространство над ним, по которому носился созданный мной дракон. И тогда я создал над моим городком небо, и поставил таймер, совместив его со временами суток. Это была сложная работа. Я трудился как сам Господь Бог, и даже больше. Ведь Бог создавал мир по своему усмотрению, а мне приходилось высчитывать и совмещать все его аппликации на моём экране компьютера.

Однако я остался доволен. Мне ни только удалось подвесить над городком звёздное небо со всеми созвездиями, которые породил Создатель, но и рассчитать их движение в течение всех суток с учётом положения Земли на орбите вокруг Солнца. Затем мне нужно было рассчитать и зафиксировать орбиты Луны и Солнца, и, наконец, совместить появление на небе облаков с электронными метеорологическими съемками спутников. Я просидел за компьютером до глубокой ночи, а когда лёг спать, то долго не мог уснуть от возбуждения. Но я был очень доволен своим результатом, мне удалось своими электронными сетями выловить весь наш мир и живьем запихать его в мой компьютер. Я стал господином над этим миром. За один вечер я сам превратился в живого бога.

Утром на занятиях в школе я сидел, клюя носом, как птица, но был счастлив оттого, что мне удалось сделать прорыв в компьютерной графике и обрести свой, самый настоящий мир. На перемене я нашёл Егора и спросил его:

– Что бы ты сделал, если бы смог общаться со своими родителями?

– Как? – удивился он.

– Через электричество, – сказал я ему.

– А разве это можно? – удивился он.

– Всё можно в нашем мире, – ответил я ему.

И он сказал мне, что был бы счастлив, если бы это удалось. Я попросил у него дать мне фотографии его родителей.

– Зачем? – удивился он.

– Я попытаюсь вызвать их дух из космоса, – сказал я ему уклончиво. – Но ты меня только не спрашивай, как я это сделаю.

После обеда он занёс мне фотографии домой. Мы немного поболтали, и когда я стался один, то отсканировал эти фотографии и ввёл в компьютер. Затем я нарисовал два красивых дракона и присоединил лица родителей Егора к головам дракона. Я долго смотрел на них, и мне показалась эта операция немного кощунственной. Из своего арсенала форм я постарался выбрать самые совершенные формы и до позднего вечера работал над тем, чтобы придать их образам самые красивые облики. Уже глубокой полночью у меня получились две довольно совершенные сущности, они были как бы полупрозрачными и чем-то походили на ветер, когда двигались, и на ангелов оставаясь в положении покоя. У них были крылья, и при движении они могли походить на драконов, но только очень смазанных, как это бывает на фотографиях, снятых при очень быстром движении. В состоянии покоя они походили на людей-ангелов. Я придал их лицам радостные выражения и смягчил их очертания. Они получились у меня полупрозрачными сущностями, но в них угадывались как бы черты живых людей, тех, которых я ещё не придумал. Я остался доволен своей работой и с чувством выполненного долга лёг в постель, хотя не выучил ни одного урока, не сделал ни одного домашнего задания.

На следующий день в школе я вернул фотографии Егору.

– Ну, что? – спросил он меня. – Тебе удалось вызвать дух моих родителей из космоса?

– Нет, – соврал я ему. – Предстоит ещё решить много задач, прежде чем найти их там.

– А как ты собираешься это сделать? – спросил он.

– При помощи математики, – сказал я.

Не знаю, почему я так сказал ему. Может быть потому, что собирался на урок математики, к которому был абсолютно не готов.

– Как это ты собираешь с ними связаться с помощью математики? – удивился Егор.

– Очень просто, – ответил я, – дело в том, что всё, что в мире происходит, можно выразить с помощью цифр. Вернее, цифры, находящиеся в разных сочетаниях и создают наш мир. Все вещи и явления в нашем мире появляются в определённом цифровом наборе.

Это была моя собственная теория, которую я только что вывел.

– Как интересно! – воскликнул Егор и передёрнул плечами, как будто кто-то засунул ему за воротник кусочек льда.

– Вот именно, – подтвердил я.

– Интересно, – сказал он, – значит, если разгадать этот набор цифр, то можно понять какую-нибудь вещь или установить связь с каким-то явлением?

– Вот именно! – воскликнул я, обрадовавшись, что нет необходимости что-то объяснять и додумывать.

В это время прозвенел звонок, и мы отправились на уроки, каждый – в свой класс.

Тогда я не придал особого значения этому разговору, и только позднее осознал, что именно эти мои слова послужили для Егора толчком к поискам тех запредельных сфер инобытия, при помощи которого он в последствии сам добился выдающихся успехов.

Вернувшись домой после уроков, я долгое время сидел перед компьютером в глубокой задумчивости. Я не знал, что делать дальше. Вроде бы я создал в виртуальной реальности родителей Егора, они носились по небу над нашим городом и были похожи на полупрозрачных духов-драконов. Но они пока не могли говорить. К тому же я не знал, что они могли сказать своему сыну. Спросить его об учёбе? Сказать, что они его крепко любят и скучают по нему. Всё это казалось мне неинтересным. А если он начнёт разговаривать с ними, как я буду ему отвечать, я ведь не знаю всех их отношений, которые были при жизни. К тому же я не смог бы изобразить их голос в компьютерном варианте. Одним словом, я уже начал раскаиваться в том, что затеял это дело. И уже хотел отказаться от него, найти предлог, сказав, что не могу установить с ними космической связи. Но тут пришёл ко мне сам Егор и сказал:

– Я знаю, как с ними установить связь.

От его заявления мои глаза полезли на лоб.

– Как? – спросил я его.

– Через физику, – ответил он.

– Как это ты собираешься установить связь с умершими родителями через физику? – изумился я.

– Очень просто, – ответил он, – при помощи торсионных полей.

– Что это такое? – удивился я.

Егор ниже меня на целую голову. У него есть привычка, когда он думает, чесать голову. И в этот раз мне было забавно смотреть, как он поднял руку и поскрёб ногтями затылок.

– Видишь ли, – сказал он с важным видом, – вот мы с тобой каждый день сталкиваемся с электромагнитными и гравитационными полями. Из-за гравитационного поля мы не можем подняться над городом подобно птице, не можем зависать над городом как наш змей. Гравитация нас удерживает на земле, хотим мы этого или нет. Кроме того, мы каждый день живём среди электромагнитных волн. Электрические приборы, которыми мы пользуемся, так или иначе, работают через электромагнитные волны. Есть ещё два вида взаимодействиям через ядерные силы, но я не буду забивать ими тебе голову.

– Откуда ты всё это знаешь, – с удивлением воскликнул я.

– Как откуда? – удивился Егор, – из наших учебников.

– Что-то я такого там не читал, – заметил я.

– Мы учимся по новой программе, – ответил он. – У нас и учебники другие.

– Вот как? – разочарованно заметил я, – значит, нас в своё время держали в школе за недоумков.

– Ну, – развёл руками Егор, – прогресс же движется, и наука не стоит на одном месте. Вот сейчас мы изучаем торсионные поля.

И что же это такое?

Егор опять почесал затылок.

– Видишь ли, – сказал Егор, как бы оправдываясь, – наш класс с физическим уклоном, а ваш, как ты мне говорил, с математическим уклоном. Но математики и физики всегда идут нога в ногу, то, что предлагают математики, физики осуществляют в жизни.

– С чего ты взял? – спросил я обиженно.

– Так всегда было, – решительно заявил мне Егор. – К примеру, один французский математик Кардан ещё в 1913 году в своей статье высказал теорию, перевернувшую всё наше научное мировоззрение. Он сказал, что в природе есть поля, остающиеся от вращения. Сейчас все физики знают, что такие поля есть. Это – спин, вращение частиц или микроскопических объектов. Спин, как параметр квантовый и самостоятельно физический, не связан ни с массой, ни с зарядом. А значит, этому спину (вращению) должно соответствовать самостоятельное физическое поле, благодаря которому вращающиеся объекты должны взаимодействовать между собой. Это поле называется торсионным, иными словами, поле, поле кручения.

Он замолчал и, посмотрев на меня пристально, спросил:

– Понятно?

– Пока понятно, – ответил я ему. – Но объясни мне попроще, чего ты хочешь?

И он продолжил:

– Сейчас ты поймёшь. И ещё есть независимая универсальная среда в природе, которая пронизывает всё пространство, это физический вакуум. Если в этой среде появляется объект, который обладает вращением, то он поляризует её своим воздействием. И тогда вакуум наполняется торсионными полями. То есть одна и та же среда в разных состояниях в одном случае проявляет себя как гравитационное поле, в другом случае как электромагнитное, а в третьем случае, как торсионное поле.

– А в четвёртом случае? – перебил я его, явно иронизируя.

– Не знаю, – ответил он серьёзно, – может быть, есть и четвёртый случай, и пятый, но эти случаи давай пока оставим на «потом».

– Извини, – сказал я, устыдившись своей реплики.

Уж очень мне хотелось, его прервать, потому что в душе я ему начал завидовать. Он говорил лучше и яснее, чем любой учитель физики. И где только он успел всё это выудить, из каких книг, заучить, и научиться так увлеченно о них говорить. Мне, почему-то, захотелось пойти учиться в его класс, чтобы уметь так же блестяще говорить о сложных материях.

– Тебе это интересно? – спросил он, внимательно посмотрев на меня.

– Очень, – ответил я, – продолжай.

– Так вот, – молвил он, опять почесав затылок, – торсионные поля, как показала практика, обладают крайне необычными свойствами. Всё, что вращается, от квантового вращения элементарных частиц до вращения Вселенной, всё порождает эти поля. Торсионные поля порождаются колесом автомобиля или велосипеда. Это тоже источники торсионных полей. Вращающаяся земля – это тоже источник торсионного поля. Звёзды тоже являются источником торсионных полей. Вращение галактик.

– Ну и что из этого? – спросил я его, теряя терпение.

– А то, – ответил он, – как оказывается, в отличие от электромагнетизма с торсионными полями ситуация сложнее. Если там есть источник воздействия, есть поле, нет этого источника, нет поля, то тут существует ещё несколько ситуаций, когда торсионное поле может возникать без всякого воздействия.

– Но как ты можешь при помощи этого поля установить связь со своими родителями? – спросил я его.

– Смогу, не только установить с ними связь, – заметил Егор, – но и вернуть их на землю, активизировав их торсионное поле.

– Но каким образом?

– А таким, – ответил он, – Оказывается, в физическом вакууме, пронизывающем всё космическое пространство, торсионное поле может само регенерироваться. Оно возникает самопроизвольно, порождается просто какой-то формой. Я думаю, что ты знаешь, какие явления происходят в пирамидах. Пирамиды не вращаются, а эффект там есть.

– Ну и что? – спросил я его. – Для этого ты хочешь построить египетскую пирамиду?

– Совсем нет, – ответил терпеливо он, – я тебе не рассказал ещё об одной ситуации. Гравитационное поле существует и проявляется в чистом виде. Торсионное поле тоже проявляется в чистом виде. Но, при электромагнитном поле всегда существует в качестве побочного эффекта компоненты торсионного поля.

– И что? – опять спросил я его. – Ты хочешь притянуть электромагнитные волны к торсионному полю за уши? И этим вызвать из небытия твоих родителей?

– Послушай! – рассмеялся он. – В нашем мире может всё случиться, если разгадать его тайны. Оказывается, что вакуум по отношению к торсионным волнам ведёт себя как некая голограмма. Все мы привыкли к тому, что по школьному курсу для гравитационных и электромагнитных полей действует закон обратных квадратов. Например, закон Кулона, сила пропорциональна произведению заряда поделённая на квадрат расстояния. Или закон Ньютона, произведение силы равны произведению массы опять же на квадрат расстояния. И все привыкли к этому настолько, что считают, что в природе никак иначе быть не может.

– А что разве это не так? – спросил я его, хотя абсолютно забыл все эти физические законы.

В восьмом классе физика меня не очень интересовала. Выучив какой-то закон и ответив его у доски, я тут же его забывал. По-видимому, у Егора всё обстояло не так. Он продолжал говорить:

– Ни только теоретически, но и экспериментально выяснилось, что нет зависимости от интенсивности и расстояния вообще. И для передачи сигнала или воздействия на расстояния в три метра или в три миллиона километров нет никакой разницы. Интенсивность при этом меняться не будет. Не менее невероятные свойства, все привыкли к тому, что не может быть в природе скоростей больше скорости света. Все считают это доказанным фактом, настолько к этому привыкли.

– А разве это не так? – спросил я его.

– Нет. Есть основание считать, что групповая скорость торсионных волн является просто бесконечно большой. И их сигнал распространяется мгновенно. Их скорость в миллиард раз больше скорости света. Поэтому что от торсионных полей сигнал доходит до нас мгновенно.

– Вот как? – удивился я. – Значит, торсионные поля и есть поток времени?

– Не знаю, – ответил мне Егор, – но мне кажется, что торсионное поле и есть само время. Если его освоить, то можно остановить время, направить его вспять, или послать его в будущее и определить исход всех событий в космосе, который для нас сейчас неизвестен, потому что относится к нашему будущему.

– Поразительно! – воскликнул я. – Но что всё это даёт?

– Как что?! – воскликнул Егор. – Посредством торсионного поля я могу определить любой источник энергии. Я могу найти моих родителей в космосе, могу их выловить, как ты когда-то сачком вылавливал бабочек, летающих в воздухе.

– Ну, хорошо, – сдался я. – Выловишь ты энергию своих родителей из космоса, а потом, что будешь с ней делать.

– Само торсионное поле придаст им ту форму, в которой они покинули наш физический мир.

– Но как? – вскричал я.

– При помощи своей торсионной памяти, – спокойно ответил он мне.

– Значит, ты хочешь получить энергию из физического вакуума? – спросил я его, не веря своим ушам.

– Да, – ответил он, – и не просто энергию, а энергию моих родителей. Для объяснения своей теории гравитации, Ньютон называл физический вакуум эфиром. Я понимаю, что ты в праве усомниться в моём физическом уровне, когда я говорю о том, что я могу их энергию извлечь из эфира. Но ведь я общаюсь с ними. А это значит, что они живут рядом со мной, только я их пока не вижу.

– А что, если нам с тобой изобрести некое устройство, которое могло бы извлекать такую энергию из эфира? – вдруг неожиданно для себя я сделал ему предложение.

– Было бы неплохо, – согласился Егор, – но это не так просто сделать.

– Почему? – удивился я.

– Потому что физический вакуум – это очень сложная система. С одной стороны, оттуда как бы ничего взять нельзя, а с другой стороны там всего так много, что до конца исчерпать невозможно. Физический вакуум – это система с минимальной энергией. Но не надо забывать, что эта система является динамической, что она испытывает интенсивные флюктуации, иными словами, колебания. А вот если подсчитать энергию этих флюктуаций, то оказывается, что эта энергия равна бесконечности.

– Но как же получить энергию твоих родителей?

– А что такое смерть, или тот процесс, когда энергия души разделяется с энергией тела? Это разрыв связи между атомами в молекуле. Высвободилась какая-то энергия. Это та душа, которая воспарила в эфир. Таким образом, косвенным показателем эффективности разделения энергии, ориентированного на такой принцип, является летучесть высвободившегося вещества.

– Ты утверждаешь, что душа вещественна? – удивился я.

– Она такая же вещественная, как и наши тела в этом физическом мире.

– Вот оно что?! – воскликнул я. – И всё же мне не понятно, как душа отделяется от тела.

– Это происходит на более тонком уровне, чем горение вещества в атмосфере, – сказал Егор, – где разрушаются связи ни атомов в молекуле, а частиц в ядре атома.

– Ну и что всё это значит? – спросил я его.

– А то, что можно искусственно создать среду, через которую можно будет выловить из эфира души моих родителей.

– Ты считаешь, что это возможно?

– Да, я уверен в этом, только пока не знаю, что получится.

– Но как ты хочешь создать искусственную среду?

– Я хочу сделать такое устройство в виде двух пластин, вращающихся в противоположные стороны. С выводом из середины устройства антенны.

– Зачем тебе нужна антенна? – удивился я. – Ты хочешь с её помощью выловить из космоса тонкие сущности?

– Нет, – ответил он, – антенна мне нужна для того, чтобы создать вокруг нас торсионные поля, чтобы к ним были привлечены эти тонкие сущности. Антенна будет иметь двойное значение: ни как приёмник, а как радиопередатчик, но который работает ни на волнах, а на распространении торсионных полей.

– И где ты хочешь его установить?

– На крыше нашего дома.

– Ну, хорошо, – сказал я, – эта антенна будет вырабатывать вокруг себя торсионные поля, на которые будут клевать всякие блуждающие в эфире энергии и сущности. Что это нам даст?

– Мы сможем совершать скачки во времени. Мы встретимся с моими родителями, побываем в разных мирах, и может быть, даже попадём в будущее.

– А ты уверен, что эта антенна не привлечёт к нам разных чудовищ из других миров?

– Всё может быть, – согласился Егор, – но пока мы будем управлять этим устройством, мы сможем контролировать ситуацию. В любой момент мы сможем его отключить.

После школы я вернулся домой несколько ошарашенный всем тем, что услышал от Егора. Я не ожидал обнаружить, что он такой продвинутый в физике. Включив компьютер, я долгое время смотрел на экран, где в небе над городом летали изображения драконов с лицами родителей Егора. Вся моя затея с вызовом духов показалась мне бледной по сравнению с тем, что он мне рассказал в школе. Выключив компьютер, я отправился к нему. Он делал уроки, и мне некоторое время пришлось посидеть с его бабкой на кухне. Она угощала меня чаем.

– Что вы задумали с внуком? – спросила она, пододвигая вазочку с конфетами.

– Что мы задумали? Ничего мы не задумали, – сказал я, глядя в её проникновенные глаза.