Автор этой книги – английский политический деятель и литератор. Из его книг о России цитируемая мною книга, по моему мнению, полно, обоснованно (на основе более двух тысяч (!) первоисточников, перечисленных в книге) и очень убедительно показывает, каким был сталинизм. Так что все приведенные далее высказывания, хотя и написаны иностранцем, но не голословны, а опираются на российские первоисточники.
В книге Конквеста подробно и правдиво описаны и обстоятельства убийства Кирова, и открытые судебные процессы над теми, кого объявили врагами народа. Обо всём и можно там прочесть. Я только цитирую оттуда общие выводы. Но не могу не привести здесь особенно поразившие меня сведения о личном участии в этих процессах Сталина.
Как рассказано, он обычно наблюдал за происходившим из особой ложи. Для всех же так выглядело, что все ложные обвинения были без его ведома. И каждый обвиняемый считал, что только его обвинили ошибочно, а все остальные были действительно врагами. Так было в процессах, так же было и во всех массовых репрессиях, включая и "ленинградское дело". И похоже, то, что реально происходило в стране, до конца знал один только Сталин, ибо он один был зачинщиком всего происходившего и ни с кем не делился своими истинными замыслами, а вёл тончайшую многоходовую изощрённейшую игру, плоды которой и постигал он один! [И насколько это было чудовищно, что вообще трудно поверить, что такое возможно! Этим и пользуются некоторые. – Авт.
Процессы предварительно долго и тщательно готовились. Пытками добивались нужных показаний и уверенности, что процесс пойдёт по задуманному сценарию и каждый обвиняемый даст «признательные показания», т. е. сам наговорит на себя то, в чём его пытками заставили «признаться». В крайних же случаях, когда всё бывало исчерпано, но обвиняемый «не сдавался», приходилось вступать лично Сталину. Однажды он пообещал собрать Политбюро, а пришёл только сам, сославшись на то, что другие прийти не смогли. А были и такие случаи, ужасные по своей крайней бесчеловечности, когда он, чтобы «спасти» процесс, обещал в случае, если обвиняемый на процессе скажет то, что ему предписывалось, сохранить ему жизнь, а после процесса его всё-таки расстреливали! И как говорят, всё было шито-крыто; мёртвые не могут обжаловать… Чудовищно, невозможно было бы поверить, если бы не столько авторитетных свидетельств и доказательств, оставшихся неопровергнутыми. Вот поэтому их и надо утвердить правовым путём!
Подчёркиваю, что книга Конквеста – не художественное произведение, где автор вправе домыслить то, чего могло и не быть. Нет никаких оснований сомневаться в достоверности приводимых им фактов. Залог тому – авторитетные советские документы, на которые он ссылается. Да и слишком высока цена, слишком велик риск быть уличённым, да и незачем, если бы что-то было выдумано! А процессы освещены Конквестом обстоятельно, с деталями поведения их участников, – известных политических фигур, как жертв, так и – со стороны обвинения. И только то, что мало кто смог ознакомиться с подобными источниками (тираж книги Конквеста – 50 тыс. экземпляров, т. е. – всего двадцатая часть одного миллиона!), лишает население страны возможности узнать горькую правду о недалёком прошлом.
Подчёреивает правдивость и то, что эту книгу перевели на русский язык и снабдили предисловиями россияне-специалисты.
Понимая таким образом, что далеко не все из моих читателей знакомы с этой редкой и полезной книгой, я решил (не устоял) привести здесь хотя бы наиболее важные, с моей точки зрения, умозаключения.
И подчёркиваю, я особенно ценю эту книгу Р. Конквеста как фундаментальный документальный труд, полностью подкреплённый ссылками на многочисленные и неоспоримые источники, сочетающий в себе последовательно изложенный фактический материал и веские, обоснованные, умозаключения. И именно поэтому я счёл просто необходимым привести здесь, после уже всего моего цитированного из российских источников, ещё и немало убедительных цитат из книги этого иностранного автора.
Считаю, что я, соединяя своё с этими цитатами, тем самым как бы подписываюсь под ними от имени россиян, «перекидываю мостик» между материалами западных авторов и росссийскими-отечественными, восполняя тем самым тот пробел, – недостаточную самооценку собственной истории, и в первую очередь неполноценный анализ и недопонимание сталинизма, со стороны россиян, – которые в своём предисловии отметил сам Р. Конквест (См. далее.).
И прошу иметь ввиду, что на этих нескольких страницах я представил лишь очень малую часть подобных же высказываний, и практически не привёл рассказов о конкретных участниках всех описываемых событий, весьма насыщенно заполнивших два тома, в сумме – 843 страницы, сплошь начинённых в свою очередь цитатами и ссылками на первоисточники, занимающие, очевидно, не один десяток тысяч страниц. Но я в свою очередь отбирал цитаты очень тщательно, и надеюсь, что смог передать суть этих первоисточников для тех, кто не читал более подробного на ту же тему до моих записок. Надеюсь, по сути дела двойное цитирование (вначале Конквест – первоисточники, а затем – я их же, но уже из книги Конквеста) придаст моей книге статус действительной отповеди сталинизму, позволит многим действительно пересмотреть своё к нему, и лично к Сталину, отношение, и, наконец, поставит всё в этом ужасном деле на свои, хотя для нас и очень досадные, но нужные и единственно полезные для России, места.
А теперь – сами обещаные выдержки, составляющие, как сказано, всего самую малую долю от всего интересного собранного материала, в свою очередь представляющего тысячи вопиющих и неисчерпаемых первоисточников, вскрытых в недолгую пору хрущевской «оттепели» и горбачевской «перестройки».
Обращаю внимание, что в этих выдержках всё настолько содержательно, что всё можно было бы выделить крупным и жирным шрифтом. Но если выделять всё, само выделение потеряло бы всякий смысл. Именно поэтому пришлось выделить только некоторые, совсем отдельные, места и комментарии автора этой книги.
«Правление Сталина представляет собой один из важнейших эпизодов современной истории; если суть его не усвоена, то нельзя понять до конца, как вообще устроен современный мир… Моя книга – первая попытка дать полный и общий отчёт о событиях определённых лет.»
«Каждого, кто любит русский народ, глубоко трогает его трагическая судьба. Страна, столь богатая талантами, столь многообещающая, столь щедро одаривающая мировую культуру, перенесла тяжкие муки без всяких реальных причин.»
«Ленин не уставал повторять, что в Советском государстве «бюрократическая язва есть», что «мы переняли от царской России самое плохое, бюрократизм и обломовщину, от чего буквально задыхаемся, а умного перенять не сумели.»»
[Обращает на себя внимание, насколько с уважением и глубокой симпатией пишут о России цитируемые мною здесь авторы! – Авт.]
«Воюя против демократических тенденций внутри коммунистической партии, Ленин фактически передал все бразды правления в руки высших механизмов партийной машины. Именно вследствие этого партийный аппарат стал сперва самой мощной, а впоследствии и единственной силой внутри партии.»
«Если говорить о личных истоках большого террора, то их надо искать в раннем периоде советской власти, когда вся ненависть Сталина к соперникам была сосредоточена на Троцком – на человеке, который выглядел, по крайней мере для поверхностного наблюдателя, наиболее вероятным наследником Ленина, но который именно поэтому вызывал единодушную вражду всех членов высшего руководства.»
«Помимо обычных политических деятелей, обслуживавших официальную партийную и государственную машину, Сталин начал ещё в двадцатые годы создавать группы своих личных агентов, выбирая их по принципу отсутствия щепетильности, по признакам полной зависимости от него и преданности… Люди, которых он подбирал, были поистине отвратительны по любым меркам. Этой группе были чужды любые политические – даже коммунистические – нормы поведения. Можно сказать, что это были кадры головорезов, готовых к любому насилию или фальсификации по приказу своего вождя. В то же самое время политический механизм страны, в котором ещё работали относительно уважаемые люди, продолжал существовать в качестве фасада и представлял собой набор обычного административного или экономического персонала.»
«Макиавелли даёт несколько примеров, когда настоящие преступники поднимались к управлению государством – как, например, Агафокл Сиракузский. Грузинские коммунисты между собой любили называть Сталина «кинто» – это старотифлисский эквивалент неаполитанского бродяги «лаццарони». Эта тенденция в характере Сталина очень ясно видна в том, как он подбирал приближённых. На процессе 1937 года Вышинский скажет об оппозиционерах: «Эту банду убийц, поджигателей и бандитов можно сравнить только со средневековой «каморрой», объединявшей итальянскую знать с бродягами и разбойниками». В некотором смысле это определение годится для самих победителей.»
«Не мешает заметить, что Сталин не имел никакого экономического опыта, обладал весьма слабыми экономическими познаниями. После революции большевики начали с того, что почти полностью разгромили в промышленности квалифицированный предпринимательский класс. Теперь, в деревне, прошла точно такая же ликвидация наиболее продуктивного, наиболее умелого крестьянства.
Экономика, построенная на мифах, привела также к постепенному выкорчёвыванию сколько-нибудь знающих экономистов из самой партии. «Сталин так разнёс в 1929 году имевшиеся балансовые построения, что отбил охоту заниматься ими, как у учёных, так и у практических работников.» [Газета «Правда», 1 декабря 1963 г. ]»
«К концу 1932 года, применяя гораздо лучше подготовленное сочетание беспощадности и экономических мер, Сталину удалось почти полностью коллективизировать всё крестьянство…
Сталина можно с полным правом обвинить в создании голода на селе… Возможно, это единственный в истории случай чисто искусственного голода… Голод в Советском Союзе удалось тогда в значительной мере скрыть от мирового общественного мнения… Осторожное сопоставление всех возможных подсчётов показывает, что наиболее близка к действительности оценка в 5–6 миллионов смертей от голода и вызванных им болезней, из которых более 3 миллионов приходилось на Украину; тяжело пострадали также Казахстан, Северный Кавказ и Средняя Волга…
Голод сочетался с террором. Повсюду процветал партийный произвол. Но даже и нормально, по законам, меры наказания были драконовскими: например, закон от 7 августа 1932 года об охране социалистической собственности предусматривал десятилетнее заключение за любую кражу зерна, даже незначительную. По районам и областям были разосланы нормы высылки людей. Играли роль и массовые расстрелы. Позже Сталин скажет Черчиллю, что пришлось расправиться с десятью миллионами «кулаков», из коих «громадное боьшинство» было «уничтожено», а остальные высланы в Сибирь. Вероятно, около 3 миллионов из них окончили свой путь в быстро расширявшейся системе исправительно-трудовых лагерей…
Вряд ли можно сомневаться, что главной целью было просто полное подавление крестьянства любой ценой…
…Массовый террор уже действовал в деревне в то время, и тысячи полицейских и партийных начальников получали беспощадную оперативную тренировку.
На другом фронте – на фронте ускоренной индустриализации – господствовала аналогичная организационная атмосфера…
Возможно, что и другие меры могли привести по меньшей мере к таким же успехам при гораздо меньших затратах людских резервов…
В частном разговоре Бухарин сказал, что во время революции он видел «сцены, которые… не пожелал бы увидеть своим врагам. И тем не менее даже 1919 год несравним с тем, что случилось между 1930 и 1932 годами. В 1919 году мы сражались за нашу жизнь. Мы казнили людей, но в это же время мы рисковали и своими жизнями. В последующие периоды, однако, мы проводили массовое уничтожение абсолютно беззащитных людей вместе с их жёнами и детьми…" По мнению Бухарина, самым худшим результатом террора и голода в стране были не страдания крестьянства, как ужасны они ни были. Самым скверным результатом были «глубокие изменения в психологии тех коммунистов, кто принимал участие в этой кампании и, не сойдя с ума, стал профессиональным бюрократом. Для таких террор стал после этого нормальным методом управления, а повиновение любому приказу свыше стало главной добродетелью». Бухарин говорил о полной дегуманизации людей, работающих в советском аппарате.»
«Четыре года, с сентября 1932 до сентября 1936, Сталин добивался возможности физически уничтожить своих партийных врагов, для чего нужно было сломить сопротивление многих…
В то же время Сталин видел среди своих приближённых таких людей, чьё сопротивление было нелегко сломить, и для отстранения которых было трудно подобрать какой-либо политический повод. В последующие два года идея устроить настоящее политическое убийство и заботы по поводу строптивых соратников сошлись у Сталина в единое логическое решение – убийство Кирова.»
«12 января 1933 года пленум ЦК вынес резолюцию о всеобщей чистке партии. В том же году было «вычищено» восемьсот тысяч бывших членов партии, а в следующем 1934 году – ещё триста сорок тысяч".
[Именно на это время пришлось исключение из партии отца автора повестей в 1-м томе этой книги. – Авт.]
«Сам метод партийной чистки вдохновлял и порождал доносчиков, подхалимов и бессовестных карьеристов… Это вызывало – и во всё больших масштабах по мере того, как ухудшались условия – во-первых, раздувание действительных, хотя и мелких деталей из пошлого (вроде дальнего родства и знакомства с бывшими офицерами Белой армии), а затем просто выдумки или искажения действительности.»
«…На январском (1933) Пленуме было положено начало расправы со старыми ленинскими кадрами.»
«В течение последующих нескольких лет Сталин вырвал с корнем все остатки гуманизма. Никакая часть общества не была больше ограждена от произвола.»
«…При единоличной диктатуре всё зависит исключительно от воли одного человека. Бывали, конечно, сравнительно мягкие диктаторы. Но Сталин был не из их числа.»
«Первые шаги к террору нового типа, который охватил страну позднее, Сталин сделал как раз в ходе борьбы за победу в деревне.»
«На протяжении всей своей карьеры Сталин рассматривал это «удельное княжество» – ленинградскую организацию – как гнездо недовольства. Настороженное отношение Сталина к ленинградской парторганизации видно на многочисленных примерах – от отстранения Зиновьева в 1926 году, до истребления третьего поколения руководителей ленинградских коммунистов в 1950-м.»
[Только подумать, что такое было написано именно иностранцем, откопавшим всё это в российских источниках. Уж при такой переработке не могло быть преувеличения, выдумок. Зачем?! И как можно было бы на это пойти?! – Авт.]
«Это убийство можно с полным правом назвать преступлением века. В последующие четыре года сотни советских граждан, включая наиболее известных политических руководителей революции, были расстреляны, как непосредственно замешанные в убийстве Кирова; буквально миллионы других были уничтожены как соучастники некоего гигантского заговора, который якобы существовал за кулисами убийства Кирова. Фактически же смерть Кирова стала фундаментом всего исполинского здания террора и насилия – здания, выстроенного Сталиным для того, чтобы держать население СССР в абсолютном подчинении.» [Какой ужас! – Авт.]
«Проблемы, стоявшие перед Сталиным в 1934 году, не давали возможности удовлетворительного для него политического решения. Но он видел один выход из положения. Выход был крайне необычный, но на этом примере ясно, что у Сталина не было никаких моральных или иных сдерживающих факторов. Убить Кирова означало убрать ближайшее препятствие; это позволяло в то же время создать атмосферу насилия; создать возможность обвинения противников Сталина в убийстве и стереть их с лица земли…»
«На всём протяжении декабря 1934 года печать нападала на троцкистов, обнаруженных в различных районах страны… и призывала к бдительности. Начались массовые высылки в Сибирь и Арктику. За несколько месяцев было схвачено 30–40 тысяч ленинградцев.»
«… Сталин считал естественным расстреливать сотрудников НКВД и всех других, кто знал слишком много.»
«В конечном счёте весь характер террора определялся личными и политическими побуждениями Сталина.»
«Не может быть сомнения, что Сталин неумолимо реализовывал свои антипатии – иногда даже через много лет. Но, конечно, это было лишь частично мотивом убийств, совершавшихся по его приказам. Ибо убийства распространялись и на друзей его, и на врагов, и на людей, которых он почти не знал, равно как и на его личных соперников. Люди, когда-либо повредившие Сталину, не пережили террора. Но не пережили, конечно, и те, которых оскорблял он сам…»
«Если рассматривать сталинский террор со статистическими данными в руках, как массовое явление, а не с точки зрения отдельных личностей, то он предстаёт в более рациональном виде. Отсутствие направленности на какие-либо определённые категории жертв – как могло бы быть у какого-нибудь Троцкого, указывает на осмотрительную извилистость террора и не даёт критикам выявить сколько-нибудь ясно его цели. Сталин, возможно, считал, что террористический эффект получается тогда, когда арестовывается и расстреливается определённая часть данной общественной группы. Тогда остальные приводятся к повиновению и подчиняются без жалоб. И с этой точки зрения не так уж важно, кто избран в качестве жертв – особенно если все или почти все ни в чём не виноваты.»
О проекте
О подписке