Перевод осуществлен при финансовой поддержке кафедры истории Университета Центральной Флориды

© В. А. Солонарь, 2020

© А. Тулбуре, перевод, 2020

© Издательство «Нестор-История», 2020

Предисловие

Предметом данной книги является политика этнических чисток, проводившаяся румынским правительством с июля 1940 по август 1944 г., в тот период, когда страна была союзницей нацистской Германии. Применяемая в данном контексте синтагма «этническая чистка», вошедшая в обиход после распада Югославии и последовавшей за этим кровавой гражданской войны, может показаться анахронизмом. Тем не менее использование этого термина по отношению к румынской политике начала 1940-х гг. оправдано по той простой причине, что румынские власти регулярно употребляли его применительно к политике в отношении этнических меньшинств страны (в данном случае термины «национальные меньшинства» и «этнические меньшинства» используются как синонимы). Власти применяли термины «purificarea etnică» или «epurarea etnică» – «этническое очищение» или «этническая чистка», что можно перевести на русский как «этническое очищение» или «этническая чистка».

Недавно было выдвинуто предположение, что термин «этническая чистка» может означать не только насильственное выдворение с какой-либо территории лиц другой этнической принадлежности, но также политику добровольной или принудительной культурной и языковой ассимиляции, поскольку такая политика может привести к созданию гомогенной с этнической и культурной точки зрения нации^[1]. Если даже это развернутое определение применимо в другом контексте, оно может ввести в заблуждение в случае, описываемом в книге. Румыны никогда не использовали это словосочетание в таком «мягком» смысле, термин «этническая чистка» всегда означал для них физическое выдворение из страны лиц другой этнической принадлежности. Более того, такая политика выглядела оправданной в глазах ее сторонников именно потому, что они воспринимали проводившуюся в межвоенный период политику культурной ассимиляции как неудачную. Таким образом, между терминами «очищение» и «ассимиляция» проводилась четкая грань, они даже считались противоположными.

Румынские лидеры считали, что этническую чистку можно было провести или путем обмена населением с соседними государствами – «внешними родинами» соответствующих меньшинств, – или же путем «одностороннего перемещения» в намеченном государством направлении этнических меньшинств, у которых «не было своей родины», как то евреев и ромов^[2]. Насилие было составной частью данного процесса в обоих случаях, но степень его применения была различной: в первом случае меньше, во втором намного больше. Как мы увидим в дальнейшем, в случае евреев из восточных провинций насильственным депортациям предшествовали и сопутствовали массовые экзекуции.

Некоторые события и лица, рассматриваемые в данной книге, многие годы и даже десятилетия были предметом академических исследований. Историография румынского Холокоста, в частности, включает немало основанных на широкой источниковой базе детальных трудов, написанных в основном румынскими экспатриантами, проживающими сейчас на Западе или в Израиле^[3]. Эти труды следуют по большей части интерпретации, предложенной Мататиасом Карпом в опубликованном им в 1946 г. сборнике документов^[4]. М. Карп был секретарем Вильгельма Фильдермана, который долгое время возглавлял Федерацию союзов еврейских общин (ФСЕО), упраздненную чрезвычайным указом в декабре 1941 г. Как до, так и после роспуска ФАСЕ доктор В. Фильдерман отстаивал интересы своих соплеменников, направляя властям искусно отредактированные информационные меморандумы и мобилизуя против антисемитской политики правительства силы политической оппозиции и румынских интеллектуалов. М. Карп отобрал для публикации важнейшие материалы из архива Фильдермана, снабдив их своими содержательными очерками, которые и заложили основы наиболее влиятельной – и верной в своих основных аспектах – историографической школы румынского Холокоста.

В 1950-1960-х гг. румынские историки хранили почти полное молчание по истории Холокоста, поскольку коммунистический режим практически запретил всякие дискуссии и исследования по данному предмету. Исторические исследования в данной области, вновь появившиеся в Румынии в 1970-х гг., ставили целью отрицание или преуменьшение роли румынского правительства в трагедии еврейской общины страны: вину за это перекладывали главным образом (или исключительно) на нацистов. Румынский коммунизм, вступивший тем временем в свою националистическую фазу, желал приукрасить межвоенную историю Румынии^[5]. Даже после падения коммунизма положение некоторое время оставалось неудовлетворительным, поскольку националистический дискурс, отрицавший или минимизировавший румынскую ответственность за судьбу евреев страны, доминировал в публичном пространстве^[6]. С недавних пор ситуация стала меняться, во многом благодаря давлению Запада. Поворотным событием в данной ситуации стало создание по инициативе президента Иона Илиеску в октябре 2003 г. Международной комиссии по исследованию Холокоста в Румынии под руководством лауреата Нобелевской премии Эли Визеля (Elie Wiesel). Комиссия, составленная из специалистов из Румынии, Европы, Америки и Израиля, представила свой итоговый доклад в 2005 г., и с тех пор стало невозможным категорическое отрицание Холокоста румынских евреев, по крайней мере в респектабельных академических кругах^[7]. Вместе с тем, проблемы истории румынской антисемитской политики в современной Румынии продолжают занимать прежде всего румынских историков еврейского происхождения, многие из которых маргинализируются академическим сообществом страны. Большинство румынских историков предпочитает вообще держаться подальше от этого вопроса, сосредоточиваясь на тех аспектах истории страны, в которых румыны выступают в качестве жертв коммунизма, а не соучастников в преступлениях нацистов.

Возможно, вследствие этой ситуации многие работы некоторых специалистов, исследующих Холокост в Румынии, кажутся вторичными тем, кто отрицает или минимизирует эту проблему. Как отметила Ирина Ливезяну в критическом очерке о состоянии историографии румынского Холокоста, серьезные исследователи подчас слишком много сил тратят на то, чтобы доказать – в который раз! – вину румынских властей в этой трагедии, оставляя вопросы «как?» и «почему?» без рассмотрения^[8]. Чтобы не попасть в ловушку подобных бесплодных дискуссий, я решил не вступать в спор с националистическим дискурсом: если считается необходимым дальнейшее опровержение националистических аргументов, это должно быть сделано в рамках отдельного проекта; данная же работа будет следовать собственной логике. Как образно выразился Тимоти Снайдер (Timothy Snyder), «можно легко увлечься хореографией созидания и уничтожения мифов, но трудно после этого вернуться в собственный ритм»^[9].

Данная книга многим обязана усилиям историков, которые открыли и опубликовали многочисленные первичные источники, связанные с историей румынского Холокоста, преследованиями ромов и планами выдворения других национальных меньшинств. Помимо упомянутого выше сборника, созданного Мататиасом Карпом, достоин внимания сборник документов о Холокосте румынских евреев, опубликованный Жаном Анчелом, а также сборник, опубликованный Лией Бенджамин и другими исследователями в сотрудничестве с Федерацией союзов еврейских общин Румынии^[10]. Недавно к этому списку прибавились сборник, опубликованный Международной комиссией по исследованию Холокоста в Румынии, и сборник, опубликованный Германскими национальными архивами^[11]. Для исследования темы депортации ромов были использованы две прекрасные коллекции документов, опубликованные Лучианом Настасэ и Андреа Варга, а также Виорелом Акимом^[12]. Виорел Аким также опубликовал и блестяще прокомментировал некоторые важные документы, касающиеся планирования послевоенных обменов населением^[13]. Среди многочисленных публикаций первоисточников, относящихся к различным аспектам анализируемого в данной книге периода истории Румынии, хочется отметить перепечатку Марчелом Думитру Чукэ и его сотрудниками материалов заседаний Совета министров с 1940 по 1944 г.^[14] Ссылки на другие важные публикации читатель найдет в библиографии и конечных примечаниях.

Фокус и архитектура «Очищения нации» отличаются от других исследований румынской политики в отношении национальных меньшинств во время Второй мировой войны. Во-первых, исследование не ограничивается политикой властей по отношению к евреям и ромам, а рассматривает ее в контексте намерения правительства очистить Румынию от всех меньшинств. Безусловно, евреи и ромы подвергались в Румынии периода Второй мировой войны самым варварским формам преследования, и по этой причине любое исследование политики этнических чисток должно ставить эту проблему в центр внимания. Тем не менее, как будет показано ниже, румынская политика в отношении евреев и ромов, ее разработка, эволюция и последствия не могут быть поняты вне более широкого контекста, а именно проекта тотального этнического очищения страны^[15]. Следует отметить, что такой поход не нов в постоянно растущей историографии этнических чисток, в которой принято рассматривать Холокост как наиболее варварский и систематический – уникальный в этом смысле – случай этого явления^[16].

Во-вторых, поскольку эта работа посвящена политике румынского государства и реакции на нее со стороны различных частей румынского общества, в ней меньше внимания уделяется некоторым кровавым антиеврейским погромам, имевшим место, например, в январе 1941 г. в Бухаресте или в июне того же года в Яссах, которые хотя и являются частью истории румынского Холокоста, однако произошли не по инициативе правительства, которое несет за них лишь косвенную ответственность. Зато кровавые бойни, устроенные на территории Бессарабии и Северной Буковины в июле-августе 1941 г., когда румынская армия, жандармерия и полиция убивали по приказу правительства, анализируются детально.

В-третьих, в отличие от других работ по этой теме, особое внимание уделяется анализу планов этнической чистки. Планы эти, хоть и не были осуществлены на практике, очень важны для понимания того, каким образом власти представляли себе средства реализации этнического очищения.

Целями данной работы является реконструкция идейного, культурного и политического контекста, в котором началось и развернулось преследование евреев и ромов; выявление истоков проекта тотального этнического очищения нации; объяснение того, почему эти идеи оказались столь привлекательными для румынских лидеров и значительной части интеллектуальной элиты Румынии начала 1940-х гг; прослеживание эволюции политики, нацеленной на этнические чистки; и наконец, объяснение причин, по которым правительство реализовало на практике лишь малую часть задуманного.

Хотя исследование сконцентрировано на событиях 1940–1943 гг., первая его часть посвящена преимущественно интеллектуальной истории румынских крайне правых 1930-х гг. Главная цель такого анализа – выявление истоков консенсуса по поводу необходимости и осуществимости тотального этнического очищения, к которому румынские правые круги пришли осенью 1940 г. Я полагаю, что без такого анализа невозможно понять, почему, когда правительство в августе 1940 г. провозгласило такую чистку официальной политикой, значительная часть бюрократов и интеллектуалов выразила желание участвовать в ее реализации. Анализ позволяет также выявить причины того, почему все правительства военного периода целиком посвятили себя этому проекту, вопреки тому факту, что ни один теоретик этнического очищения в их состав не входил. В этой части я также кратко останавливаюсь на публикациях главных действующих лиц – идеологов очищения, относящиеся к периоду Второй мировой войны. Такой подход может показаться несколько проблематичным, коль скоро военный период исследуется во второй части книги. Однако необходимость проследить интеллектуальную траекторию этих лиц в период их наибольшего влияния с лихвой перевешивает структурные недостатки.

Следует уточнить, что я счел необходимым включить этот, пусть краткий, анализ эволюции румынского национализма в 1930-х – начале 1940-х гг. по той простой причине, что она недостаточно исследована в специальной литературе. Известная книга Ирины Ливезяну концентрируется в основном на 1920-х гг. и не рассматривает интеллектуальную историю крайне правых 1930-х гг.^[17] Ценное исследование покойного румынского историка Зигу Орнеа (Zigu Ornea) не затрагивает некоторые очень важные для политики этнического очищения аспекты интеллектуальной эволюции, как то евгенику и «научную демографию», поскольку они не входили в круг его особых интересов^[18]. С другой стороны, книга Марии Букур (Maria Bucur) о румынской евгенике сосредоточена на межвоенном периоде и не уделяет внимания Второй мировой войне^[19]. Ученое сообщество, несмотря на то что история румынского антисемитизма стала предметом некоторых глубоких и замечательных исследований, еще не осознало в полной мере истинные размеры ксенофобии румынских правых, их враждебности к лицам иной этнической принадлежности, степени их одержимости идеей этнической чистоты как единственного «естественного» состояния нации^[20].

Следует также прояснить, что судьба депортированных и обращение с ними в круг интересов данной книги не входят. Такое ограничение темы объясняется несколькими соображениями. Депортированные в 19411942 гг. из Румынии лица заключались в гетто и концлагеря на территории Транснистрии – региона на юге Украины, который с сентября 1941 по март 1944 г. был оккупирован и управлялся Румынией. Однако Транснистрия, которая, таким образом, превратилась в место концентрации разного рода «этнически нежелательных» лиц, не была аннексирована Румынией. Предполагалось, что по окончании войны интернированные на ее территорию лица будут депортированы далее на восток, возможно, за Урал. Таким образом, Транснистрия не подвергалась чистке, хотя возможность ее аннексии по окончании войны с последующей этнической чисткой всерьез принималась в расчет. Тем не менее как правовой режим, так и политика по отношению к ее жителям существенно отличались от тех, что существовали в Румынии. Эти темы заслуживают рассмотрения в отдельной книге; в настоящем томе они неуместны^[21].

Румынская политика этнической чистки определялась не только идеологией. Румынские лидеры были вынуждены принимать в расчет и многие другие аспекты, важнейшим из которых было международное положение страны. По этой причине в книге уделяется значительное внимание эволюции внешней политики Румынии в конце 1930-х – начале 1940-х гг. и особенно мотивам, которые подвигли румынских лидеров пойти на союз с нацистской Германией. Союз этот неизбежно сказался на внутреннем климате и оказал сильное влияние на многих политиков, бюрократов и интеллектуалов, в основном правого толка. С другой стороны, когда румынские правители пришли к выводу, что Германии не удастся победить своих противников, они возобновили связи с западными союзниками, и эта переориентация повлияла на политику в отношении национальных меньшинств^[22]. В данной работе эти аспекты в определенной мере рассмотрены.

Другая тема румынской политической истории, которую я, вопреки моим первоначальным планам, посчитал требующей включения, – это краткий обзор румынской политической элиты. На протяжении 1930-х гг. румынская внутренняя и внешняя политика всё больше зависела от желаний и прихотей монарха и его окружения. С 1938 по 1940 г. в стране существовала королевская, а с 1940 по 1944 г. – военная диктатура. Историки, исследующие политические режимы, при которых широкие властные полномочия сосредоточены в руках одного лица, не могут не изучать самым подробным и внимательным образом личность диктатора и проводимую им политику, как не могут пренебречь институциональным устройством, отношениями между руководящим лицом и его подчиненными, а также в кругу этих последних.

Более того, хотя во время военной диктатуры полицейский надзор стал всеобщим, репрессии против представителей этнического большинства применялись лишь изредка, а общественное мнение до последнего года войны в целом поддерживало режим и его политику союза с нацистской Германией. Насколько румынское общество поддерживало политику этнической чистки и, в частности, жестокое преследование и убийство евреев? Какие круги и по каким причинам сопротивлялись им? Каковы были побудительные мотивы румын, поддерживавших политику этнической чистки, и что двигало теми, кто оказывал ей сопротивление, пусть даже и спорадическое? Вот лишь некоторые из «неудобных вопросов» истории Румынии во Второй мировой войне. Данный том, не претендуя на окончательные ответы, пытается внести свой вклад в их обсуждение.

Я показываю, что политика этнического очищения осуществлялась по приказам самых высокопоставленных официальных правительственных лиц. Тем не менее я не игнорирую роль чиновников среднего и низшего звена, рядовых солдат и жандармов в совершении зверств. Я не считаю этих исполнителей простыми орудиями в руках румынского правительства. Напротив, я обращаю особое внимание на их поведение, пытаюсь обнаружить признаки энтузиазма или, наоборот, колебания и даже сопротивления зверским приказам сверху, а также побудительные мотивы, влиявшие на их поведение. Я также прослеживаю влияние давления снизу на политику властей, т. е. то, как это давление иногда побуждало правительство прибегать к более радикальным и более кровавым, а в другой ситуации и в другом контексте – к более умеренным средствам этнических чисток. Таким образом, книга сочетает в себе подходы, характерные для политической, интеллектуальной и социальной истории. Применяя терминологию немецкой историографии истории нацистского «окончательного решения еврейского вопроса», можно сказать, что в настоящей книге сочетаются интенционалистские и функционалистские перспективы, хотя влияние первых более заметно^[23].

Термин «Холокост» неизменно ассоциируется с нацистской политикой физического истребления европейского еврейства, и это вполне справедливо, ибо без Гитлера и нацистской партии, пришедших к власти в Берлине, подобная катастрофа, несомненно, никогда бы не произошла. Тем не менее немцы не были единственными виновниками этих чудовищных преступлений; уничтожению европейского еврейства способствовали правительства, армии и полиции всех пронацистских режимов Европы. Пронацистские режимы и поддерживавшие их элиты преследовали и уничтожали евреев, руководствуясь своими соображениями, которые были аналогичны нацистскому проекту, но не вполне совпадали с ним. Вот почему внимание учєного сообщества к этому классу преступников, их политике, идеологиям и другим мотивационным детерминантам вполне оправдано^[24]. Настоящая работа, хотя она и не ограничивается преследованием евреев, вносит вклад в их изучение.