«Тихий вечер на дороге…»

 
Тихий вечер на дороге,
Две берёзы смотрят вслед.
Здесь, в деревне, очень многих
За столом семейным нет.
 
 
Забегу и дверь прикрою.
Мама вздрогнет и замрёт.
Вдруг вечернею порою
Дверь отец не отопрёт?
 
 
Вдруг, как Фёдор однорукий,
Путь в семью свою найдёт,
Возвратится из разлуки,
Тихо в комнату войдёт?
 
 
Ходят ходики упрямо,
Нарушая тишину.
Прижимает к сердцу мама
Нас, не видевших войну.
 

Окраина

 
Эх, окраина ты, окраина,
И осталось-то два двора.
Если б не было бабки Раи,
Разобрали б ещё вчера.
 
 
Только небушко залазурится
И рассеется темнота,
Бабка Рая сидит и щурится
На дорогу, что вновь пуста.
 
 
Только облако пыли серое,
Словно в памятном том году…
Столько лет она в чудо верует.
«Что сидишь?» – спросят.
«Сына жду!..»
 
 
Зимы ранние, весны ранние.
То не годы летят, века.
Отыскала же пуля крайнего
В сорок пятом её сынка.
 
 
В небо краны вонзились рыжие,
Подрастает красавец-дом.
Только дом с палисадом ближе ей,
Вспоминается о былом.
 
 
Бабка Рая на всё согласная,
Но надеется, верит, ждёт,
Что целёхонький в утро ясное
Её мальчик домой придёт.
 
 
Эх, окраина ты, окраина,
И осталось-то два двора.
Если б не было бабки Раи,
Разобрали б ещё вчера.
 

Память

 
Ещё не все угасли в мире войны,
Ещё в сердца врезается свинец,
И до сих пор ночами неспокойно
Спит в грудь навылет раненый отец.
 
 
Встаёт с постели, пьёт свои таблетки,
И долго курит, выйдя на балкон,
В который раз шагает из разведки
В полёгший в рукопашной батальон.
 
 
Ах, память, память… Невозможно это
Всю жизнь свою солдатский крест нести.
Не спит отец, опять шагает где-то,
Боится до Победы не дойти.
 

«По этой тропинке враги не прошли…»

 
По этой тропинке враги не прошли,
Врагов не приветила Нара.
Мы гнали их с нашей советской земли,
Как волки овечью отару.
 
 
Мы так отточили для боя клыки,
Вовек не желавшие крови,
Что шли по горячим снегам на штыки
За слёзы горючие вдовьи.
 
 
А как вы хотели?! Нельзя же прощать
Врага, что принёс пепелища,
И мы научились его укрощать,
И брёл он в Европу, как нищий.
 
 
Никто на обратном пути не встречал,
Цветы к сапогам не бросали.
И ветер немецкий уныло качал
Солдатские наши медали.
 
 
Он плёлся, угрюмый, и только молчал,
Взглянув на российские дали.
И танки сгоревшие всюду встречал,
Что были из крупповской стали.
 
 
Ах, сколько же раз говорили о том,
Что трогать Россию не надо,
Тем более, тыкать в Россию мечом,
Тем более, в грудь Сталинграда.
 
 
Он шёл, желваками бессильно играл,
И вёрсты бессчётные мерил…
И Бисмарк с печальной ухмылкой взирал
На тех, кто ему не поверил.
 

О россии

 
Не могу быть залётною птахой,
О России свистеть соловьём,
И отчаянно охать и ахать
При каком-то несчастье своём.
 
 
Если мир задыхается гарью,
Если снова кричит вороньё,
Если гибнут хорошие парни
За короткое счастье своё.
 
 
Не могу без рябиновых песен,
Без кипящих на солнце берёз,
Без солдатской отваги и чести,
Что мой дед по Европе пронёс.
 
 
Если мирно живёт по соседству
Из оглохшей пехоты солдат,
Если вишни, отцово наследство,
Столько лет в тишине шелестят.
 

Последний герой

В первых числах мая 2011 года СМИ сообщили о том, что в возрасте 110 лет скончался последний участник Первой мировой войны, итальянец.

16 августа 2005 года ушёл из жизни ШОТА ШУРГАЯ, последний Герой Советского Союза, грузин.

А 4 февраля 2015 года 1 канал российского ТВ сообщил о кончине последнего Героя Советского Союза из Литвы Леонида Бородина.

8 декабря 2015 года в Санкт-Петербурге на 94–м году скончался Николай Беляев, последний участник штурма Рейхстага.

 
Вот ведь жизнь пошла какая:
Разделила, развела.
Слышал, что Шоту Шургая
Смерть нежданно забрала.
 
 
На повозку погрузила
Повезла к себе домой,
Но не знала, что грузина,
Но не знала, что Герой.
 
 
А ведь шла за ним по свету,
Где бы только ни бывал.
Шла, когда стране победу
Над фашистом добывал.
 
 
Шла сейчас, не чуя груза,
Шла, его перекрестив,
От Советского Союза
Часть Кавказа отломив.
 
 
Шла неслышно, как когда-то,
В город скорби и крестов,
Мимо ярких флагов НАТО,
Мимо чьих-то блокпостов.
 
 
Вот и в Грузии не стало
Ни Героя за Берлин.
От кремлёвской ниши Сталин
Честь отдал тебе, грузин.
 
 
Может, встретитесь когда-то
Чтоб услышать Божий суд,
Если только танки НАТО
По могилам не пройдут.
 

Размышления у монумента «Родина-мать» в Волгограде

 
Распрямилась она над курганом,
Повела для замаха плечом,
Не призывно, как кто-то наганом,
А защитно, как Невский, мечом.
 
 
Смотрят в завтра солдатские лица
И сердца на излёте стучат.
Из обугленных ртов обелисков
Губы каменно что-то кричат.
 
 
Душат память незрячие слёзы
Возле волжских задумчивых вод:
Ни одной престарелой берёзы
Нынче в этих местах не живёт.
 
 
Им, наверное, было б несносно
Над могилами петь в синеве,
Где поныне солёные росы
Полыхают огнём по траве.
 
 
Каждый дом бы представить к награде,
Кочку каждую, каждую пядь…
Даже камни кричат в Волгограде,
В Сталинград возвращаясь опять.
 

Сирень Победы

 
Он прошёл всю войну без ранений,
Так и думал, вернётся живой.
Но в кипящее море сирени
В День Победы упал головой.
 
 
И сирень, вот чего не бывало,
Покачнулась, как будто жена,
Неожиданно алою стала,
А была белолицей она.
 
 
И сейчас, лишь весна на пороге,
От Берлина до Крыма теперь,
Расцветает сирень у дороги
И стучится кому-нибудь в дверь.
 

Чугунный мост

Сергею Филимонову

 
Чугунный мост… Гудят его опоры,
Как ноги, омывает их вода,
Но то и дело в мой любимый город
Идут без опозданья поезда.
 
 
Под ним играют солнечные рыбы,
В цветах, как в свадьбу, сочные луга.
Чугунный мост, огромное спасибо,
Что рыбаки обжили берега!
 
 
Наверно, есть мосты куда шикарней,
О них трубят порой на всю страну,
Но по нему когда-то наши парни
Из Ряжска уезжали на войну.
 
 
Рыдает он, что их достали пули,
Что не вернулись в отчие края.
Чугунный мост, стоит как в карауле,
В чугунном сердце боль свою тая.
 
 
Свой путь земной он завершит не скоро,
Поёт в пролётах ветер, как труба,
Его опоры – и моя опора,
И грусть моя, и радость, и судьба.
 

Эшелон

 
В эшелоне песни пели,
Пили горькое вино,
Даже те, кто не умели,
Подпевали всё равно.
 
 
Эшелон, оставив запад,
Торопливо шёл домой,
И витал в теплушках запах,
Запах Родины самой.
 
 
И охрипшая немножко,
Не смолкая ни на миг,
Всё тревожила гармошка
Соплеменников своих.
 
 
Тихо звякали медали,
И сходились кружки в круг.
Столько дней Победу ждали,
Да пришла она не вдруг.
 
 
Нет, не вдруг, четыре года
Был запущен чернозём.
Сколько нашего народа
Полегло навечно в нём!
 
 
Знать не знали, это после
Посчитают и поймут
Сколько горя, сколько боли
Накопилось там, где ждут.
 
 
Уходил всё дальше запад,
Обрывая цепь разлук,
И весенний дождик капал
Под вагонный перестук.
 
 
В эшелоне было тесно,
И когда вставал состав,
Обрывалась сразу песня,
Веселиться перестав.
 
 
И касаясь костылями
Милой, выжженной земли,
Шли к жене, солдаты, к маме
И крепились как могли.
 
 
И для них (они-то знали)
Ныне кончилась война,
Что солдатские медали
Раздала уже она.
 
 
Что домой придёт немножко
Целых, сильных, молодых,
Что разбитая гармошка
В светлый час всплакнёт о них…
 
 
Эшелон дрожал и трогал,
Тормозил то тут, то там,
И трудна была дорога
К милым дедовским местам.
 
 
И казалось, право слово,
Опершись на костыли,
Это ратники Донского
От реки Непрядвы шли.
 
 
Шли среди лугов зелёных,
По дорогам шли в пыли,
Только двадцать миллионов
С ними рядом – не могли.
 
 
Где-то дети голосили,
Всё пугаясь близких гроз,
Но Победа шла в Россию,
Зелена от вдовьих слёз.
 

Саласпилс

«Здесь стонет земля»

(надпись на латышском языке над входом в мемориал)

 
Здесь позабыться б долгим сном,
Не видеть этих изваяний.
Но бьёт по сердцу метроном
Сквозь годы и сквозь расстоянья.
 
 
Нам гид про лагерь говорит,
Ведёт к гранитным плитам мрачным.
А на руке его горит
Тяжёлый номер шестизначный.
 

Голоса

Светлой памяти

всех не вернувшихся с войны

 
Обливается сердце кровью —
Золотым – золоты леса.
По бескрайнему Подмосковью
Снова слышатся голоса.
 
 
– Говорят, скоро будет зябко,
Станут ночи ещё темней…
– А на взвод сапоги да шапка,
Проживи целым взводом в ней…
 
 
– Что молчишь, старшина Емелин,
Что не нравится мой вопрос?..
– Сколько мы ничего не ели?!..
– Что ж ты ужин-то не привёз?..
 
 
– Почтальона опять не видно…
– А за почтой ушёл чуть свет…
– Понимаешь ты, что обидно, —
Мне давно уже писем нет…
 
 
– Может дома чего неладно?
Всё случается, всё ж, война…
– А так хочется, так-то надо
Знать как дети и как жена…
 
 
– На, Петров, отхлебни из фляжки,
Потерпи, попадёшь домой…
– Ну, куда ты в одной фуражке
Босиком побредёшь зимой!..
 
 
– Ты добудь сапоги и форму!..
– Ты дорогу расчисть домой!..
– Как ты мёртвый пойдёшь до дому?..
– Ты ведь с нами, в земле, живой…
 
 
– Только вместе пробьёмся к свету,
Только вместе побьём врага…
– Я забыл, что такое лето…
– Я забыл, как идут снега…
 
 
– Лейтенант! Ну, отправь за хлебом,
Я без хлеба уже устал…
– Эх, сейчас бы взглянуть на небо!..
– Может, бой идти перестал?..
 
 
– Все возможно и наши близко,
Откопают, терпи, сержант.
Мы с тобою под обелиском,
А другие в грязи лежат.
 
 
И найдут их, видать не скоро,
А на днях обещают снег…
– И когда из Мясного бора
Смогут вытащить наших… всех?..
 
 
– Хватит! Спать, экономить силы!
Старшина, не пали дрова!..
– Лейтенант, ты скажи, Россия
Всё сражается? Всё жива?..
 
 
– Эх, Петров, ты не знаешь меры!
Слышал, пушки в Бородино?
Ты пойми, под землёй без веры
Я бы умер уже давно.
 
 
Мы ещё года два протянем,
Не забудет своих страна.
Мы, Петров, поживём, мы встанем!..
Не гаси свечу, старшина!