В Земском отделе В. Ф. Романов не пришелся ко двору Г. Г. Савичу, в Управлении же внутренних водных путей и шоссейных дорог Романову самому наскучило место его службы. Сблизившись через Б. Е. Иваницкого с бывшим старшим сослуживцем по Земскому отделу МВД Г. В. Глинкой, ставшим 30 сентября 1905 г. начальником Переселенческого управления Главного управления землеустройства и земледелия (ГУЗиЗ), Романов, всегда мечтавший работать по крестьянскому делу, перешел в это ведомство. В сентябре 1906 г. Глинка писал главноуправляющему землеустройством и земледелием князю Б. А. Васильчикову: «Решился взять в Переселенческое [управление] на 3000 руб. лично мне известного Романова, служившего в Земском отделе, потом – в Управлении водных сообщений. Испрашиваю Вашего согласия, которое буду считать последовавшим в случае неполучения запрещения на этой неделе»^[14]. В результате 14 октября 1906 г. Романов был переведен в ГУЗиЗ чиновником особых поручений 6-го кл., с поручением исполнять обязанности делопроизводителя центрального учреждения ГУЗиЗ с 10 октября, но с ежегодным содержанием – в 2400 руб. Романова сделали начальником 5-го Делопроизводства, ведавшего переселением на Дальний Восток (в Амурский и Приморский районы) и на Кавказ. Так волею судьбы Романов оказался-таки в том ведомстве, куда в начале своей службы он поступать не хотел. «С окончанием Японской войны, – вспоминал сослуживец Романова И. И. Тхоржевский, – подошла вплотную очередь для Сибири. Свыше полумиллиона душ стало переходить туда ежегодно, тесня старожилое население. Миллионы десятин надо было спешно “подавать” ежегодно. Местами население Сибири удваивалось. В то время не говорили “догнать и перегнать Америку”, но масштабы и темпы колонизационной работы пришлось взять рекордно-американские. При отсутствии в Сибири земства и общей отсталости сибирской администрации Переселенческое управление занималось всем: проводило дороги, торговало молотилками, строило больницы, копало колодцы, корчевало и осушало, сооружало церкви, посылало в глушь – крестить и хоронить – разъездные причты»^[15]. Еще более актуальным было ускоренное освоение (или, как тогда говорили, колонизация) Дальнего Востока.

Упрочению служебного положения В. Ф. Романова способствовало то, что 2 августа 1907 г. тогда уже сенатор Б. Е. Иваницкий был назначен товарищем (заместителем) главноуправляющего землеустройством и земледелием. Романову, вспоминал другой его сослуживец, Иваницкий «говорил “вы”, но дружески с ним подчас ссорился и бранился; вообще, отношения у них были скорее дружеские, чем чисто служебные»^[16]. Появление в ГУЗиЗ Иваницкого сразу отразилось на Романове: 1 ноября 1907 г. его содержание довели до 2800 руб., 18 ноября того же года его назначили представителем ГУЗиЗ в Совещании по вопросу о содержании пароходных сообщений на Дальнем Востоке, 9 января 1908 г. – в Особый комитет по организации прибрежной обороны на Дальнем Востоке, 24 января того же года – в Особое совещание при МПС для обсуждения проектов договора с Китаем о плавании по рекам Амурского бассейна и регламента о судоходстве и судоходном надзоре, а 1 августа 1908 г. содержание Романова повысили до обещанных 3000 руб. Карьере Романова содействовало то, что 6 июня 1908 г. Николай II утвердил закон о начале постройки Амурской железной дороги, которой надлежало стать главной магистралью Дальнего Востока. Для исследования колонизационного потенциала будущей железной дороги Иваницкий, с высочайшего повеления, был командирован на Дальний Восток, Романов же 12 сентября 1908 г. назначен в его распоряжение. В октябре – ноябре Романов вел журнал заседаний совещания Иваницкого с приамурским генерал-губернатором П. Ф. Унтербергером и его подчиненными. В опубликованном виде журнал Хабаровского совещания составил более 200 страниц^[17]. В награду 1 января 1909 г. Романов был произведен в коллежские советники «за выдающиеся отличия» со старшинством с 31 января 1907 г. Позднее, 2 сентября 1909 г., Иваницкий командировал Романова в Хабаровск в распоряжение Унтербергера для участия в заседаниях совещаний под председательством приамурского генерал-губернатора и для исполнения его отдельных поручений по переселенческому делу.

В. Ф. Романов, никогда не замыкавшийся в узкой специализации, всегда мыслил широкими государственными категориями, а потому мечтал о том, чтобы во главе колонизации Дальнего Востока находился бы особый высший орган, и даже разрабатывал соответствующий проект. Этот орган, своего рода – Министерство колоний, должен был, по мысли Романова, объединять руководство всеми отраслями колонизационного дела в регионе, опираясь на данные всестороннего исследования колонизационного потенциала Дальнего Востока, для чего следовало послать туда особую экспедицию. Пока Романов находился в дальневосточной командировке, его мечта сбылась – 27 октября 1909 г. Николай II учредил под председательством П. А. Столыпина Комитет по заселению Дальнего Востока и под руководством томского губернатора Н. Л. Гондатти – Амурскую экспедицию. В связи с этим Романов был отозван из дальневосточной командировки и 15 января 1910 г. возвратился в Петербург. Более того, 22 февраля того же года его назначили чиновником особых поручений 5-го кл. при ГУЗиЗ, а 9 марта, по соглашению главноуправляющего землеустройством и земледелием А. В. Кривошеина с П. А. Столыпиным, Романову поручили исполнять обязанности уполномоченного ГУЗиЗ и управляющего делами (начальника Канцелярии) Амурской экспедиции, командированной «по Высочайшему повелению». Таким образом, Романов стал правой рукой Гондатти в этом важном деле.

Амурская экспедиция, насчитывавшая более ста человек, состояла из уполномоченных заинтересованных ведомств и ученых специалистов по агрономическим, геологическим, гидротехническим, дорожным, лесным, почвенно-ботаническим и статистическим исследованиям. Современные историки Амурской экспедиции пишут о «надлежащей организации работы специалистов различных отраслей знаний» и «высокой квалификации этих специалистов»^[18]. Первоначально цель Амурской экспедиции состояла в изучении колонизационного потенциала только района Амурской железной дороги и в подготовке предложений по наилучшей постановке колонизационного дела именно в данном районе, однако в ходе экспедиции ее цель была скорректирована в смысле расширения и позднее подразумевала составление плана колонизации всего русского Дальнего Востока. Амурская экспедиция работала в течение 1910–1912 гг., однако Романов время от времени возвращался в Петербург с очередными итогами деятельности экспедиции. В связи с его возвращением в столицу 7 февраля 1911 г. чиновник МВД С. Н. Палеолог вспоминал: «В Петербург вернулась с В. Ф. Романовым Амурская экспедиция, посланная Столыпиным для исследования всех сторон жизни Дальнего Востока»^[19]. Заслуги Романова его начальство оценило по достоинству: 28 марта 1911 г. его произвели за выслугу в статские советники (чин 5-го кл.) со старшинством с 31 января. Для Амурской экспедиции Романов оказался незаменимым человеком, и в феврале 1911 г. Н. Л. Гондатти, теперь уже – приамурский генерал-губернатор, телеграфировал А. В. Кривошеину: «Очень прошу оставить управляющим делами экспедиции Романова, который был очень полезен»^[20]. П. А. Столыпин, как председатель Комитета по заселению Дальнего Востока, согласился с Гондатти и 27 марта предложил А. В. Кривошеину продлить полномочия его подчиненного^[21]. В результате 26 апреля 1911 г. Романову было поручено продолжать исполнение обязанностей начальника Канцелярии Амурской экспедиции вследствие ее продления с 1 марта. Между тем заслуженные награды сыпались на Романова почти как из рога изобилия: 30 июля 1911 г. за Амурскую экспедицию он удостоился «Высочайшего благоволения», 25 марта 1912 г. – награжден орденом Св. Анны 2-й ст. Покровительство со стороны начальства не превратило Романова в оппортуниста, свидетельством чего является его, написанное 17 октября 1911 г. в критическом духе, письмо-доклад начальнику Переселенческого управления Г. В. Глинке^[22]. В составе Амурской экспедиции Романов возвратился в Петербург 1 мая 1912 г.

Современные историки дают самую высокую оценку итогам деятельности Амурской экспедиции, которой «удалось дать квалифицированные ответы на вопросы, поставленные Комитетом Дальнего Востока о колонизационной ценности района Амурской железной дороги»^[23]. Более того, от экспедиции «правительство и местная власть получили не только вполне объективную оценку состояния экономики региона, но и оценку социальных и экономических последствий строительства Амурской железной дороги»^[24]. Многотомные труды Амурской экспедиции стараниями В. Ф. Романова были весьма оперативно подготовлены к публикации и изданы в 1911–1913 гг.^[25] Характеризуя труды экспедиции, исследователи отмечают: «В силу высокой квалификации, профессиональной и личной добросовестности авторов, входящие в эту серию работы и сегодня могут по праву считаться эталонами качества для исследований в соответствующих областях дальневосточного регионоведения»^[26]. Сам Романов, совместно с Н. Л. Гондатти, составил «Общий отчет» Амурской экспедиции, в котором описаны ее цели, задачи и методы, организация работ экспедиции и их предварительные результаты^[27]. Лично Романов написал на основе «Общего отчета» «Свод первоочередных мер»^[28] – о ни стал планом правительственной политики на Дальнем Востоке в последующие годы. Отчет и Свод свидетельствует о том, что «мы, – подчеркивают А. Н. Демьяненко и Л. А. Дятлова, – имеем перед собой, возможно, один из первых в отечественной истории план колонизации мегарегиона. Причем речь идет о разработке того, что сейчас стало модным называть региональной стратегией»^[29]. Романов также написал работу, посвященную конкретному экономическому району, а именно – Николаевскому району Приморской области^[30]. По мнению А. Н. Демьяненко и Л. А. Дятлова, «исследование это может быть отнесено к одному из первых, в рамках которого широко использовались качественные методы социологического исследования». Заключавший работу Романова колонизационный план, «Свод мероприятий по колонизации Николаевского района Приморской области», те же исследователи рассматривают «как вполне логически выстроенную концепцию развития экономики региона, скажем – мезоуровня», концепцию, нацеленную «на создание общих условий, которые мы бы сейчас назвали инфраструктурным обеспечением территории»^[31]. Труды Амурской экспедиции не остались втуне. «Огромные и солидные материалы этой экспедиции, – вспоминал С. Н. Палеолог, – были положены в основание ближайших намеченных реформ для оживления богатейшей окраины»^[32]. Более того, по наблюдениям А. В. Ремнева, деятельность Амурской экспедиции связана «с последующим хозяйственным освоением российского Дальнего Востока», «в том числе и в Советский период»^[33]. Оно и неудивительно: если царская власть и ее бюрократия, констатируют современные исследователи, «нашла в себе политическую волю, силы и средства для осуществления подобного научного проекта», то «ни советское “общенародное”, ни современное “демократическое” и “социальное” государства оказались на это неспособными»^[34]. На примере Амурской экспедиции хорошо видно, кто же в истории России XX в. не на словах, а на деле оказался самым эффективным менеджером! Учитывая, что степень эффективности менеджмента определяется достижением наибольшего результата не любой ценой, а с наименьшими издержками…