– Так точно. Впрочем, даже сейчас я бы не стал до конца отметать эту мысль. Уж больно глубоко ее образ запал ко мне в душу.

– Пожертвовать яичком ради вымышленной бабы… – задумчиво прогудел Гундахар. – И почему я не удивлен…

– Мне тогда было четырнадцать лет. Гормоны шалили вовсю. Да и, можно подумать, ты в этом возрасте был озабочен чем-то другим?

– Четырнадцать лет – это примерно одна восемнадцатая от полного оборота Мирзама… – генерал ненадолго ушел в себя. – Нет, матка Ямарайаху, ошибаешься. В то время я думал о двух вещах: как не подохнуть от голода и победить в пяти подряд поединках в бойцовой яме. Хотел заполучить главный приз.

– Что за приз?

– Реактор с фитопланктоном для дома и сертификат на сто тысяч вдохов за его пределами. К слову, и тот, и другой я подарил маме.

– То есть тебя буквально наградили бочкой водорослей и… ничем? – удивился Мозес.

– На Зунгуфе воздух был аналогом местной валюты. А каждому игву при рождении в легкие и диафрагму вживляли специальный прибор, подсчитывающий количество сокращений и объем, – Гундахар выдержал длинную паузу. – Мать всегда на себе экономила. Особенно когда я заболел и после оплаты лекарств денег на кислород практически не осталось. Больше месяца она работала, совершая не более трех вдохов в минуту. Дышала грязной промышленной смесью и гробила здоровье ради меня. Я всегда помнил об этом и никогда не забывал. А как представилась такая возможность – отплатил ей тем же. Добром на добро.

– Надо же.

Около минуты мы шагали молча. Затем рыцарь смерти не выдержал и повернулся к монаху, всю дорогу не сводящему с того глаз.

– Ну и что ты на меня уставился? Да, жирдяй, у меня тоже была мама. И, как и ты, я ее безумно любил. Хотя, конечно, женщина была суровая. Пожалуй, никто в этой жизни не отправлял меня в нокаут столько раз, сколько она. Била так, что земля содрогалась.

– Я скучаю по своей, – грустно ответил тот.

– Я тоже, – произнес я. – И ведь даже не успел попрощаться…

* * *

Через пятнадцать минут наша компания пополнилась Гласом. Пусть и изрядно потрепанным.

В отличие от Мозеса Диедарнис не стал помещать Эстира в запертую клетку, а обошелся с ним на порядок суровее. Мы нашли бедолагу привязанным вниз головой к лопасти турбины, что словно водяная мельница медленно вращалась, наполовину погруженная в огромный резервуар. Раз за разом она окунала шамана в мутную слизь, после чего тот снова показывался с другой стороны. Тряс головой в попытке избавиться от кляпа и будто бы кашлял носом, одновременно сморкаясь и пытаясь вдохнуть.

Я освободил его за секунды. Остановил «Телекинезом» турбину и, срезав мечом веревки, стащил в сторону. Следом избавил его от орихалковых оков. Судя по всему, именно они не давали Эстиру применить «Мистическое единение» и переместиться в мир духов.

– Сердечно благодарю вас, господин Эо, – основательно прорыгавшись, Глас приподнялся над полом и ласково похлопал меня по плечу. – А то я уж думал, мне никто не помешает хорошенько помучиться.

– Всегда пожалуйста. Как самочувствие?

– Такое ощущение, словно меня настиг капитоль-похмельный. Тот, что потерялся на выпускном и добрался до маэстро только сейчас.

– У меня тоже голова болит.

Шаман посмотрел на каждого из нас по отдельности.

– Так. Гундахара и Мозеса я вижу. Это хорошо. А где моя нянька?

– Германа мы пока не нашли. Остальных тоже.

– Угу. Ясно, – друг ненадолго задумался. – Правильно ли я понимаю, что эпического сражения не было?

– Да.

– Что ж, отрадно слышать, – Глас наконец-таки встал и, покрутив усы, снова вернул себе улыбчивый вид. – Испытание началось, его высочество по-прежнему жив, и, пожалуй, это самое главное.

– Мои чертовы поздравления, – прогудел Гундахар. – Вот только рановато ты радуешься. Кто-нибудь из вас все равно скоро подохнет.

– Ваше благородие, прекрати. Мне не нравится твой нарратив. Разве обязательно кто-то должен подохнуть?

– А как иначе?

– Выжить, например?

– Хотели бы выжить – не поперлись бы в великое «подземелье» на высочайшем уровне сложности. В компании отпетых подонков.

– Кстати об этом, – усмехнулся Эстир. – Можете меня поздравить. С очередным дипломатическим свержением. Радужный Форменос теперь официально за нас. Все хотел похвастаться, но вокруг было слишком много ушей.

– Полагаю, львиную долю успеха сыграли твои шашни с Исидой? – уточнил я.

– Верно. Как говорится: вспомнила бабка, как девкой была.

– Что-то она совсем не похожа на бабку, – проворчал Мозес. – И сколько ей лет?

– Я не уточнял. Ибо интересоваться возрастом женщины – признак дурного воспитания. Но вместе с тем она вскользь обмолвилась, что в детстве частенько дралась с маленьким Аполло. Исходя из чего я могу сделать вывод, что они как минимум ровесники.

– Да как?! Как, черт подери, у вас это получается?! – не выдержал монах.

– Что именно?

– Исида! Глава одного из крупнейших кланов Элирма с лицом княгини Монако и усатый алкаш!

– Весьма харизматичный алкаш, попрошу заметить.

– И все равно! Как, твою мать, тебе это удалось?!

– Вообще-то она первая на меня глаз положила. А далее дело оставалось за малым. Внимательно слушать, обращать внимание на невербальные сигналы и искрометно шутить, – улыбнулся шаман. – Ну а насчет интимных деталей я просвещать вас не буду. Вы, ребятки, уже взрослые, так что должны сами знать, где что находится.

– Хочешь сказать, ты с ней переспал? – удивился Гундахар. Озадаченный настолько, что казалось, будто бы этим поступком Эстир разом умудрился порвать все шаблоны. Перевернул представление о себе на сто восемьдесят градусов.

– Ну да. А что?

– Странно. Очень странно. Я почему-то был абсолютно уверен, что ты… содомит…

– Содомит?!

– Содомит, иноходец, дуфан, уранист, задокрут…

– Нет, я знаю, что такое содомит, – перебил игва Глас. – Как и остальные его синонимы. Просто мне интересно, с чего ты это решил?

– Одеваешься как баба, ведешь себя как баба, дерешься как баба.

– Ясно. Ваше благородие изволит безобразничать, – закатил глаза тот. – Клеветник.

– Ладно, шучу. Уходим отсюда.

Генерал направился к выходу.

– Минуту, пожалуйста. Есть подозрение, что я нашел кое-что интересное. Хочу проверить.

– Что именно?

– Вон там, – Глас указал на глухой тупичок, практически полностью поросший вонючей органикой. – Снизу не видно, но болтаясь под потолком, я заметил, что за кубометрами мяса есть еще одно помещение. Разумеется, я не осмелюсь утверждать со стопроцентной гарантией, но мне показалось, что там в глубине что-то светится.

– Где? Здесь?

Получив утвердительный кивок, генерал принялся рубить плоть катаной. Вырезал прямоугольник метр на полтора и, толкнув склизкую массу ногой, вошел внутрь. Там была подсобка. Крохотная кладовая, в центре которой восседала закованная в оковы мумия. Истлевшие лохмотья, медная пластинка на шее с иероглифами первых людей и тот самый светящийся предмет, вогнанный мертвецу глубоко в глотку.

– Что там написано? – поинтересовался Мозес. – На пластинке.

– «Смерть создателям чудовищ», – ответил Гундахар. Протянул ладонь и аккуратно достал источник света – продолговатый кристалл, ярко переливающийся всеми оттенками желтого и оранжевого. Так, словно внутри него бушевали языки пламени. – Невероятно… Титаниум!

– А что это?

– Магический минерал. Один из самых редких в нашей Вселенной.

– И какие могут быть сценарии использования данного предмета?

– Сценариев масса. Однако чаще всего первые люди использовали их как питательный элемент. Топливную ячейку, способную завести реактор титана. Который, в свою очередь, запускал гигантские инвольтационные генераторы.

– Угу. Ясно.

Шагнув в сторону, я саданул по вентиляционной решетке ногой. Уж больно подозрительными мне показались ее наспех наживленные болты. Причем сразу со всех сторон. Интуиция не подкачала – внутри была сумка, доверху забитая аналогичными кристаллами.

– Двадцать штук, – подсчитал я. – Это много?

– Это дохрена. Будь он исправен и имей доступ к магии, их бы хватило на год. А так, со всеми его повреждениями и деградацией батарей, хватит разве что для всплытия на поверхность. Плюс-минус.

– Странно, что за все это время он так ни разу их и не использовал, – прокомментировал Мозес.

– В этом-то как раз ничего странного нет. Титаны беспомощны. И не могут забраться внутрь самих себя.

Услышав это, я сразу вспомнил слова Арвантакерниса: «Статуя Килгора пропала, но сам он этого сделать не мог. Значит, ему помогли. Дурной знак».

– Мы неспроста наткнулись на эти кристаллы, – резюмировал я.

– Определенно. Как и все остальные, Диедарнис медленно разрушается. И вряд ли хочет умирать, – генерал протянул сумку мне. – Возьми. Спрячь в «карман пустоты». Если этот ублюдок и вправду желает их заполучить, то пускай разблокирует инвентарь.

Быстрее…

Невидимый голос прозвучал столь громко и неожиданно, что мы вчетвером вздрогнули. Следом перед глазами появилась указывающая направление серебристая нить и тикающий таймер: 30 минут.

– Всё, прогулка закончилась. Бегом!

* * *

Мы бежали без оглядки словно испуганные зайцы. Перепрыгивали частые скопления паразитов и больше не заботились об анонимности. Шлепали по слизи под крутым углом и пропускали мимо потенциальные схроны.

В определенный момент два параллельных коридора объединились в один. Там мы практически сразу наткнулись на группу из Германа, Локо, Илая и Августа. Перекинулись парочкой фраз и, получив от инженера автоматически прорисовывающийся виртуальный чертеж, поняли, что все это время двигались от хвоста Диедарниса к его голове.

Также «Эхолокация» Августа позволила запечатлеть весьма любопытную деталь: чуть ли не половина всех помещений была затоплена. Кишела некро-акулами и бог знает чем еще. Какими-то хищными тварями с инопланетной внешностью.

Как бы то ни было, мы слишком спешили, чтобы досконально все изучить. Скатились вниз по изогнутым пластинкам хрящей и остановились напротив входа в полукруглую комнату. Вдоль ее стен стояли капсулы. С прозрачными крышками, подписанными именем каждого, и платформами для ног, от которых вниз уходили длинные трубы. Пожалуй, по совокупности деталей вся эта конструкция была похожа на экстремальные аквагорки, и именно туда нас вела серебристая нить.

Ухнув вниз, я проскользил сотню метров, прежде чем меня выплюнуло в светящийся круг. Следом справа от меня грохнулись Герман и Глас. Вывалились высоковато, да и не совсем точно, но, к счастью, оба не пострадали. Отделались синяками и ссадинами.

Остальные уже были на месте. Все сорок участников рейда, каждый из которых находился на специально отведенном участке, окруженном энергетическим барьером. Что примечательно, некоторые из них, включая Аполло и Эрдамона Белара, были в отключке. Они не ползали по извилистым коридорам и не сражались с паразитами, а сразу оказались тут. Это я понял по отсутствию слизи на одежде и чистым подошвам.

Приветствую…

Холодный мистический голос прогремел тяжелым набатом, заставив содрогнуться каждую клеточку моего тела. Затем ближайшие источники света погасли, и мы увидели фигуру человека. Высокого мужчины лет пятидесяти.

Дырявые засаленные лохмотья, далеко посаженные глаза и мелкие заостренные зубы, выглядывающие из-под обратной улыбки. Пожалуй, мне хватило одного взгляда, чтобы понять, кто именно стоит перед нами.

– Проклятье… – мрачно прогудел Гундахар, после чего окончательно подтвердил мою догадку: – Диедарнис…

– Это плохо? – спросил Герман.

В ответ генерал медленно прикрыл глаза и помассировал пальцами виски.

– Да, амбал. Это плохо. Настолько, что мы вряд ли уйдем отсюда живыми.

– Ясно. Ничего нового.

Хрустнув шеей, танк широко расправил плечи и поудобнее перехватил щит. Я тем временем поискал глазами Аду. Встретился с ней взглядом и не отводил секунд десять. Пусть у меня и были поводы на нее злиться, но мне все равно было стыдно за сегодняшнее поведение. Глупую сцену у бара и разбрасывание кольцами. Зря я так. Включил обиженного мальчика, вместо того чтобы вести себя по-мужски.

Да и если честно, я никогда не был злопамятным. Мог ненавидеть человека месяц или два, но так чтобы это делать годами из принципа – не моё. Хотя, конечно, исключения тоже бывали. О чем прямо сейчас мне напомнили рожи Беларов, Гёта и Малькольма.

«Я до вас доберусь. Сейчас или позже, но обязательно доберусь».