Когда мы появились на опушке и меня бегом поднесли торговцу, тот со старостой ударил по рукам, а когда на повозку начали грузить знакомые блоки для ховера, я все и понял. Со мной даже разговаривать не стали, спустили в трюм и заперли там. Эх, даже последнего слова не дали старосте сказать, мол, вернусь, вместе с семьей его вырежу. Без шуток, я так и собирался сделать. Но когда вернусь. В том, что мне удастся вернуться, я не сомневался ни минуты.

Глубина в этой протоке была не сказать что большая. Но когда меня спустили в трюм, я понял, как пузатая торговая ладья умудрилась подняться так высоко. Пустая она была, а это удивительно, торговцы без груза не ходят. Причины, почему трюм был пуст, мне удалось выяснить чуть позже. Потому и был пуст, что не подняться ему было, вот торговец груз и оставил на хранение в одной из деревушек на берегу реки. Почувствовав, даже скорее угадав по звукам на палубе, что ладья отошла от берега и двинулась вниз по речке, я повозился. Неловко встал на ноги и отодвинулся в сторону. В центре трюма была лужа воды, в нее меня и скинули, так что я был мокрым с ног до головы. Доски были скользкими, из-за этого и вставать было трудно. Тем более молодые охотники – ох, доберусь я еще до них! – связали не только ноги по колени, но и руки, соответственно по локти. Причем сзади. Мягко завалившись на шпангоут ладьи, я стал разрабатывать затекшие мускулы. Странно, по идее я ценный товар, почему такое отношение? Старосту я в чем-то понимал, глава поселения, а тут какой-то шкет посылает его открытым текстом. Купить тот автозапчасти мог без проблем, заказать по сети, и торговцы доставят, однако решил и власть показать, и добыть запчасти. Два в одном. Интересно, а как он отцу объяснит мое исчезновение? Блин, сам же матери сказал, что, возможно, переночую в лесу, искать меня начнут дня через два, а то и три. К тому моменту следы моего похищения сотрутся, или молодые охотники постараются их скрыть, есть средства. Да, не ожидал я такой подлости от старосты. Реально, вернусь – на кол посажу.

Откинувшись на шпангоут, я улыбнулся. Может, для кого-то это и покажется неожиданностью, однако кроме злости и ярости во мне бурлила и радость. Именно от похищения. Не зная, как выдернуть отца из его фанатичной преданности общине, я с помощью старосты нашел такой способ. Моего похищения и продажи отец не простит, все же семья для него тоже много значит. Староста знал о моральных принципах отца и пользовался этим, мой отец был самым ярым сторонником нашей общины, но тут старосте уже не вывернуться. Теперь осталось вернуться, в планах у меня вообще наше семейство вывезти из селения.

Самое интересное, насколько я знал из той еще жизни, староста со своей семьей был из деревни крестьян-землепашцев, они на опушке леса жили, и там была в порядке вещей продажа в рабство пленных и даже своих же деревенских, из должников, например. У нас в селе это не только не приветствуется, но даже запрещено сводом законов, так что тут староста лихо попал. Вернусь, и когда подниму охотников, те порвут его. Ведь на моем месте мог оказаться кто-то из их детей… Хм, два года назад пропали две девчушки в лесу. Основная версия – утонули во время купания, их одежду нашли аккуратно сложенной на берегу. А если специально положили так, для маскировки, а самих продали? Для старосты это в порядке вещей. Не знаю даже. Намекну по возвращении охотникам, особенно членам тех семей, чьи дочки пропали, те сами допрос проведут. Кстати, если все подтвердится, то всю семью старосты ждет то же самое. Их продадут торговцам. Око за око. А вот старосту казнят, у нас с этим просто.

Когда мышцы немного разогрелись и кровоток усилился, я дождался, когда глаза адаптируются, и, обнаружив в стороне торчащий крючком гвоздь, пополз к нему. Два раза падал, лоб в кровь разбил, но дополз. Гвоздь, видимо, использовался для гамака, в трех метрах с другой стороны я обнаружил такой же. Этим крючком зацепив кляп, я с некоторым трудом – чуть челюсть не вывернул, не пожалели тряпки – выдернул кляп. Тот обслюнявленным грязным комком упал на пол, и я тут же согнулся, ткнувшись лицом в колени, и стал грызть верхнюю веревку. Кожаная зараза плохо поддавалась. Руки пришлось вывернуть и поднять на манер крыльев, иначе до веревки не дотягивался. Вот в такой позе меня и застал кто-то из команды ладьи.

– Ребята, глядите, он уже развязаться пытается. Правильно староста говорил, шебутной.

Я тут же бросил грызть дальше, смысла не было, и стал с интересом рассматривать трех мужчин из команды ладьи и самого торговца, что и общался со старостой. Они спустились по скрипучей лестнице в трюм. Посмотрев, как торговец достает из наплечной котомки знакомый мне девайс, я хрипло сказал:

– Попробуешь надеть, я не только тебя, всю твою семью уничтожу.

Тот только хмыкнул и застегнул на шее ошейник раба. Малого размера, тот, что для детей. Старый, было видно, что не раз чиненный, но главное, рабочий, что торговец сразу мне показал. Он с улыбкой наблюдал, как я катаюсь по дну ладьи, поднимая тучу брызг, и вою от боли. Видимо, не понравились ему мои угрозы. Боли было столько, не пожалел гад для меня, что можно с ума сойти, но я лишь копил больше злости. Я опытный, я знаю, пригодится. Окончания экзекуции я не дождался, сознание потерял.

Очнулся не знаю когда, но судя по свету и скрипу, я все еще на ладье, но не в трюме, а на палубе. Открыв глаза, быстро осмотрелся. Так и есть, на палубе. Более того, шла погрузка. Трюм стремительно пополнялся. Мы стояли у высокого берега, виднелись крыши домов, и с помощью достаточно качественно сделанных блоков десяток крепких мужиков, бегая по небольшому пирсу, спускали в трюм ладьи, или укладывали в большие лодки, что были пришвартованы к пузатому борту судна. На меня никто не обращал внимания. Ошейник – значит раб. Низшее существо. Вроде странно, бывшие территории империи Антран, а ведут себя как профессиональные работорговцы соседей. Плохому они у них быстро научились за эти столетия выживания после удара арахнидов.

Я не притворялся, что пришел в себя, сел, облокотившись спиной о фальшборт, и осмотрелся. Коммуникатор с меня сняли еще во время захвата, зря он на меня был настроен, а сейчас это ни к чему не годная горелая игрушка. Одежда, даже сапожки и котомка, пропала. Котомку еще в лесу сняли, а одежду и обувь, видимо, когда я вырубился. Во время экзекуции себя не контролируешь, так что скорее всего одежду сняли постирать, да и меня помыли. Нисколько не сомневаюсь, что обделался во время пыток. Вот и все. Из того, что появилось на мне с момента экзекуции, это бинты на кистях рук. Видимо, поранился, пока катался по трюму, воя от боли, навредил сам себе. Еще были ссадины на лице и на голове, но мелкие их не перевязывали, обработали чем-то вонючим.

Торговца я обнаружил наверху, он на краю обрыва стоял с каким-то местным мужичком, видимо старостой, и наблюдал за погрузкой. Тут распоряжался один из его помощников, другие на лодках командовали, поглядывали, как уложен груз. Сколько времени прошло, не знаю, да и не так это и важно, честно говоря, но я все равно внимательно рассматривал команду торговца, запоминая их лица. Чтобы с другими не спутать. Я сидел в стороне и погрузке не мешал, была возможность прыгнуть за борт, но к чему? Бежать я попробую позже, когда сниму ошейник, а я это сделаю без проблем, мне бы любую, самую простенькую отвертку. По сравнению с теми ошейниками, с которыми мне приходилось работать в прошлой жизни, то что находилось сейчас на мне, нельзя назвать полноценным ошейником-раба. Нечто плохо скопированное. Да и в прошлой жизни ошейник контролировался искином, тут же был планшет на поясе торговца. Пока тот его отстегнет, пока войдет в нужную программу и запустит мое управление, я уже буду на дне. Но умирать я не собирался, планов у меня было очень много, вот их реализацией и займемся, ну а то, что я пока раб, так это временно.

После погрузки мы отошли от берега и пошли вверх по реке. Крупная река, Сиг называлась, что-то вроде Волги в России, полконтинента пересекала и впадала в одно из внутренних морей. Хм, судя по направлению, шли мы к тому городку, где не так давно бывал отец с другими сельчанами, они там на рынке расторговались, закупили, что нужно, и вернулись. В той же стороне находился ближайший космопорт, где мы начинали работать со стариком Крафом, а потом уже я заканчивал все его начинания. Да и так без ведома хозяев поработал. Тогда я уже чувствовал в себе силы противостоять бандитам. А вот сейчас пока будем тихариться.

Вечером, после того как команда поужинала, для чего мы приставали к пустынному берегу, меня тоже покормили. Каша с мясной подливой. Вполне съедобно, съел все, последние крохи с некоторым трудом. Мне нужны силы, вот и будем их набирать.

Следующие два дня мы плыли так же спокойно. Зашли в два селения, что-то продали, что-то купили, долго торговец не стоял, максимум часа три. Вот, наконец, появился самый крупный город в округе, его держал местный сквад, сидел на вскрытом и практически опустошенном за несколько десятков лет складе. Если раньше меня особо не скрывали, использовали как мелкую прислугу подай-принеси, то тут заперли в трюм и держали там три дня, выводили ночью лишь в туалет, а днем парашу спускали. Кормили также в трюме. Однако нет худа без добра. В трюме находился самый ценный товар торговца, и я, несмотря на то что меня держали на цепи, кривым гвоздиков вскрыл замок и осмотрел товар. Там была и электроника. Что немаловажно, имелся малый набор техника. Все я это припрятал, и тут, как раз мы покинули город, меня вывели, наконец, наружу. Видимо, староста попросил продать меня как можно дальше, вот тот и выполнял поручение.

Этой же ночью – а ночью меня сажали на цепь в трюме, никто не хотел, чтобы я сбежал – я открыл замок, снял ошейник, запулил его подальше в реку и, прихватив набор техника, скользнул в воду. Набор убрал в небольшую котомку. Нашел тут же в трюме целый тюк таких, новеньких, видимо на продажу закупили. А на берегу, у которого мы ночевали, воцарился шум. Планшет торговца подал сигнал, что ошейник снят, вот тот и поднял своих, да было поздно, я скрылся в ночи. Специально выбрал такую, чтобы тучи наползли на небо, темнота полнейшая. Торговцу и его команде даже не помогли фонари, я нырял и плыл под водой, пока по поверхности мелькали круги света, выныривал, набирал воздуху побольше, и снова плыл под водой. Я старательно греб против течения, причем у того же берега, где стоял лагерь. Логично меня искать вниз по течению по обоим берегам. То, что я ценен, торговец знал, дал мне на пробу починить пару девайсов, и когда я с охоткой это сделал, усилил охрану. Сейчас же он стенал на берегу. Похоже, староста серьезно растряс того за ребенка – ученика зурга.

Я неплохой пловец для своих лет, правда, небольшая котомка, куда я сунул прихваченные у торговца инструменты, тянула на дно, но я не отчаивался, а активнее работал руками и ногами. Чем дальше плыл, тем чаще мне требовалось всплывать, чтобы набрать свежего воздуха. Наконец, я повернул к берегу, как вдруг меня с него осветили фонариком, и я рассмотрел торговца, что держал в руках сканер поиска биологических форм. Сука отслеживал меня с момента побега! Не знал, что у него есть такое оборудование. Двое из команды, войдя в воду по пояс, успели ухватить меня за тело, хотя я активно пытался отплыть подальше. Единственно, что я успел сделать, прежде чем меня хорошенько ухватили, это отцепить котомку, и инструмент камнем пошел на дно. Ничего, это очень ценный инструмент, место я примерно запомнил, будет возможность, вернусь и найду, глубины тут мне с макушкой, это команде по пояс, поныряю и найду.

Потом меня побили. Вернувшись на ладью, торговец лично поработал кнутом. Причем, похоже, особо не опасаясь попортить мой внешний вид. Теперь все мое тело избороздили следы от кнута. Тварь. Убрать их теперь можно только с помощью медкапсулы, следы на всю жизнь. Больше, видимо, ошейников не было, и меня приковали в трюме. Туда же спускали парашу и не очень хорошую еду. Кормить из общего котла меня перестали. Вот дальше был натуральный кошмар, пошло заражение в плохо обработанных ранах, я провел все это время в полузабытьи. Плохо помню, что было дальше.

* * *

Очнулся в каком-то доме, по внешнему виду и запаху – у лекарки. Только на следующий день я узнал, что во избежание гангрены мне ампутировали левую руку по плечо. Амбец, короче. При этом я особо не зациклился на своей травме, так как прекрасно знал, что восстановить ее для меня проблем нет. Нужно лишь добраться до космопорта, найти и запустить бот спасателей, там реаниматор отрастит мне руку. Правда, с ее потерей планы пришлось изрядно изменить, все же я потерял очень многое. Однорукий зург – плохой зург. Многие это знали, но не староста Пинта, что главенствовал в одной рыбачьей деревушке. Торговец, посчитав, что я вскоре умру, просто продал меня за минимальную цену старосте, и теперь я его раб. Эта тварь, вызвав кузнеца, клеймила меня, как только я покинул дом лекарки. Пришлось возвращаться и провести у нее еще неделю, воспаление пошло. Еще один шрам, который без капсулы не убрать. Что-то кровники плодятся и плодятся, мне придется потратить немало времени, чтобы раздать все долги. Это принципиально.

Культяпка зажила быстро, лекарка через торговцев имела доступ к неплохим лекарствам, так что за три недели практически все зажило, и староста взял меня на свое подворье. Тут же почти сразу возник конфликт, тот хотел заставить меня работать, да не получилось: работать на кого-либо я не собирался категорически. Снова кнут – пытался показать свою власть и свое недовольство. Хорошо по мне прошелся, однако ничего, за три дня отлежался в амбаре, можно сказать в скотнике, только на сеновале. Я подготовился к побегу, подпер все двери подворья – собаки не гавкали, за это время запомнили меня, почти две недели все же провел на подворье старосты. Одной рукой управляться было сложно, но я справился, и с помощью зажигалки, украденной у старшего сына старосты, поджог солому и хворост, что натаскал к дому. Все это заранее облил маслом для ламп, так что изба, где и ночевало все семейство старосты, вспыхнула мгновенно. Ожидать концовки я не стал. Котомка с едой и сломанным ножом при мне, бегом к берегу, прыжок в крохотную лодку без весел, но с мачтой и парусом, и гребок в сторону от берега. Лодка была младшего сына старосты, вчера он поленился затащить ее на берег, чем я и воспользовался. Да, весел у лодки не было, но был шест, одной рукой управляться им было жуть как неудобно, однако справлялся.

Деревня уже вся была освещена пожаром, и там били тревогу, созывая соседей. Отойдя подальше от берега, я поставил парус и направился вверх по реке. Туда, куда ветер был попутным. Мне в принципе было все равно, что вниз, что вверх. Еще в деревне я осторожными вопросами, как бы между прочим, выяснил, где нахожусь. Далековато забрался, почти шестьсот километров до нашего леса, где находится селение. Однако при этом до космопорта было около двухсот километров по прямой. Можно добраться до него и по реке, но нужной протоки я не знал, поэтому планировал как можно быстрее избавиться от лодки.

Место утопления инструментария мне теперь не найти, очень уж далеко, так что нужно подумать, где достать другой, без него бот мне не вскрыть. Ладно, на месте разберусь, там, где много техники, наверняка что-то реально найти. Устроившись на кормовой лавке с веслом, заменяющим румпель, в единственной руке, я вглядывался в ночь, чтобы не выскочить на берег или на косу, и старался держаться на середине реки. До берегов было метров триста, так что шанс уйти подальше был. Искать меня наверняка будут, хотя бы те же родичи старосты, а у него их полсела, так что нужно покинуть зону поиска.

Надо сказать, что вот этот второй шанс меня порадовал. То, что дали его, конечно, в радость, однако мне как-то было не по душе от всего того, что со мной происходило за последний месяц. Да, тут также виновато мое бычье упрямство, отрицать не буду, работать на кого-либо, кроме как на себя и свою семью, я не собирался, за что и получал. Однако и торговцы со старостой Пинтой тоже виноваты, не договаривались, один так клеймил, другой руки лишил. Нет, мне с ними было не по пути.

Приметив при серебристом свете луны, что камыши в одном месте расступаются – похоже, там была протока, – я свернул туда и, спустив парус, поработал шестом. Дальше, забросив вещи и свою рваную, замызганную и грязную одежду на берег и оставшись нагишом, наклонил и утопил лодку. Видимо, тут была солидная глубина, даже мачта ушла под воду. Я шестом искал именно такое место, поэтому был доволен, хорошо спрятал. Плыть, загребая одной рукой, было, скажем так, не совсем удобно, так что, выбравшись на берег и отдышавшись, постирал всю одежду и, выжав ее, надел на голое тело, захватил котомку и побежал вглубь степи – вокруг реки были степи. Кто-то удивится, как возможно одной рукой выжать одежду. В принципе возможно. Накидываешь одежду на ветку, оба конца в руку и, крепко удерживая в вытянутой руке, крутишься вокруг своей оси. Несколько оборотов, и вот она, выжимка. Не совсем качественно, но хоть вода у меня ручьем не стекает.

Самое ценное, что я имел при себе, это не запасы продовольствия на три дня, даже не бечевки на силки или обломок ножа, который можно заточить и использовать, благо обломан был только кончик. Солидный такой кусок. Нет, самым ценным при мне была фляга, старая, пропускающая у пробки воду, но все же хранилище воды при мне было, а это важно. Именно ее я и наполнил, прежде чем двинуть в степь. Ушел я километров на шесть, когда начало светать. Хм, а поджигал дом старосты, когда только стемнело, быстро время летит. Тяжела ночка была. Несмотря на сильную усталость, я продолжал идти, зорко поглядывая по сторонам. Останавливался пять раз, давал себе полчаса отдыха. Заодно подкреплялся. Чуть позже встретил родник на дне оврага. Судя по следам, место водопоя местных зверей. Напился, пополнил запасы и двинул дальше. Задерживаться не стоило. Вот когда стемнело, нарубил ножом колючего кустарника, забрался внутрь и закрылся со всех сторон колючками. Теперь по-тихому ко мне не подобраться. Только после этого уснул, подложив под голову почти пустую котомку и кутаясь в рваную рубаху. Вот же жизнь какая, сплю как бомж, в рванину одетый. Вырубился почти сразу, как щека коснулась котомки, настолько я устал.

Утром, не шевелясь, осмотрелся. Зверей или тех же змей не было. Убрал в сторону колючую ветку и выбрался из своей берлоги. Тут же отлив у входа, отошел в сторону, поглядывая по сторонам. Солнце уже часа два как взошло, а вокруг никого, кроме большого стада быков в стороне. Поел, запасов оставалось чуть больше, чем на сутки, и, прополоскав рот, побежал дальше.