Анна Викторовна вышла с кухни и грустно покачала головой. Не так давно поступившие в детдом трехлетние девочки-близнецы все никак не могли поверить, что они останутся тут навсегда. На чудо удочерения пока шансов было мало. Анна Викторовна была опытным работником, занималась брошенными и никому не нужными детьми на протяжении вот уже шестнадцати лет, и доверяла своему опыту. Скорее всего, они никогда не увидят своего отца, однако девочки с удивительным упорством продолжали по очереди дежурить у окна, наблюдая за входной калиткой у въездных ворот. В их взгляде было столько надежды, что пробирало даже воспитателей.

Подойдя к трехлетней крохе, которая стояла на цыпочках на спинке лавки и смотрела во двор, Анна Викторовна сказала:

– Максим. Сейчас будет полдник, пойдем я тебя провожу.

– Нет, – упрямо насупилась девочка.

Анна Викторовна снова печально вздохнула. Она уже знала, что если взять ребенка на руки, то она не будет вырываться и кричать, не было у близнецов такой привычки, просто чуть позже снова вернется на свое место наблюдения. Раньше девочек постоянно путали из-за одинаковой одежды, наверное, разобрать кто есть кто могла только их погибшая мать, но после того как их стали одевать в разную одежду, проблем с опознанием больше не возникало. Близняшки были красивыми девочками с большими карими глазами и каштановыми волосами.

Погладив Максим по голове, отчего одна из косичек сползла с плеча, старшая повариха направилась в группу, где находились дети после прогулки во дворе детдома.

«Это же надо было назвать девочку мальчишеским именем, – сердито подумала повариха, – что это за имя – Максимилиана? Вот Александра или Евгения еще куда ни шло, а Максимилиана откуда взялось?»

Когда Анна Викторовна снова вышла в коридор, одинокая детская фигурка продолжала стоять в ожидании у окна.

– Стоит, – сказала повариха вышедшей следом воспитательнице.

– Сейчас сменится. У них с этим как по команде, – ответила та.

– Папа? – с тихой вопросительной интонацией проговорила девочка и напряглась, всматриваясь в кого-то на улице, невидимого поварихе и воспитательнице, и тут же девочка крикнула уже уверенно и радостно: – Папа!

Обе женщины нисколько не удивились, уже дважды кто-то из наблюдателей-сестер ошибался и принимал чужих мужчин за своего отца. Однажды это был кочегар, невысокий и плюгавый мужичок, другой – водитель грузовика, что доставлял продукты. Тоже невысокого роста.

– Папочка! – снова крикнула девочка и, соскочив с лавки, побежала к двери, мимо воспитателей, взметнув юбки и халаты, прошмыгнули остальные, последовав за сестрой.

В окно удивленные женщины увидели, как от калитки к главному корпусу детдома уверенно идет невысокий, совсем молоденький офицер в парадной форме. Что привлекало в нем внимание, так это боевые награды на кителе, парадный пояс с неуставной кобурой на длинных ремешках в районе правой ягодицы. Во время войны повариха служила в летной столовой одного из фронтовых истребительных полков. Там летчики носили оружие именно так, однако офицер явно не относился к воздушным бойцам – на голове его была зеленая фуражка пограничника. В руках у него был чемодан, а на плече висела гитара в чехле.

Выбежавшие из третьего корпуса – для младшей возрастной группы – девочки, видимо, привлекли внимание офицера, он обернулся, вдруг расплылся в улыбке и поспешил к сестрам навстречу.

Эта встреча произошла на середине пути, офицер едва успел поставить чемодан и прислонить к нему сброшенную с плеча гитару, после чего сграбастал всех трех близнецов в охапку и начал целовать.

– Похоже, это действительно отец, – уверенно сказал повариха, и платком, что достала из кармана, начала промакивать глаза. Она была очень впечатлительной.

Все дети группы и воспитатели облепили окна и смотрели за этой трогательной встречей. Из главного корпуса вышел директор детдома и, оперевшись на трость, также смотрел за проявлением встречи после долгой разлуки. Он дал им пообниматься и наговориться минут десять, после чего подошел. Воспитательница, отвечавшая за сестер, поспешила туда же, а вот повариха осталась у окна. Она не хотела пропустить хоть что-то.

– Добрый день, – наконец офицер выпрямился, поглаживая по голове Женю. Девочки ни на шаг не отходили от отца и цеплялись за форменные штанины.

– Здравствуйте, – кинул директор. – Я Дмитрий Игоревич Васильев, директор детдома. Вы, я так понимаю, отец девочек, Игорь Соколов?

– Так и есть. К сожалению, трагическую весть я получил слишком поздно. Но как письмо дошло, сразу же вылетел первым попавшимся бортом.

Директор и офицер осмотрели друг друга. Было видно, что они оценивали, кто чего стоит. И ветеран-директор с наградными планками, и офицер с боевыми наградами явно остались довольны друг другом.

– Инна Андреевна, – наконец представилась воспитательница.

– Игорь Викторович, – умудрился щелкнуть каблуками офицер и с немалым достоинством слегка склонил голову в приветствии. – У меня мало времени. Поэтому хотелось бы побыстрее закончить с бюрократией и забрать дочек.

– Но это не на один день, – спокойно сказал директор, видимо, он уже составил свое мнение об офицере.

– Думаете, меня это беспокоит? – слегка усмехнулся отец девочек, и на его лице появилось то самое упрямое выражение, к которому так привыкла за последнее время воспитательница. – Я их забираю сегодня же, а документы оформим задним числом. Все равно я из Харькова в ближайшую неделю никуда не уеду.

Видимо, отец уже успел сообщить дочкам, что никуда от них не уедет, поэтому ластились они к нему совершенно спокойно, хоть и очень радостно. Вот он наклонился и взял на руки Сашеньку, после чего спросил:

– У вас телефон есть? А то я так и не сообщил своим родителям. Надо бы позвонить.

– Пройдемте в мой кабинет, там и поговорим, – предложил директор, и они всей гурьбой направились к главному корпусу.

– Не успел в гостиницу поселиться, сразу с военного аэродрома к вам, – пояснил со смущенной улыбкой офицер, поднимая с тропинки чемодан и гитару. Одна из девочек уже сидела у него на плечах, другие две бежали, стараясь поспеть, рядом.

До родителей я дозвонился не сразу. Телефонистка дважды отвечала, что абонент недоступен, наконец после третьего звонка сняли трубку.

– Алло? – услышал я голос одной из сестер.

– Тома? Это Игорь. Мама с папой рядом? – сегодня был выходной, воскресенье, поэтому вряд ли родители пребывали на работе.

– Нет. Мама у тети Маши, там Яшенька заболел, а папа на улице, машину моет. А Лида в огороде, грядки поливает, я на минутку забежала водички попить и услышала звонок, – скороговоркой сообщила сестренка.

– Скажи родителям, что я в Харькове и здесь срочно нужна их помощь. Мои дочки остались одни… Совсем одни, – с намеком сказал я, так как доченьки умудрились втроем занять мои колени. – Я сейчас в детдоме, он тут один, не ошибетесь. Потом устроюсь в гостинице.

– Ой, беда-то какая! – заголосила понятливая сестренка. – Я все сейчас скажу, и мы сразу приедем.

– Сегодня не успеете. Поздно уже. Завтра с утра выезжайте… Я еще с вами свяжусь чуть позже.

– Хорошо.

Разъединившись, я положил трубку, и поблагодарил директора – не каждый даст позвонить по межгороду, и чмокнул в лобик ближайшую дочку. Надо показывать им и напоминать, что детдом позади, и я всегда рядом. Стул, на котором я сидел, был жестким, без мягкой сидушки, однако я нисколько не заморачивался этим, придерживая дочек, чтобы не свалились с колен. Уткнувшись в волосы Максим, я вдохнул такой родной запах.

– Теперь давайте поговорим о составлении документов, – положив локти на стол, сказал директор.

– А о чем там говорить? – удивился я. – В паспорте у меня ясно указано, что дети мои, да и в их документах это значится. Давайте показывайте, где подписать, чтобы забрать их, и до свидания.

– Мы уже позвонили в милицию, сотруднику, что ведет дело о… – директор кинул быстрый взгляд на моих дочек и поправился: – В общем, позвонили и сообщили о вас. Так положено. Сестры Соколовы были приняты нами по всем документам, и вот так отдать их вам мы просто не можем. Однако мы готовы пойти вам навстречу и оформить, из уважения как к боевому офицеру, все задним числом. Это займет дня три, так что если вы действительно собираетесь задержаться тут на неделю, то проблем я не вижу.

– Хорошо, – кивнул я с благодарностью. Сообщать о том, что как только родители приедут, то отправлю их вместе с пока еще единственными внучками обратно, я не собирался.

Дочки крутились вокруг меня, пока мы быстро оформляли документы, и директор выпустил нас из детдома. Нам ведь еще нужно было заселиться в гостиницу, или на крайний случай снять комнату. В Харькове с этим было не трудно. Вселяться в квартиру, где жила Марина, мне не хотелось. Там будет все напоминать нам о ней. Да и наверняка квартиру уже заняли новые жильцы, при отсутствии частной собственности тут с этим просто.

Директор отдал мне дочек без проблем, а вот свидетельства о рождении остались в детдоме до окончания оформления всех документов. Это меня не обеспокоило ни в малейшей степени – если надо, сделаю липу. Научился за последние годы.

В гостиницу мы все-таки не стали заселяться, а порасспросив прохожих, которые с интересом разглядывали боевого офицера и маленьких девочек с ним рядом и охотно делились информацией, где можно снять комнату.

Меня заинтересовал только один адрес, где хозяйка держала живность и козу. Туда-то я и пошел, однако оказалось, что комната уже занята студенткой сельхозтехникума, но хозяйка, дородная женщина, готова была уступить свою комнату в небольшом деревянном домике.

– Что ж я, оглашенная какая? Выгонять детей в ночь, – бормотала она, меняя постельное белье на кровати и изредка ласково поглаживая дочек. Те еще дичились, прижимаясь ко мне. – Сейчас я вам молочка налью, с хлебушком.

Насчет ночи она была почти права, на улице начало темнеть. После позднего ужина я попросил посмотреть за дочками, пока схожу к ближайшему телефону-автомату. Однако не тут-то было. Если хозяйка была не против, даже рада, то вот дочки оставаться без меня не хотели категорически.

– Ладно, – улыбнулся я. – Вместе прогуляемся.

В это время меня затеребила Максим за штанину и попросилась в туалет. Они уже были приучены к горшкам.

– Ой, у меня есть горшок. Внучок приезжает – пользуется. Сейчас я его кипяточном окачу, и будет готово.

К тому времени как дочки (по очереди) сходили на горшок, я переоделся в единственную гражданку, что у меня была. То есть в светлую рубашку с короткими рукавами, черные брюки и летние туфли. Кроме туфель, все было оригинального и стильного пошива дяди Якова.

Дочки у меня были самостоятельные, сами надели туфельки в сенях, так что мне оставалось только убрать пистолет за ремень брюк сзади. Запасной магазин и удостоверение разложил по карманам. Мелочь ссыпал в карман брюк. Рубашку я носил навыпуск.

Хозяйка дома Мария Макаровна сказала, где находится кабинка ближайшего телефона-автомата, однако он оказался сломан, но прохожие подсказали, где можно найти еще один – на здании ближайшей почты.

За двадцать минут мы радостной гурьбой дошли до него, после чего я накидал в приемник мелочи и сообщил дежурной телефонистке нужный номер в Киеве. Ответили почти сразу, видимо ожидали:

– Игорь?

– Привет, мам, – достаточно бодро ответил я.

– Давай рассказывай, что там случилось! А то мы места себе не находим. Тома сказала, будто бы с Мариной что-то случилось. А с детьми что? Что там с моими любимыми внучками?

– С дочками все нормально. Марину машина сбила. По словам директора детдома, она погибла на месте, сразу. Но я уточню у следователя, что ведет дело. Потом Тамара Авдеевна скончалась от остановки сердца. Только и успела отправить несколько писем по моему прежнему адресу. Детей отдали в детдом. Ни моего, ни вашего адреса, по словам директора, у них не было. Да и знали они только обо мне.

– Ой, беда-то какая-я, – заголосила мама. – Мы ведь недавно навещали, гостинца внучкам привозили. Когда случилась беда-то?

– Двадцать восьмого марта.

– А мы были двадцать третьего-о.

– Вы когда планируете выезжать?

– Завтра в пять утра, отец решил.

– Хорошо, значит, где-то к обеду будете здесь.

– Где внучки мои? – спросила мама заплаканным голосом.

– Рядом стоят, хочешь поговорить?

– Да, конечно.

Длины шнура хватило спустить трубку вниз. Пока дочки общались с бабушкой, я кинул в приемник еще пару монет, чтобы времени было больше. Было видно, что телефоном дочки пользоваться умели. Марина водила их несколько раз на телеграф поговорить с бабушкой и дедушкой. Реже со мной.

– Пикает, – протянула мне Александра трубку.

– Сейчас, похоже, обрыв был.

Я снова взял трубку и через телефонистку снова набрал родителей, вернув трубку дочкам. Пусть поболтают с бабушкой и дедушкой. Да и тетки жаждали поболтать с ними, и фиг с ним, что тетки всего на семь лет старше. Общие интересы они всегда найдут.

Минут через пять мне вернули трубку обратно, и я договорился с родителями, что привезти. Щеголять в форме не хотелось, мне нужна была скрытность, пусть привезут одежду Толика, она мне как раз будет. Тот все равно против не будет, так как уже третий месяц проходит службу в Крыму. Тоже в погранвойсках, как отписала мама, только на сторожевике.

После этого мы немного погуляли по городу, а когда я заметил, что дочки начали клевать носами, повернул к дому. После водных процедур под деревенским уличным умывальником и жесткого офицерского полотенца, дочки быстро уснули. Я тоже помылся и, прокравшись в нашу комнату, занял место с краю кровати, чувствуя, как ко мне доверчиво прижимается Максим.

Когда я навещал Марину и дочек, они всегда спали со мной, так что к этому делу я был привычен. Главное не повернуться во сне. А то лег набок – и хрусть. Это, конечно, только навеянные опасения и фантазии, но они уже переросли у меня в манию, так что я спал вполглаза, стараясь не ворочаться. У меня так было и в прошлой жизни, с той дочкой. Переместился в другое тело, а страхи остались прежними. Марина, кстати, над ними смеялась.

Утром Мария Макаровна накормила нас вкусным деревенским завтраком… ну мне вкусным, дочки морщились, когда ели домашний творог. После завтрака мы направились в отделение милиции. Нужно пообщаться с тем сотрудником, что определил дочек в детдом. Обычная бюрократия, и с тем следователем, что вел дело о наезде.

Дочки вчера еще не пришли в себя после нашей встречи и больше молчали, подставляясь под ласку. Вот сегодня я понял, что такое детский сад на выгуле. Галдят, как галчата. Они совсем не замолкали, пока мы шли в милицию, делились своими детскими радостями и горестями. В меру сил я поддакивал и отвечал. В принципе ничего страшного, пока шел, уже привык и отвечал односложно: да – нет. А то замучают вопросами.

Дежурный отправил нас к нужному сотруднику. Коим оказалось полная женщина в форме капитана. Долго мы у нее не задержались: подписав нужные бумаги и написав заявление, что сам хочу воспитывать своих дочек, я с детьми вышел из ее кабинета. Дальше я поинтересовался насчет интересного мне дела. Оказалось, что опера, которые этим занимались, в командировке в области, а следователь находится в прокуратуре.

Выйдя из здания отделения милиции, мы направились в прокуратуру. Правда, дважды посещая кустики. Нет, надо дождаться родителей. Так я никогда не найду убийц Марины.

Да, я собрался разобраться с этим делом. Фактически одним поворотом руля подонки поломали мне все планы на будущее. А так как детей я бросать не собирался, это был факт. Ничего, думаю, живые позавидуют мертвым, когда я их найду. А планы? А что планы? Подкорректируем по вновь открывшимся обстоятельствам. Если что, родителям только в радость повозиться с внучками, пока я месяц-другой решаю свои проблемы.

Следователь был на выезде, мы не стали его дожидаться, а купив по пути мороженое у продавщицы, что стояла рядом с тележкой, и, стараясь не закапаться подтаявшим сладким лакомством, быстро его уничтожили. Вкусное оказалось эскимо на палочке.

Потом попили сладкой газировки из автомата и направились на съемную квартиру. Родители адрес знали и должны были подъехать туда.

К часу на улице раздался знакомый автомобильный гудок и показался капот чуда советского автопрома – бирюзовой «Волги» Газ-21. Ранее эта машина принадлежала мне, я купил ее, когда учился в мединституте. Забавно, у меня была личная машина, а жил я на съемной квартире. Так как не собирался тогда озаботиться жилплощадью. Ну, а когда уходил со второго курса в армию, то перегнал ее в Киев и подарил отцу. Тот давно на нее слюни пускал. Отец живо продал за символическую сумму четыреста первый «москвич» (тоже мой подарок) дяде Роме, и мы переоформили машину на него. Судя по ровной работе мотора, отец хорошо заботился о машине, хотя о чем это я? С его-то друзьями, профессиональными шоферами.

Отец заметил, что я вышел из дома, и понял, что с адресом они не ошиблись. Машина тут же встала как вкопанная, и послышалась команда отца:

– Прибыли, высаживаемся!

Почти сразу открылась передняя дверца и появилась мама, а с заднего сиденья соскочили сестры. Уже взрослые на вид, почти одиннадцать все-таки.

– Где они? – тут же спросила меня мама.

– Вон, в корыте купаются, – кивком показал я на повернутые в нашу сторону любопытные мордашки.

– Бабуля! – прозвучал вопль узнавания.

Мама и сестренки поспешили туда, где начался радостный ор, а мы с отцом пожали руки друг другу.

– Здорово, бать, – степенно поздоровался я, прекрасно зная, что отец не любит суеты.

– Здравствуй, сын… – посмотрев в сторону суетящихся у корыта фигур, отец отстраненно сказал: – Чуть толпой сюда не рванули. Рома, дед с бабкой хотели. Еле уговорили их остаться, мол, сами справимся. Тебе привет от всех.

В это время из дома вышла хозяйка и присоединилась к остальным женщинам.

– Хорошо, что было желание, значит, не безразлично, и хорошо, что не приехали. Шуму было бы много. Я вам через два дома комнаты снял, там переночуете – и завтра обратно. У меня тут дела… Нужно закончить с оформлением документов по отцовству.

Эта причина вполне устроила отца, хотя он и бросил на меня острый взгляд.

– Как Толик? – сменил я тему.

– Три дня назад письмо от него пришло. Пишет, что нравится. На физтренировках отдыхает. Недавно в рукопашной раскидал пол-отделения. Командование заинтересовалось, узнало, что это ты его обучил, и назначило на должность инструктора по рукопашному бою. Две недели уже учит, – отцу было явно приятно рассказывать про успехи сына. – У тебя как дела?

– Да так. Старшего лейтенанта получил, – и тут же как бы между делом: – Недавно наградили вторым орденом Красной Звезды.

Отец поперхнулся:

– Почему я об этом в первый раз слышу?! – возмутился он. – Да и откуда?!

– Я же пограничник, караваны контрабандистов брал. А говорить?.. Да как-то к слову не пришлось. Хвастаться не хотелось.

Отец все-таки переварил шокировавшие его новости, и после общих объятий – мама, наконец, оторвалась от своих ненаглядных внучек – мы стали частично разгружать машину. По просьбе отца я надел на праздничный ужин, который быстро приготовили хозяйка и мама, китель с наградами и сидел во главе стола. В общем, вечер удался. Немного портило встречу воспоминание о Марине, но я уже перегорел, а для родителей она была фактически чужим человеком, вот только внучки родные, кровиночки.

Вечером я проводил родителей и сестер до дома, где были сняты комнаты, а утром отправил с дочками обратно в Киев. Все, теперь впереди у меня работа по поиску убийц Марины. Да здравствует жесть.

Прежде чем начать, требуется посетить следователя. Что ж, с него и начнем…