Глава 2. «Пантера» – опасная «кошка»

Танковому батальону Болотова сегодня не везло. После гибели взвода разведки он действовал осторожнее. Дождался, когда вступила в бой группа Чистякова. Тяжелые гаубичные разрывы внушали надежду, что решительный командир батареи разобьет укрепления и повторная атака будет удачной.

Отчасти испортил настроение командир «тридцатьчетверки», свалившийся в яму и нуждавшийся в ремонте. Количество машин таяло на глазах. Сейчас Болотов располагал двенадцатью танками, в том числе двумя новыми Т-34-85 с сильными орудиями калибра 85 миллиметров.

Но командир полка приказал их беречь и вводить в бой только в острой ситуации. А с кем тогда воевать? Из двенадцати машин четыре были легкие Т-70, их тоже вперед не пустишь – сгорят как свечки.

Как бы то ни было, а Болотов, дождавшись, когда стихнет стрельба тяжелых орудий на фланге, приказал батальону втягиваться в ущелье, где погибла разведка. Вместе с танками шла тяжелая самоходная установка лейтенанта Степана Авдеева.

Поначалу все шло вроде нормально. На обочине дороги прятались две замаскированные пушки «семидесятипятки». Расторопный командир первой роты вовремя их разглядел. Головные танки расстреляли обе пушки, получив лишь небольшие повреждения.

Смахнули минометный взвод, добивая расчеты пулеметными очередями. Втащили на броню уцелевший миномет, несколько ящиков мин. Десантники резво снимали с убитых часы, подбирали автоматы (половина десанта была вооружена винтовками).

Далее дорога раздваивалась. Справа горели укрепления, разбитые самоходками Чистякова. Делать там было нечего. И здесь Антон Болотов совершил ошибку. Сыграло роль самолюбие. Все же он был командир батальона, а Чистяков всего лишь командовал батареей.

Оборона размолота тяжелыми шестидюймовыми фугасами. Задерживаться и совещаться времени нет. Осторожный начальник штаба посоветовал связаться с Чистяковым, узнать, как и что, но капитан отмахнулся:

– Свяжемся позднее!

Тем более холмы впереди были пологие, с редкими островками леса и кустарника. Есть место для маневра. Решительность комбата усилилась при виде спешно кативших прочь двух немецких грузовиков. За ними спешили конные повозки, трусцой бежали пехотинцы. Отступают фрицы!

Болотов не ошибся. Немцы спешно эвакуировали тылы, вывозили раненых. Разбитые укрепления, уничтоженные пушки, вид отступающего противника еще больше подогрел настрой капитана. Он и сам не раз отступал и вырывался из окружения за годы войны. Был уверен, что в такой момент фрицам не до сопротивления. Быстрее бы ноги унести. Значит, надо догонять и решительно добивать врага.

Комбат забыл то, с чем не раз сталкивались наши войска. Немецкие части редко убегали очертя голову. Отступали, как правило, организованно, нанося в удобных местах внезапные контрудары.

– Ходу, Гоша! – весело подбодрил капитан своего механика-водителя. – Прижмем гадам хвост!

Механик прибавил газ, а наводчик внимательно всматривался в холмы и дорогу. Экипаж не разделял оживления своего командира. Слишком подозрительной была тишина, а среди холмов их могла поджидать засада.

Вой летящих гаубичных снарядов услышали все. Взрывы ударили довольно точно – дорога была пристреляна. Танки, как по команде, уходили на обочину. Вели огонь три гаубицы калибра 105-миллиметров, самое массовое орудие дивизионной артиллерии вермахта. Стреляли они издалека, попасть в быстро двигающийся танк им было сложно.

Взрывы снарядов, которые весили пятнадцать килограммов, поднимали высокие столбы каменистой земли и дыма. Крупный осколок звякнул о броню. Антон Болотов выругался:

– Чем испугать решили, мля. Вперед!

Фугасы, летящие с закрытых позиций, не могли остановить стремительную танковую атаку. «Тридцатьчетверку» они сумели бы подбить либо прямым попаданием, либо если снаряд взрывался почти вплотную. Такой точностью гаубицы не обладали, да и стреляли издалека.

Тяжелее приходилось легким танкам. Бортовая броня Т-70 не превышала двадцати миллиметров. Взрыв проломил нижнюю часть корпуса одного из легких танков, порвал гусеницу. Машина не загорелась, но застыла на обочине.

Остальные машины пронеслись мимо брошенной траншеи, блиндажа. Немцы спешно оставляли свои позиции.

– Маневр, натиск и только вперед!

Такие слова успел произнести довольный собой комбат Болотов, когда началось непонятное. Танк 34–85, один из тех, которых приказывал беречь командир полка Полищук, вдруг дернулся и замедлил ход. С него, а заодно с соседних машин посыпался десант.

Лязгающий удар услышал наводчик. Высунувшись из люка, оглянулся:

– Товарищ комбат, «восьмидесятипятка» горит.

Новейший танк, недавно поступивший на вооружение, выделялся своими размерами. На полтора метра длиннее обычной «тридцатьчетверки», более широкий корпус и характерная длинноствольная пушка. Он пока еще не горел, но из пробоины и приоткрытого люка выбивался дым.

Через верхний люк вылезли и скатились по броне наводчик и заряжающий. Следом вырвались языки пламени из люков и жалюзи мотора.

– Вон, с холма бьют! – крикнул наводчик в машине Болотова. – С километр от нас. Кажись, закопанный танк.

Командир первой роты тоже увидел цель, и дважды выстрелил с короткой остановки. Зная, что задерживаться нельзя, приказал уйти под защиту придорожного бугра.

Не успели. Приближающийся вой бронебойного снаряда оборвался резким ударом металла о броню. Снаряд угодил в толстую орудийную «подушку», но она не спасла машину.

Сержант-десантник, пробегавший мимо, на секунду остановился, глядя на дымящуюся пробоину. Танк продолжал двигаться. Откинулся передний приоткрытый люк, из него пытался вылезти механик-водитель. В ту же секунду внутри башни рвануло, сорвало ее с погона, а пламя хлынуло через щель и люк, сжигая заживо механика. Впрочем, в тот момент он уже был мертв, так же как и остальной экипаж.

– «Тигр» бьет! – кричал кто-то. – Вон, пушка длиннющая с набалдашником.

Надо отдать должное Болотову, он быстро выводил машины из-под огня. Рации, которые капитан зарядил и настроил перед наступлением, работали четко. Танки скатывались в низину под прикрытие кучки берез.

Вызвал командира самоходки Степана Авдеева. Уже определили, что обе «тридцатьчетверки» были уничтожены одним танком – «пантерой». Других вражеских машин поблизости не было, но от этого легче не стало. Ее пятиметровое орудие калибра 75 миллиметров и первоклассная оптика позволяли поражать наши танки на дистанции полтора километра, а хорошо бронированные корпус и башня защищали от снарядов «тридцатьчетверок».

Лейтенант Степан Авдеев, среднего роста, худощавый, кивал головой, слушая инструкции Болотова. Он воевал с сорок второго года. Имел достаточный опыт, и наставления комбата, который с «пантерами» или «тиграми» не сталкивался, считал излишними. Надевая танкошлем, на секунду задержался.

– Товарищ капитан, вызовите Чистякова. «Пантера» – кошка опасная. Неизвестно, как оно повернется.

Авдееву могла бы очень помочь новая «тридцатьчетверка» с ее сильной пушкой, однако он знал, Болотов машину не даст – боится командира полка.

– А ты не робей, – назидательно повысил голос комбат. – Что, на вашем Чистякове свет клином сошелся? Справимся и без него.

В свои двадцать три года Степа Авдеев выглядел гораздо старше. Последнее ранение было тяжелым, он отлежал в госпиталях месяца четыре. Сильный удар повредил печень, правое легкое. Лицо так и осталось серо-желтым, костлявым.

Непонятно, как его снова направили в бронетанковые войска. В лучшем случае он был годен по состоянию здоровья на штабную или хозяйственную работу. Но так получилось, и Степан Авдеев от судьбы не бегал.

Вот и сейчас, козырнув, лейтенант занял место в своей машине, где его ждал экипаж.

– Не дали в помощь новую «тридцатьчетверку»? – спросил наводчик Николай Лагута.

– Нет. Говорят, сами справимся. Или не так? Чего прижухли?

Авдеев засмеялся кашляющим, совсем не веселым смехом. Однако экипаж верил в своего опытного, хоть и не слишком молодецкого на вид командира.

Тем временем «пантера» после первых удачных выстрелов, уничтоживших два русских танка, сменила позицию и заняла место в другом капонире.

Для самоходки Авдеева никто капонира не приготовил. Она стояла за небольшим бугром в редкой березовой роще, а командир и наводчик искали исчезнувшую вражескую машину.

Болотов, возбужденный быстрым продвижением вперед, не до конца осознал опасность положения. Два выстрела с расстояния километра, и два разбитых горящих танка. Плюс гаубицы, которые лишь изредка выпускали снаряды, словно чего-то выжидая.

– Авдеев, – торопил он по рации лейтенанта. – Чего телишься?

Болотов, сам не замечая, повторял слова командира полка. На пустой вопрос много чего повидавший Авдеев ответил коротко:

– Ищу цель.

В сознание капитана закрадывалась тревога. С «пантерой» шутить опасно. Откуда она вынырнет и нанесет новый удар? Он невольно оглянулся на горящие танки. На каждый понадобилось всего по одному снаряду. Самолюбие мешало ему срочно вызвать Чистякова. Комбат непростительно медлил, не зная, что делать дальше.

Авдеев разглядел наконец крышу, командирскую башенку и почти незаметный в траве, закамуфлированный ствол пушки с массивным дульным тормозом. Беспокойно зашевелился наводчик Николай Лагута, тоже увидевший цель.

– Степа, сейчас она…

Авдеев и сам отлично понимал, что через несколько минут прозвучит выстрел. Немец их заметил, башня и пушка разворачивались в сторону самоходки.

Вряд ли фриц промахнется. А вот их гаубица, пожалуй, не сможет на таком расстоянии вложить снаряд в цель, которая почти полностью укрыта в земле.

– Выстрел, – негромко скомандовал лейтенант.

Полторы секунды требовалось фугасу, чтобы преодолеть километр до цели, и еще десяток секунд занимала перезарядка.

Столб разрыва поднялся с перелетом метров на пятнадцать. Экипаж обреченно ахнул, а механик-водитель Иван Крылов отпустил сцепление, рывком уводя машину в сторону.

Подкалиберный снаряд, выпущенный в ответ, летел со скоростью 1100 метров в секунду. Брызнул в стороны мелкий березняк на том месте, где только что стояла самоходка. Дернулся от удара и стал медленно заваливаться толстый березовый ствол, языки огня побежали по смолистой коре.

– Выстрел!

На этот раз фугас взорвался рядом с башней, обвалил капонир. Мощная взрывная волна сбила прицел наводчика «пантеры», а судьба подарила экипажу Авдеева третий, наверное, последний шанс, одержать верх в поединке. Никогда еще заряжающий и наводчик не действовали так быстро, загоняя в казенник заряд и подводя к цели отклонившийся от отдачи ствол.

Лейтенант шевелил губами, не вмешиваясь в действия подчиненных. Чему надо, он их научил, сейчас руководить было поздно. Выстрел прозвучал без команды. Ожидая ответного снаряда, Авдеев крикнул механику Крылову:

– Назад.

Самоходка откатилась метров на семь, подламывая деревья, и в том числе горящую березу. Массивный ствол свалился на жалюзи, полетели огненные брызги. Полыхали огромным костром смолистые ветки и сушняк вокруг.

Вдруг заглох двигатель, когда Крылов попытался вывести машину из огня. Все подумали, что угодили под снаряд. Первым опомнился Авдеев.

– Всем, кроме механика, наружу! Гасите огонь. Иван, что с двигателем?

– Сейчас… сейчас…

Иван Крылов был моложе большинства своих коллег-механиков, но с пятнадцати лет работал на тракторе, управлял танком и неплохо освоил самоходку.

– Ваня, быстрее!

Старший сержант пытался включить зажигание. Стартер звенел, но двигатель не заводился.

– Не нервничай. Уделали мы «пантеру». Теперь из этого костра бы выбраться.

– Выберемся!

Авдеев вылез наружу, глянул в бинокль. Фугас смял боковину и верхушку башни, длинноствольное орудие нелепо вздернулось вверх. Внутри башни что-то дымило. Механик, хоть и контуженный, но еще способный управлять машиной, выгонял сорокапятитонную «пантеру» из ловушки узкого капонира.

– Лезь не лезь, а рога мы тебе обломали!

Степан Авдеев спрыгнул вниз и присоединился к экипажу. Обжигаясь, раскидывали горящие ветки, затаптывали сушняк. Пригодились топор и лопата, рубили и отбрасывали истекающие смолистым пламенем, толстые ветки. Навалившись, дружно спихнули березовый ствол, прожигая комбинезоны.