Читать книгу «Морпехи против белых волков Гитлера» онлайн полностью📖 — Владимира Першанина — MyBook.

Глава 3
Егеря группы «Север»

Серьезные это были ребята из горно-стрелковых егерских батальонов группы армий «Север». Элитные войска. Иногда называли себя «белые волки». По повадкам, стремительным налетам в светлом или белом камуфляже, они действительно напоминали волков. Но и старший лейтенант Маркин времени не терял, его отряд «Онега» учился и на полигоне, и в боевых схватках, быстро набирая опыт.

Весной активно пошли караваны союзников с вооружением и техникой из Англии и США через Мурманск по Баренцеву и Белому морю в Архангельск. Везли танки, самолеты, паровозы, листы алюминия, тушенку и прочие нужные вещи.

Долгое время было модно свысока оценивать американские и английские поставки. Танки горят, как свечки, самолеты так себе, а без вашей тушенки мы вообще бы легко обошлись. Это не совсем так.

Достаточно было зайти в любую солдатскую столовую или заглянуть на полевую кухню, чтобы убедиться, как неважно обстояли дела с питанием. Бойцы, случалось, по несколько дней, а то и недель сидели на похлебке с перекисшей капустой и редкими блестками жира. Оживлялись, когда в ротный котел бросали две-три банки тушенки. Пара килограммов мяса и сала на сто человек, их и не разглядишь в большом котле, но каша или суп становятся сытнее.

А самолеты? Пять тысяч истребителей «Аэрокобра» привезли корабли в Советский Союз. Скорость 615 километров в час, вооружение сильное – пушка и крупнокалиберные пулеметы. Для сравнения: новый советский истребитель «Як-1» (хорошая машина!) выжимал 590 километров в час, имел деревянный корпус и вооружение куда слабее, чем у американца. Я уже не говорю об устаревшем И-16 («ишачок»), с его скоростью в 500 километров и малокалиберными пулеметами ШКАС, скорострельными, но малоэффективными.

Наши летчики на любых самолетах в бой шли смело и сбивали фрицев, хотя несли немыслимые потери. Эскадрильи и полки таяли, гибли целиком за считаные дни и недели. Так что не пустяк были эти пять тысяч «Аэрокобр», две тысячи истребителей «Киттихоук» с шестью крупнокалиберными пулеметами в крыльях, а также небольшие партии других самолетов. Чем не помощь?

И танков поступало немало. Герой Советского Союза Дмитрий Лоза хорошо отзывался об американском «Шермане». В чем-то он уступал нашему Т-34, но уж значительно превосходил легкие танки БТ, Т-26 или Т-60 с малокалиберной пушкой. Так что не зря немецкое командование выставляло на пути конвоев стаи подводных лодок, эскадрильи бомбардировщиков, и не прекращалось постоянное наблюдение за морем.

Наступивший на несколько месяцев полярный день облегчил работу немецким летчикам и подводникам. Полеты, если не мешала плохая погода, осуществлялись ежесуточно.

Едва не каждый день поднимались столбы дыма и доносились отдаленные раскаты взрывов. В безветренную погоду над водой на сотни метров поднимались грибовидные облака от сгоревших или взорванных крупных транспортов.

На берегах узкого в этих местах Белого моря и Двинской губы немцы стали забрасывать группы разведки (в основном егерей), активизировали агентуру. Среди коренных местных жителей осведомителей даже в трудное время 1942 года найти было сложно, но предатели все же находились, особенно среди ссыльных националистов. Существенной роли они не играли, выполняя функции проводников, да и находились в основном под наблюдением. Зато запищали на высотах и в заливах радиопередатчики заброшенных в тыл разведывательных групп, показывая цели немецкой авиации.

Впрочем, использовалась не только авиация. Немецкие десантные отряды группы «Север» наносили болезненные удары везде, где представлялась возможность. Сброшенные парашютисты в течение нескольких часов хозяйничали в райцентре, взорвали мост, железнодорожные пути, грузовые склады.

Комендантский взвод и зенитный расчет были уничтожены умело и стремительно. Парашютисты знали свое дело, все произошло настолько быстро, что растерянная телефонистка успела произнести несколько бессвязных фраз, которые никто не понял. Ее закололи ножом в спину. Девушка так и осталась сидеть на стуле перед коммутатором.

Начальник железнодорожной милиции, пожилой майор, воевавший еще в Первую мировую, забрал у раненого пулеметчика старый, давно знакомый «Льюис» с массивным самоварным стволом, и экономно, короткими очередями выпустил три оставшиеся диска. Стрелял он довольно метко. Один из егерей остался лежать на перроне, второй с перебитой ногой забился под вагон и кричал, прося помощи.

Опасаясь пулемета, помогать ему не торопились, но, когда у майора опустел последний диск и он открыл огонь из нагана, кто-то из офицеров крикнул:

– Прикончите его. У русского всего лишь револьвер.

Сунувшийся напролом молодой егерь получил пулю в лицо и, выронив автомат, отполз в сторону. Второй, более опытный, забежал со спины и выпустил длинную очередь. Пнул ботинком умирающее тело, достал из внутреннего кармана документы, а из нагана добил тяжело раненного русского пулеметчика.

– Ну вот и все, – пробормотал он и швырнул наган в траву.

Кроме автомата, егерь имел отличный «вальтер» с удлиненным стволом и не нуждался в древнем револьвере.

Милицейская смена во главе со своим начальником, вооруженная наганами и винтовками, не бросила пост и вместе с комендантским взводом вела бой, пока не закончились патроны. Кто-то сумел уйти, большинство погибли, а двоих милиционеров егеря захватили живыми.

Егеря понесли большие потери, которых не ожидали. Желая показать, что ждет тех, кто окажет сопротивление, привязали двух захваченных милиционеров к решетке изгороди, сунули за пазуху ручные гранаты с длинными деревянными ручками, дернули запальные шнуры и отбежали прочь. Метавшиеся по перрону люди в ужасе шарахались от исковерканных тел с вырванными и раскиданными по перрону внутренностями.

Унтер-офицера раздражали истошные крики, и он с пояса выпустил автоматный магазин в метавшихся людей. Две женщины упали и поползли, оставляя за собой кровяной след.

– Добить сучек? – спросил унтера один из егерей.

– Сами подохнут. У них ни лекарств, ни бинтов нет.

С десантом «белых волков» отряду «Онега» пришлось столкнуться буквально через несколько суток совершенно неожиданно, и наши бойцы на собственной шкуре убедились, с каким подготовленным и сильным врагом предстоит воевать.

Егерей высадили на скоростных катерах для уничтожения крупной базы горюче-смазочных материалов. Точного расположения замаскированной базы немцы не знали, и егеря замешкались. Отряд «Онега» подняли по тревоге пасмурным дождливым днем, посадили на машины и повезли к месту, где уже шел бой.

Хорошо замаскированную базу, баки, врытые в землю, подъездные пути обнаружить с воздуха немцы не сумели. Видимо, их вывел к объекту, хоть и плутая, кто-то из местных агентов.

Охрана, как это часто бывает, состояла из пожилых запасников, долечивающихся раненых и молодняка, набранного в военкоматах в первые дни призыва, пока их не расхватали в линейные формирования.

Небольшой гарнизон так же, как и на станции, оборонялся упрямо, но когда отряд подъехал, то Маркин понял: старикам, молодняку и раненым не удержаться. Вышку с пулеметом перекосило, там лежало мертвое тело красноармейца, торчали ботинки с размотавшимися обмотками. Бойцы сняли тяжелый ДС-39 и перетащили в окоп. Не слишком совершенный, но скорострельный станковый пулемет Дегтярева прижал егерей к земле.

Но это была не та война, к которой готовили этих старательных мужиков и парней. Они и окопы вырыли, как положено, с брустверами, маскировкой и собирались до конца защищать свой пост, азартно опустошая обоймы старых винтовок.

Заклинило затвор пулемета. Задержку долго не могли устранить, продолжая вести огонь из винтовок. Кое-кто готовился к штыковому бою, ожидая, когда фрицы прорвутся в лоб. Однако в лоб никто прорываться не собирался, да и охране не следовало цепляться за свой старательно вырытый окоп. Егеря, хоть и в малом количестве, решали задачи энергично, ударили с флангов, не тратя свои жизни в лобовой атаке.

Свидетелем такого эпизода стал Слава Фатеев. От сторожевой будки застучал автомат, поднимая фонтаны влажной хвои. Били так, для эффекта, ни в кого не попали. Но егерям это было и не надо.

За спинами пригнувшихся красноармейцев приподнялась голова в сером камуфляжном кепи, а в окоп полетели две гранаты. Егерь кидал их умело, с задержкой, рванули они сразу, не дав никому выскочить или отшвырнуть гранату в сторону.

По дорожке, пригнувшись, бежал лейтенант с наганом в руке, придерживая раненую кисть. Наверное, он находился на другом участке и не знал, что здесь происходит.

– Глушак Саня! Ты где?

Подбежал ближе к окопу и отшатнулся. На бруствер выползал сплошь окровавленный боец. И сразу поднялся егерь, который, видимо, немного понимал по-русски.

– Санья здесь… уже подох.

И, показав пальцем на дымившийся окоп, с одной руки короткой очередью свалил лейтенанта.

Егерь в кепи, куртке, высоких шнурованных ботинках увидел Фатеева и, приняв его за нескладного коротышку-охранника, поманил пальцем к себе:

– Брось оружие. Войне конец…

И автомат он держал небрежно, одной рукой, но Слава по напряженным мышцам видел: этот волк успеет выстрелить первым. Обученный, гад! Лейтенанта, почти не целясь, уложил точной короткой очередью в лоб. Вон он лежит, а вокруг головы бурая масса – разнесло макушку разрывными пулями.

Неизвестно, что бы произошло дальше, но Фатеев нашел единственный выход. С трудом ворочая пересохшим языком, покорно согласился:

– Да, конец войне. И Сталин капут.

Нагнувшись, стал опускать ППШ, положил его, не спеша, на землю. Из-за сторожевой будки вышел еще один егерь, который прикрывал напарника. Они обменялись парой фраз, видимо прикидывая, что делать дальше. На считаные секунды внимание к мелкому белобрысому русскому, стоявшему на коленях, ослабло. И Фатеев, прозевавший врага, знал – повторного шанса не будет. Он подхватил автомат и открыл огонь, нагнувшись, с земли, почти наугад.

Егерь упал рядом с окопом. Слава с тоской подумал, что второй фриц его опередит, но бежали на выручку свои, и несколько автоматных очередей скрестились на втором егере. Подошли вместе с Толей Алехиным к окопу, увидели четыре изорванных осколками тела, еще один труп на сторожевой вышке и тело лейтенанта на дорожке.

– Вот так они умеют, – с горечью проговорил Алехин. – Вдвоем весь наш пост за пять минут уложили.

Он снял с пояса егеря чехол с тяжелым ножом, удивился, до чего отточено было лезвие и острие. Такой, если умело метнуть, на десяток шагов насквозь пробьет.

Загорелся крайний бак с горючим. Ели, маскирующие его, вспыхнули, как свечки. Второй бак был неполный и взорвался, разбрасывая сгустки пламени. Из огня выбежал красноармеец, на нем горело все с головы до ног. Он пытался сорвать шинель, но руки не слушались. Боец покатился по мху, оставляя позади себя горящие клочья. От животного крика Афанасию Шишкину стало не по себе.

Кто-то из десантников попытался сорвать шинель, но отскочил с обожженными руками. Неподалеку взорвался еще один бак, и отделение побежало в сторону взрыва. Шишкин обернулся и добил очередью кричащего от боли обреченного человека.

С егерями столкнулись у топливного провода. Двое в куртках и кепи прикручивали к развилке трубы взрывчатку, третий сразу открыл огонь. Пули прошли с недолетом, но уже следующая очередь свалила Алехина. Стреляли друг в друга с расстояния полусотни шагов, в спешке мазали, кого-то ранили. Из пробитой трубы била струя дизельного топлива. Гранаты применять опасались. Афанасий Шишкин поймал на мушку егеря, отползающего от трубы, нажал на спуск. А его товарищ, не видя другого выхода, бросил гранату.

Если бы попал во взрывчатку, накрыло бы всех, но смяло лишь одну из труб, откуда текло дизельное топливо. Алехин Толя подгребал под себя сухую траву, мох, извиваясь от боли. Пули угодили ему в живот. Один из егерей выстрелил из ракетницы в растекающееся озерцо солярки, взвилось неяркое дымное пламя.

Алехина оттащили в сторону, перевязали. Егерь пытался достать группу из автомата, ему мешал охранник с эстакады, стреляя не слишком метко, но отвлекая. Егерь сменил магазин и, обернувшись, точной очередью снял охранника. Хотел сделать шаг в сторону, сменить позицию, но ноги не подчинились. Охранник, из пожилых красноармейцев-запасников, попал в него своим последним выстрелом.

А Толя Алехин, перевязанный, все тянул руки к животу и пытался что-то сказать. Его не слушали, по всей территории нефтебазы шел бой, горели бензин, солярка, машинное масло.

– Толя, все будет в порядке, – нагнулся над ним Слава Фатеев. – Потерпи еще немножко.

– Обманываешь… внутри как огнем жжет, конец мне пришел… домой напиши.

Фатеев кивнул, подхватил автомат и побежал к месту боя. Он уже не мог больше обманывать товарища.

Маркин с группой десантников сумел оттеснить от вагонов с горючим егерей, пытавшихся поджечь их из огнемета. Огнеметчик, видимо, получил команду подползти поближе под прикрытием пулемета и скользнул по канаве к насыпи. Старший лейтенант знал, что дальность огнеметной струи не превышает 50–70 метров. Егерь рисковал сгореть заживо, но упрямо полз вперед.

Фатеев добежал до насыпи, вскарабкался на вагон и открыл огонь сверху, рискуя не меньше огнеметчика. Если вспыхнут цистерны, от обоих не останется головешек. Пуля попала огнеметчику в бедро, он замер, затем сбросил ранец, пытаясь остановить кровь.

Политрук Слобода отжимал егерей к берегу. С одной и другой стороны уже имелись убитые. Егеря дважды переходили в контратаку. Унтер-офицер застрелил в упор десантника из группы Веселкова, на него бросился один из новичков. Опытный егерь с легкостью уклонился от торопливой автоматной очереди и уложил новичка выстрелом в грудь.

– Гранаты! – кричал Слобода. – Огонь гранатами.

Немцы отступали под взрывами, затем их пулеметчик взобрался на крышу будки и открыл огонь сверху. Упал один, второй десантник, ранило в руку Маркина. Фельдшер Аким Рябков упрямо тянул командира отряда в укрытие. Но старший лейтенант обозленно отталкивал его. Он понимал, если егеря снова прорвутся на базу, то доведут дело до конца, а самое главное – взорвут подземное хранилище.

– Слобода, ты где?

– Он за насыпью, – ответил Шишкин. – Там бой идет.

– Собирай всех, и только вперед. Боитесь, жить хотите? На войне так не получается…

Маркин обессиленно опустился на землю. Рябков вместе с санитаром снял телогрейку и стал бинтовать рану.

Слава Фатеев, ломая ногти, пытался развернуть счетверенную зенитную установку «максимов». Ему помогал лейтенант Костя Веселков и двое десантников. Егеря вывели установку из строя в первые же минуты, расстреляли и забросали гранатами расчет. Но торопились, три ствола уцелели, лишь кожух четвертого продырявило несколькими осколками.

Кое-как ворочался поворотный механизм, Веселков мощным плечом с трудом развернул его. Потом взялись все вчетвером и увеличили градус поворота еще немного.

– В самолет не попадем, а Слободе поможем.

Ударили из трех стволов, пули шли с завышением. Веселков навалился на кожухи всем телом, трассы ударили точнее. Одного из егерей отбросило попаданием сразу нескольких пуль, другой метнулся прочь, едва успев уйти из-под трассы. Неожиданный огонь зенитной установки заставил «белых волков» залечь или скатиться в ложбину.

– Долго не продержимся, – сказал Веселков, показывая на второй ствол, из которого били струйки пара.

Открыл кожух третьего ствола, заглянул.

– Этот вроде целый. Вода есть.

Николай Слобода понимал, что покалеченная зенитная установка долго не протянет. Надо выбивать фрицев, пока есть прикрытие. Бросились дружно. Но егеря, прятавшиеся где попало от пулеметного огня, сразу пустили в ход автоматы. Умело, почти не высовываясь из укрытий.

Огонь был настолько плотный, что натиск захлебнулся. Бежавшие впереди десантники были убиты или тяжело ранены. Двое замешкались, топтались под пулями.

– Ложись! – кричали им.

Один, пошустрее, бросился на землю. Другого перехлестнуло через ноги. Он сделал несколько шагов и, свалившись, закричал:

– Спасите, братцы!

Лязгнул и заклинил второй ствол. Фатеев добивал оставшиеся патроны. Знал, что перезарядить покалеченную установку не сумеет. Ну, чего вы медлите? Вперед, пока есть возможность.

Егеря пристрелялись и все чаще попадали в цель. Слобода, не выдержав, надвинул поглубже морскую фуражку и, рассеивая очереди, бросился вперед. Двоих бойцов, поднявшихся следом, свалило пулями на землю. Но политруку везло, лишь рвануло рукав куртки. Поднимались остальные и бежали, уже не обращая внимания на огонь, видя перед собой лица врагов.

Это была не та рукопашная схватка на «Нормане», где разношерстная немецкая команда все же не смогла дать толком отпор. За каждого убитого егеря приходилось платить жизнью десантника. «Онега» впервые столкнулась с таким врагом и в бою постигала стремительную науку десантной схватки.

Такие, как Афанасий Шишкин или Слава Фатеев, не уступали егерям. Крепкий, с квадратными плечами, унтер-офицер сделал ложное движение прикладом, намереваясь в следующую секунду разбить голову светловолосому недомерку. Фатеев уже знал эти штучки, отпрыгнул и кованым прикладом ППШ влепил в висок, проломив немцу кость. Егеря касок не носили, рассчитывая на свою ловкость и большой опыт.

Афанасий Шишкин, бросившийся преследовать егерей, перехватив ствол вражеского автомата, резко крутнул его, выворачивая немцу кисти, и сшиб мощным толчком с ног. Щадить врага он не собирался, ударил сапогом в голову и сцепился со следующим егерем.

1
...
...
8