Хлопоты

Накормив кролей, Агафья вышла во двор. Безлунное небо повисло над дачами. Его пронизали мириады маленьких дырочек, сквозь которые проникал свет. Робкое пенье сверчков знаменовало приход весны. Кое-где раздавался одинокий лай, услышав который, Венера вскидывала ухо. Но лай смолкал, и собака успокаивалась.

Агафья прислушалась к шорохам, исходившим из сарая. Судя по негромкому шуршанию, там всё было в порядке. Кабан спал глубоким сном, кролики доедали картофельные клубни. Сонная Венера изредка поглядывала на Агафью, вскидывая то одну, то другую бровь. Ей нравилась расторопность пугала, но собака, несмотря на дружеский настрой, была начеку.

Агафья направилась к крыльцу, на котором стоял тазик с мокрым бельём. Днём старик замочил вещи и оставил до утра. Глядя на бельё, она подумала: стирать – не мужское дело! У мужчин своей работы хватает. Им нужно добывать еду, чтобы прокормить семью. Содержать дом в порядке – женская обязанность! Правда, домашний труд незаметен, но без него никак.

Она придвинула таз и выстирала бельё. Затем слила пенную воду. Осталось прополоскать. Раздумывая, где набрать воды, подошла к калитке и потянула за ручку. Дверца скрипнула, и Агафья осторожно выглянула на улицу.

Очертания колодца проступали на противоположной стороне. Однако, несмотря на безлунное небо, она не рискнула выйти. Вдруг кто увидит? Так и не решившись, прикрыла калитку и, задумавшись, села на крыльцо. Где же набрать воды? Размышляя, подняла глаза и увидела Ганимеда. Троянский виночерпий забавлялся с рыбами, поливая их из кувшина и Агафья обратилась с нему с просьбой дать немножечко воды.

Щедрый Водолей плеснул в таз чистую струю. Падая, брызги расплескались и оросили крыльцо. Тогда Агафья выполоскала бельё, хорошенько отжала и развесила сушиться. Затем взяла половую тряпку и вымыла деревянные ступени. Довольная, поблагодарила Ганимеда. Виночерпий благожелательно кивнул в ответ.

Внезапно возле палисадника раздался смех, и кто-то перелез через штакетник. Послышались звуки, какие издаёт человек, утоляя жажду. Венера зарычала, но Агафья приложила палец к устам: тихо. Не шуми. А сама незаметно подкралась к палисаднику.

Оказалось, два припозднившихся приятеля поочерёдно прикладывались к банке берёзового сока, потому как весной берёзы щедро делятся соком. Для этого достаточно надрезать кору, вставить небольшой жёлоб, по которому стекает сок, а ниже привязать банку. Но у каждой берёзы свой вкус! Одна даёт больше сладости, другая меньше. У многих на участках росли берёзы. Но самым вкусным соком делились те, за которыми ухаживал Агафон.

Тем временем гости утоляли жажду. Они бережно пили сок, стараясь не расплескать. На сердце Агафьи отлегло. Ребята не собирались разбивать банку, и успокоившись, она дожидалась, когда они покинут палисад.

– Знатно мы сегодня покатались, – негромко сказал невысокий. – Только тебе не повезло. Твой конь оказался пугливым…

– И не говори, – ответил долговязый. В подтверждение сказанного он потёр ушибленное плечо, – Я даже не понял, как всё случилось. Видно, он целлофановой плёнки испугался. Вот и сиганул в сторону.

– Страшно было? – спросил невысокий.

Долговязый сделал глоток и ответил:

– Испугаться не успел. Когда конь рванул, я оказался у него на шее и думал лишь о том, как удержаться, и ещё чтобы не затоптали, кто скачет позади.

Приятели замолчали. Один подумал: повезло. Кони могли покалечить. Другой, что свалился на полном скаку, утолял жажду. Он был цел и невредим, а плечо заживёт. Зачем ворошить прошлое?

Однако невысокий не унимался и нарушая тишину, предложил:

– Нужно попробовать сёдла.

– Для чего? – удивился тот, кто слетел с лошади.

– Я в седле ни разу не ездил, – настаивал невысокий.

– Где их взять? – вздохнул долговязый. – И потом, как тащить на пастбище?

Невысокий рассмеялся. Об этом он не подумал. Ему представилось, как они ночью по полям волокут сёдла. Да уж! С седлом особо не нагуляешься. А ведь им порой приходилось искать табун по несколько километров. И хорошо, если по прошлогодней стерне. А если по вспаханному полю?

– Нет, с седлом не годится, – уверенно сказал с ушибленным плечом. – Особенно зимой.

– Почему? – не понял приятель.

– Без седла на коне тепло.

Коротышка промолчал. Действительно, когда наступают холода, без седла на коне не замёрзнешь. Конь – животное большое! К нему прижмёшься, запустишь руки в гриву – он согревает. Прав приятель, будем ездить без сёдел. Оба замолчали и осторожно перелезли через штакетник.

Агафья, убедившись, что гости ушли, показалась из укрытия. Она поправила банку, дабы, когда наполнится, ни одна капля не пролилась. Удостоверившись, что посуда надёжно закреплена, вернулась во двор.

В это время на соседнем участке тревожно замычала стельная корова! Её звали Зорька. Она была на сносях, и, видно, пришло время телёнку появиться на свет.

Агафья бросилась на помощь. Ни минуты не колеблясь, перемахнула через забор. Благо собаки не было. А то неизвестно, чем бы закончилась её прыть. Да и соседи отсутствовали. Их пригласили в гости. Вот и заночевали у родственников.

Она открыла дверь в коровник и увидела Зорьку. Несмотря на то, что та была первотёлкой, у неё сильно отекло вымя. Огромным пугающим шаром выпирало оно из-под живота. Но Агафья знала: чем больше набухло вымя, тем лучше! Будет много удоя. Кроме того, у коров во время стельности сочится молоко. Бывает, они просыпаются в молочной луже. Этого тоже не нужно бояться. Главное, не трогать вымя! Иначе можно спровоцировать ранний отёл. А это ни к чему. Всё должно идти в согласии с природой, и, прихватив пустые вёдра, Агафья пошла к калитке.

На улице не было ни души. Понимая, что её могут увидеть, она тем не менее всё равно подошла к колодцу. После отёла Зорьку будет мучить жажда, и некоторые коровы, отелившись, выпивают четыре и даже пять вёдер воды. В зависимости от собственного веса. Потому, взявшись за металлический вороток, она толкнула ведро. Прижимая ладонью воротину, регулировала скорость падения. Наконец ведро булькнуло в воду. Правда, подъём оказался не столь быстр. Но Агафья справилась и два полных ведра принесла в коровник.

Когда вошла, довольная Зорька вылизывала коричневого с белыми пятнами телёнка. Второй, по всей видимости появившийся первым, уже пытался встать на ноги. Агафья вылила вёдра в поилку и снова ушла к колодцу. Она принесла ещё два ведра и дождалась, пока Зорька вдоволь напьётся. После отправилась к себе. Зорьке предстояли приятные хлопоты. Телят нужно было кормить.

Агафья – вещь в хозяйстве полезная!

Агафья вошла в родной двор и огляделась, какой бы ещё работой заняться. До рассвета далеко и на глаза попала веранда, пристроенная с другой стороны дачи. Эту веранду старик использовал под мастерскую. Бывало, дневал и ночевал в ней, ведь когда-то его умелые руки кормили семью. Нынче же он изредка изготавливал что-либо для соседей или местной ребятни. Они любили старика и частенько наведывались в гости. Возможно, потому, что ко всем он относился с уважением, и невзирая на возраст, внимательно слушал, чем делились ребятишки.

Агафья решила на веранде прибраться, открыла дверь и включила свет. В нос ударил запах самосада и деревянных опилок. Она пробежала взглядом по мастерской и обнаружила верстак. Тот стоял в центре и служил рабочим местом. На верстаке крепились тиски и наковальня, формой как голова быка. По всему было видно, верстак достался старику от отца и был изрядно пошарпан, но исправно служил и ещё послужит. Было б кому на нём работать.

В правом углу веранды стояло три табурета. На одном банка с водой, до половины заполненная окурками. Видимо, старик опасался пожара, потому окурки всегда тушил в воде. У дальней стены громоздился шкаф. Местами с него слезла краска и проступило дерево. Из-за этого создавалось впечатление, будто шкаф выкрашен небрежно. Широкие окна веранды были пусты. Занавесок не имелось, но везде висели карнизы. Из-за этого днём там гостило солнышко. Вечером его сменял абажур. Нависая над верстаком, он позволял работать в тёмное время суток.

Агафья прикоснулась к наковальне. Холод металла отозвался. Она отдёрнула руку и решила разобрать поверхность верстака. На нём лежали плоскогубцы, ножницы, отвёртка, моток толстой проволоки, куски поролона и бечёвка. Внимательно разглядывая то, из чего сотворена, Агафья не могла понять, что её так тревожит и волнует? Трогая поролон, ощущала нечто родное…

Примериваясь, с чего начать, она знала, старику вряд ли понравится, если не найдёт инструменты, где оставил. Мужчины не любят, когда женщины вмешиваются в их дела. Поэтому она аккуратно смела с верстака стружки, кусочки поролона, обрезки проволоки и прочий мусор. Остальное оставила лежать нетронутым. После подошла к шкафу, что был доверху забит инструментом. Агафья вытерла дверцы, затем взяла табурет и взгромоздясь, попыталась разобрать чертежи, хранившиеся на шкафу. Ей едва удалось стереть с них пыль, потому что рулоны всё время выскальзывали и разворачивались.

Управившись со шкафом, она вымела пол. Освободила пепельницу от окурков и споткнулась о половик, что лежал возле порога. Когда собрала его, намереваясь вытрясти, под ним обнаружила дверцу. Замка в петле не было, и любознательная Агафья решила посмотреть, может, там для неё найдётся работёнка? Она потянула дверцу, та легко подалась и открыла внутренности погреба.

В погребе было прохладно, но сырость отсутствовала. Воздух сухой и пряный, насыщенный вкусными запахами. Агафья бросила взгляд на вентиляцию, благодаря чему влага выходила наружу, затем осмотрелась. Таинственный полумрак хранил припасы. Случись что, Агафон без труда мог прожить на них несколько месяцев. Старик не первый день жил на свете и знал: времена меняются, и нужно быть готовым ко всему.

Агафья покосилась на деревянный сундук, обитый кованым железом, его содержимое заинтересовало. Она приподняла массивную крышку и обнаружила упаковки с гречкой, макаронами, овсянкой, перловкой, просом, рисом и сахаром. Ими сундук был забит до отвала. Здесь хранилось то, чем могли полакомиться грызуны.

Неловко повернувшись, Агафья не удержала крышку, и, громко клацнув, сундук захлопнулся. Она вытерла с крышки пыль, и распрямившись едва не стукнулась о деревянные полки, нависавшие сверху. На полках в изобилии хранились консервы: тушёнка, сгущённое молоко, морской салат, а также вдоволь рыбных. Кроме того, там же стояли банки с домашними закрутками. Маринованные грибы, кабачки, солёные огурцы и помидоры, малиновое и клубничное варенье располагались везде, где только возможно. Агафья протёрла влажной тряпкой стеклянные банки и смела с полок пыль. Затем вытерла флягу с мёдом, и утомившись, присела передохнуть.

Под потолком, прямо над ней медленно вращаясь, висел огромный окорок. Его округлые формы вызывали аппетит, заполняя погреб ароматом копчёного мяса. Неподалёку от окорока, на верхней полке, притаился толстый шмат сала. Для верности завёрнутый в марлю. Агафья повернула голову и наткнулась на головки чеснока, что пряными гирляндами ниспадали вдоль стен. Под чесноком ссутулился полупустой мешок картошки, она заглянула внутрь, многие клубни проросли. Пошарив рукой, Агафья достала из-под лестницы плетёную корзину и высыпала в неё картофель. Засучив рукава, занялась переборкой.

Когда закончила перебирать, убрала за собой и покинула погреб. Старику не придётся наводить в нём порядок, ведь у каждого Агафона должна быть своя Агафья. Пускай пугало огородное, но родное. В завершение вытряхнула половик и расстелила на место. Осталось навести порядок в избе, и Агафья спокойно проникла внутрь.

В связи с тем, что посёлок не подключили к газу, дома отапливали по старинке. Поэтому в каждой избе стояла печь, на них спали и в них же готовили. Вот, собственно, и всё отопление.