Когда-то прапорщик Зубарев, с которым встретился я в одной из пограничных частей Мурманской области, окрестил деток офицеров «звёздными» мальчиками и девочками.
Похоже, у них наросли теперь чада, внуки, правнуки. Куда ни кинь – одни «звёздные детки»!
Обладатель до неприличия выпирающего чувства собственного достоинства.
Девчонки на плотике из ненужной, выброшенной двери катаются в переполненном водой котловане строящегося дома.
Шум, крики, радость, визги!
Лучше бы играли в куклы: безопаснее.
Инструкция к мышеловке вятского производства: «Пальцы не проталкивать!»
Забота о нашем брате-покупателе, стало быть. Ничего не скажешь – техника безопасности!
А могли бы и к серым грызунам с тем же вежливым вниманием и большим пониманием обратиться: «Лапки не проталкивать, когти не проталкивать, самим не проталкиваться… Не то… протянете ноги!»
Графоман N. слово «спонсор» упорно, неизменно пишет с буквой «е»: спонсЕр.
Без намёков, конечно, на чей-то понт. И на всё остальное.
И всё же первый, правильный, вариант интереснее: с понтом сорить деньгами – это же так круто!
Запил знакомый, что называется, бесповоротно запил. Жена на хитрый замок в квартире закрывать его начала. Чтобы не шлялся по улицам, не клянчил у знакомых деньги, не позорился… Так он из кухонного окна выбирается. Хоть и первый этаж, но высоко, опасно, можно расшибиться, покалечиться.
Придёт он, распоясанный, расхристанный, страшный. Жалуется: «Плохо мне – в запое, а силы воли взять себя в руки – нет. Все великие пили. Есенин, Рубцов…»
Одно утешение.
О, дно!
На табличке надпись: «Руководитель АХО».
То есть административно-хозяйственного отдела начальник. Так бы сразу и указали: аховый руководитель!
Выпал снег – и всё побелело, высветилось и посвежело. Как будто занавес раскрылся над жизненным пространством.
Да, мир остался прежним, со старым реквизитом. Но и другим стал: обновленно-чистым.
Запомнилось выступление одной заслуженной женщины, о мужестве которой в советские годы писалось даже в детском журнале «Мурзилка». «Я совершила героический подвиг», – заявила она во всеуслышание с высокой праздничной трибуны. И далее – по тексту.
Напасть: шасть – и впал во власть,
Как больной в состояние комы.
Чаще всего последствия неизлечимы.
Первые годы перестройки. Киевское метро.
Динамичное объявление из всех динамиков: «ТоварЫщи!
Проходьте с ускорением! ТоварЫщи, с ускорением!»
Продолжение: «Осторожно! Двери закрываются».
Бобры подгрызают деревья так, что завалили ими всю лесную речку, донельзя заплотинили её.
Но совершают свою работу монотонно, тихо, незаметно для посторонних глаз.
Уж точно, не по-людски делают.
Чудо из чудес. Yes!
По случайности стал отцом.
Случается…
В давние годы в тогдашний Ленинград приехала набираться опыта аспирантка из Франции.
На одной из прогулок она высказала своему попутчику, университетскому преподавателю:
– Это же неприлично… Это – нескромно!
– Что?
– Лозунг. Смотрите! Самим о себе так хвалебно говорить. Это… как это… мания величия! Культ! Вот если бы кто-то другой, посторонний, вас великими назвал…
И указала на транспарант «Слава великому советскому народу!».
Мужчина пожал плечами:
– А что? Всё нормально.
У нас-де и не такое можно прочитать.
На заборах и стенах…
В рекламном тексте Котласского городского телевидения «прошло»: «Улица Карла-Маркса». Именно так, с дефисом! Имя политического деятеля стало частью фамилии. Просвещённое новое поколение не знает, кто это такой. Лично не знакомы.
Родители назвали дочку Милица. Тогда, в тридцатые годы, это модно было – с вывертом-то, с экзотикой.
Не подумали, что все потом будут сбиваться да переиначивать. Даже паспортистки с ошибкой чиркают – Милиция Ивановна.
«Милица я!» – возражает женщина.
«Что вы нас, бабушка, путаете?! – огрызаются серьёзные девчонки. – Мы же так и пишем».
Легко, несмотря на свой преклонный возраст, оседлала велосипед. Едет по городским улицам – как летит. Седые волосы то сбиваются в комок, то развеваются на встречном ветру. А в глазах женщины – счастье. Последние счастливенки, доставшиеся, перепавшие ей от военного детства, когда малое ценилось словно большое.
…Крутятся педали. Едут колёса. Остаётся за спиной дорога. Жизнь отмеряет свои отрезки. Но – рано, рано тормозить!
Первое впечатление-потрясение о России и Санкт-Петербурге у генерального консула Польши Здислава Новицкого: женщины с отбойными молотками, занятые ремонтом трамвайных путей.
Страх божий! Нет, не пани, не кобеты, простите, не слабого пола представительницы, а их чудовищная работа поразила дипломата.
Кто бы спорил, дама с веслом – зрелище куда приятнее.
А лучше – Мадонна с ребёнком на руках.
У нас же в России всегда так было: от условностей – к условиям.
Ни украсть, ни посторожить, – такой был.
Уноровливый, бесхитростный, добрый, отзывчивый, простой. Очень светлый человек.
Его так все и называли – Солнышко.
Бессонница – отголосок проснувшейся совести. Ей ещё маяться и мучиться, переваливаться с боку на бок, ждать утихомирия, плакать без слёз, смеяться без радости. А дальше – всё свалить на ненастицу, на плохую погоду, на неважную жизнь.
В Санкт-Петербурге. В польском консульстве.
«Между прочим, на этом стуле до вас сидел наш знаменитый режиссёр Анджей Вайда».
Ну вот, и я так близко, так плотно, так тепло и душевно прикоснулся к великому киноискусству!
АЙДА ПЕШОЧКОМ!
Город Сольвычегодск. Знакомая пожилая женщина, в прошлом учительница, бредёт на кладбище. С её-то здоровьем и плохим зрением!
– Почто не со всеми, не на автобусе?
– Предлагали. Отказалась. На кладбище – только своим ходом! Лучше своим ходом!
С комфортом вообще-то можно туда прокатиться. Но один-единственный разок, не более. Поэтому лучше не торопиться. И – ножками, своими ножками…
Топ-топ-топ. Шлёп-шлёп…
– Комары не донимают?
– Ничего! Они же наши, местные!
Как часто Царевны-лягушки превращаются в царевен-старушек. Необратимый процесс!
Обидно.
Необязательно знать таблицу умножения, если владеешь таблицей приумножения.
Я и великие.
«Я» – всегда с большой буквы, а «великие» – только с маленькой.
Заголовки в газетах: «Полезный человек», «Нужный человек», «Необходимый человек».
Значит, бывает ещё и другая категория людей?
Людей бесполезных, ненужных, никудышных, бросовых, бестолковых, никчёмных?
Соседям:
– Мы с вами так близки. Между нами – одна стена.
– Потише, пожалуйста!
И растение может стать божьим одуванчиком, если оно выросло на церковном дворике.
Муравейник – лучший образец крепких коммунистических отношений.
Коммуна: все для всех, все для одного. Каждый бежит, несёт свою хвоинку – для себя и коллектива. Для дома и общей семейной пользы.
Все трудятся.
Кому? – На? Кому? – Мне!
Тогда скажите: что такое капитализм?
Для одних – кап, кап: денежка. Для других – кап, кап: слёзы…
Искусная подделка искусства. Но – сколько ж аплодирующих зрителей!
Человек – монумент. Носит своё величие как части тела.
Даже загар на лице под цвет бронзы.
У нас хоть и тёплые отношения, но я всё равно мёрзну.
Из двух зол выбирал не лучшее, а худшее.
Поговорил столько, что мало не покажется.
Вчитайтесь в это слово! «Властитель», буквально – властный телёнок.
Отчего же тогда на месте телячьего стада зачастую оказывается наш народ?
Его же ведут на убой и в бой.
На съедение, на уничтожение!
Те самые властители и ведут. Изводят всяческими способами, понимаешь!
Кое-как сумел окончить ГПТУ (Государственное профессионально-техническое училище), а ведёт себя так, словно он почётный сотрудник ГПУ (Главного политического управления) гулаговских времён.
Примазанник Божий: «примазался» к религии.
Даром, что ли, облагодетельствовал его дарами!
И тотчас же поспешил раструбить об этом своём хорошем поступке по всему светскому миру, сделав себе имя: меценат, добродел, бессребреник!
Надо же как-то возместить понесённые расходы!
Причем сделано было с немалой для себя пользой: налоговые послабления – раз, почётное звание благотворителя – два, эмалированный орден – три. Ходит сейчас, указывает, что и как священникам делать: слушайте, на бороды наматывайте. Имею полное право вас поучать!
Теперь уже Церковь и рада бы, да не может от него «откреститься».
Жестокое время гонений на самогонщиков. Б., испугавшись, что «донесут», решил избавиться от аппарата. Не дай бог милиция найдёт. Неприятностей не оберешься. Оштрафуют. Воспитывать начнут. Из партии попрут.
А был он у него – произведение искусства: из качественной нержавеющей стали. По спецзаказу на целлюлозно-бумажном комбинате тайно сварили…
Под видом того, что едет на рыбалку, мужчина погрузил принадлежность в мешок.
На середине реки остановил лодку. Огляделся. Убедился, что поблизости никого нет, решительно бросил железяку в воду.
Однако ёмкость опрокинулась пузырём, вверх дном, и тонуть не думала. Проявила живучесть. Б. подпихнул упирающееся создание веслом. И только после этого оно забулькало, запускало пузыри, медленно стало опускаться на дно.
Мужчина вздохнул, отвернулся, пустил скупую слезу.
Было досадно и мучительно больно.
Сколько лет предмет скрашивал ему жизнь, веселил и радовал, как родной. И на тебе…
Напоследок человек убедился: аппарат отправился в рай. И хорошенько подналёг на вёсла. Впереди его ждали печальный вечер и не менее грустное утро.
…И много лет спустя Б., проплывая мимо того погибельного траурного места, всегда притормаживал плоскодонку.
С головы берет театрально снимал, как на похоронах. Потому что настоящих друзей не забывают.
О проекте
О подписке