Подземный поселок был довольно большой. Эльфы исследовали его примерно десятую часть дня, и наконец им это надоело. Признаться, архимаг рассчитывал, что признаки недовольства появятся раньше, ведь дети звезд подземелий не любят. Но группа путешественников оказалась на диво терпелива.

– Хватит, – буркнул Азриэль, – хочу на свежий воздух! Надоело мне шишки об потолок набивать и о камни спотыкаться! Мы тут долго бродить собираемся? Все равно ни фига тут нет!

– Ну почему же? – возразила ему Викаэль, – тут явно жили, вон сколько нам пещер с обломками мебели попалось! Вдруг отыщем что-нибудь нужное?

– Вряд ли. Сдается мне, все полезное, что здесь могло быть, отсюда уже вытащили, причем давно.

– Поддерживаю, – буркнул шаман, – пойдемте отсюда, нет здесь ничего интересного.

– Ага, нет. А потом это самое интересное придет ночью и схватит тебя за…

– Лика конкуренток на этом поприще не потерпит, – хмыкнула Шура, – правда ведь?

– Что?! – взвилась эльфийка, чувства которой выставили на всеобщее обозрение. – Да ты!

– Тихо, девочки. Тихо, – попытался их успокоить Семен, – ну вы еще подеритесь тут… Эй! Это был не совет!

Драка двух эльфиек – занятие увлекательное, но малопродуктивное. Особенно если им пытаются мешать их спутники. В общем, совокупными усилиями девушки слегка подпортили друг другу макияж и серьезно помяли разнимающих их парней, на чем и успокоились.

– Так все-таки что будем делать с этими пещерами? – спросил Серый после наступления тишины. – Обыскивать их можно до потери пульса – и все равно что-нибудь да упустим.

«Ну это вряд ли, – подумал Келеэль, – можно сказать, вы уже половину осмотрели. Осталось только посетить два самых нижних яруса».

– А зачем что-то выдумывать? – спросила Вика. – Посадим сегодня ночью моего варана в коридоре, соединяющем жилую и совсем уж заброшенную части дома. Мимо такого сторожа без шума никто не пройдет. А завтра какую-нибудь дверь понадежней на это место приладим. Прежний хозяин жил же тут несколько лет без всяких неприятностей, а мы чем хуже?

– А почему бы нам не поставить там постоянного сторожа? – подал идею Азриэль. – Он-то будет понадежней двери.

– Потому что и варан, и скорпионы, и любое другое животное – это прежде всего живое существо. Оно ест, спит, дышит и делает… всякое прочее. А кто будет за ним убирать?

Желающих не нашлось.

Остаток дня прошел более-менее обычно, и архимаг просмотрел его бегло, а вот ночью случилось кое-что интересное. Трое визитеров попробовали пробраться в эльфийское жилище. Да не какие-то обычные воры. В их действиях ясно был виден профессионализм людей из воровской гильдии. «А вот странно, – задумался архимаг, – а почему воровские гильдии бывают только у людей? Ни в одном из городов других рас такая организация невозможна. Нет, конечно, отдельные преступники везде бывают, но чтобы они организовывались… Наверно, людям просто лень с ними бороться. Хотя, может, дело и в менталитете самой расы. Орки предпочитают грабеж, эльфы и гномы – честную торговлю, у дроу слишком жестокие наказания, чтобы рисковать из-за мелочей, огры и гоблины до понятия частной собственности не доросли… у остальных тоже какие-то сложности». Но эти ребята заслуживают уважения. Во-первых, они прошли мимо скорпионов, сумев не потревожить этих чутких пустынных монстров. Во-вторых, они смогли незаметно обойти выставленную шаманом сигнализацию. Хотя толку-то с нее было… Келеэль в который раз убедился, что искусство магии в родном мире переселенцев почти полностью забыто. Но вот третью линию защиты ночные визитеры не прошли. Ведь ею был гипнург, который мгновенно погрузил людей в сон, а затем поднял тревогу.

– Ну и что это такое, – буркнул мрачный, как грозовая туча, шаман. Судя по всему, постоянное недосыпание неформального лидера компании было вызвано двумя факторами. Первый – он больше всех туда-сюда носился и делал. Второй – Лика, которая сейчас выглядывала из-за его спины, тщетно пытаясь пригладить торчащие во все стороны волосы.

– Судя по всему, нас пришли навестить коллеги Семена, – ответил ему Азриэль, как обычно, сверкающий своими латами. – У них точно такие же черные комбинезоны из не пойми чего, как у него дома остался. О! А вот и он! Идем, поздороваешься с собратьями по нелегкому делу втыкания кинжала под лопатку. Обменяетесь опытом, впечатлениями, обсудите последние стоны ваших жертв… куда ты их потащил?!

«Шутит, – решил архимаг, – уж следы от многих десятков убийств я бы на его душе заметил. Этот эльф либо вообще никого в своей жизни не убивал, либо было их относительно немного».

– В допросную, – буркнул, не оборачиваясь, Шиноби.

– А у нас она разве есть? – озадачился шаман.

– Теперь – да! С нами пойдешь?

– Не, я спать.

– Мы Мозга с собой возьмем, – проинформировал ленивого шамана Семен.

– А самому слабо вогнать иголки под ногти допрашиваемому? Да что хотите делайте, только не будите меня до обеда.

С этими словами Михаэль развернулся и ушел. Вслед за ним ушла и Лика. Что-то подсказало архимагу, что уснуть сразу эта парочка даже не попытается. Но тут началась речь, в конце которой он должен был сказать пару слов, и просмотр прошедших событий пришлось прекратить.

Все когда-нибудь кончается, кончилась и прощальная речь. В своем последнем слове архимаг честно признался, как ему жаль, что столь достойные коллеги отправились в загробный мир, и предостерег молодых магов от излишне рискованных опытов без присмотра старших коллег.

«Их стоит воскресить как нежить! Причем самую тупую! – решил для себя Келеэль. – Хотя менять уровень интеллекта и не придется».

После него почти те же самые слова сказал ректор, заставив архимага задуматься.

«А что делать? – спросил сам себя вечером волшебник, снова возвращаясь к этой проблеме. – Не будешь экспериментировать – останешься неумехой и будешь влачить жалкое существование, пока кто-нибудь не прибьет. А полноправным магам до учеников, как правило, дела мало. Вот и крутятся бедняги как могут. И в результате калечатся и гибнут. Что ни говори, а система учитель – ученик намного лучше, чем академия. Те, кто обучался у наставника, куда лучше подготовлены, чем среднестатистический студент. Правда, мало кто жаждет взвалить на себя обузу в виде ученика. Да и кругозор у молодежи ограничен… Как мне это в свое время мешало! Но все же интересно, сумеют ли в конце концов организовать новое поселение эти странные эльфы? И что они предпримут для начала?»

Если бы Михаэль знал, к каким последствиям приведет его лень, то он бы зарекся оставлять членов своей группы без присмотра. При помощи гипнурга головы двух забравшихся в пещеру воров были взломаны, перевернуты в поисках ценных воспоминаний и… использованы целиком и полностью. Третий такого интереса не представлял, потому что был всего-навсего подмастерьем. Талантливым, это да, но совсем неопытным. Семен не только узнал у пленников, кто их послал и где их логово. Он также выведал у них информацию о том, где эти два мастера преступного мира, а это были именно мастера, хранят свои сбережения и кого из представителей теневой жизни города они могут найти прямо сейчас. А дальше началось то, что в историю города Тенелок войдет либо как «Ночь большого шмона», либо как «День болтливых языков»! Разница невелика.

Семен взял всех эльфов, кроме шамана и его подруги. Взял скорпионов, взял гипнурга и поехал в ночной город. Ворота конечно же были закрыты. Но калиточку для своих знакомых из числа воров наряд стражников открыл. Причем калиточку такого размера, что туда могла бы строем прошагать маленькая армия. Но через них прошло нечто куда более страшное. Самозваный и неподкупный страж закона с напрочь отсутствующим чувством самосохранения и ручным предводителем туманников. Схему он использовал очень простую. Подъезжал к дому, где скрывался либо преступник, либо скупщик краденого, либо вообще притон. Командовал Мозгу созвать всех, кто там находится, вниз со всеми имеющимися материальными ценностями и сознанием, готовым к приему новых команд. Забирал принесенное, после чего велел обобранному до нитки преступнику наутро сдаваться горожанам. Жертвы террора пробовали сопротивляться… бесполезно. Несколько слабеньких магов, не стеснявшихся использовать свою силу в преступных целях, помехой для бывшего главы туманников не стали. Только один смог защитить свое сознание и бежать. Но он, видимо, все же нашел в себе достаточно смелости, чтобы предупредить остальных своих подельников. Или, может быть, просто кинулся искать убежище у знакомых.

Близился рассвет, и эльфы решили, что пора заканчивать сбор трофеев (по-другому это назвать было нельзя). К тому времени свободного места в их повозке практически не осталось. Но к ней добавилась еще пара телег, позаимствованных переселенцами вместе с кучерами и лошадьми у наиболее состоятельных воров. И все это было занято отнюдь не дешевыми вещами. На сокровищницу дракона это, конечно, еще не тянуло… но на казну города уже, пожалуй, да.

Наутро в городе началась то ли гражданская война, то ли бунт, то ли торжество справедливости. Примерно половина имевшихся в городе преступников прилюдно каялась и сдавала подельников. Оставшаяся половина либо убралась из города, либо попряталась по таким щелям, откуда их выцарапать решительно настроенным городским массам было бы невозможно. Стража тоже частично скрылась, ибо находящиеся под внушением гипнурга люди оглашали такое… несколько офицеров были вынуждены совершить самоубийство. Это был единственный способ смыть позор с их семей, честь которых они запятнали ну просто очень неблаговидными поступками. Еще парочку растерзала озлобленная толпа, узнавшая наконец кто виноват в периодических пропажах детей. Оказывается, эти два человека договорились с какой-то сектой, практиковавшей жертвоприношения. Сектантам, кстати, тоже досталось. Глава гильдии магов, услыхавший краем уха, где прячутся адепты запретных знаний, немедленно рванул туда и буквально в дверях столкнулся с храмовой стражей, тоже пришедшей по этому адресу. Город от пожара спасло только чудо. Ну и еще то, что наиболее уважаемой магией в пустыне была гидромантия.

Проснувшийся наконец Михаэль увидел гору сокровищ, выслушал радостные речи своих компаньонов и схватился за голову. Впрочем, паниковать он перестал практически сразу, углядев, как ворота города открываются и из них выезжают первые всадники, направляющиеся вроде бы в сторону пещеры. И тут он начал рвать и метать. Сперва наорал на опешивших эльфов, потом велел быстро спрятать ценности в подземелье и стал прямо у входа в пещеру чертить какую-то магическую схему. Сунувшемуся было к нему Семену он едва не остановил сердце. Судя по всему, шаман перешел в то состояние, которое у воинов зовется боевым безумием, а у магов – нездоровым энтузиазмом. Последствия и в том и в другом случае обычно страшные.

Когда Михаэль уселся в центр нарисованной им фигуры и затянул какую-то песню, грянула песчаная буря. Внезапно. Резко. Сильно.

«Неплохо, – оценил Келеэль буйство стихии. – Организованную армию это, конечно, не остановит, но горячих одиночек почти наверняка задержит. Не так уж и слаб шаман, оказывается».

– Вы, дебилы, дегенераты, идиоты, – мерно цедил забившийся в угол пещеры Михаэль своим спутникам. – Вы хоть соображаете, что нас сейчас придут убивать?!

Ветер еще сильнее завыл и начал швырять песок внутрь пещеры будто гигантской лопатой.

– Но ты посмотри, сколько… – попыталась заикнуться Викаэль.

– Сколько?! – взревел Мих. – Думаю, по тысяче на каждого!

– Тысяче… чего? – осторожно уточнил Азриэль. Судя по всему, воина посетили сомнения в том, что его обычные, пускай и очень прочные латы выдержат применение боевой магии. А если ее выдержат доспехи, то выдержит ли тот, кто находится внутри? В том, что шаман сейчас способен на что-то большее, чем рукоприкладство, эльф, судя по всему, не сомневался ни капельки.

– Идиотов! Собравшихся у нас все это отнять! Плюс! Вся! Местная! Блин! Ар! Ми! Я!

«Гнев, ярость и злоба – плохие помощники для того, кто заигрывает с силами магии, – подумал Келеэль. – Хотя, с другой стороны, транс шаманов и транс воинов-берсеркеров очень схож, а результаты, которых они могут с его помощью добиться, впечатляют. Интересно, если Михаэлю щит подсунуть, он его грызть начнет?»

– Вы хоть соображаете, что натворили? Эти бандиты, раздетые вами до нитки, они же все у власти под присмотром. Все! Всегда! Они же ей, блин, платят!

От беснующегося шамана, потихоньку приближающегося к нему, Семен попятился и уткнулся в камень пещеры. Судя по всему, виновник происшествия сейчас очень сожалел о том, что не может сквозь него просочиться. Еще раз попадать под действия заклинаний шамана он явно не хотел. Взгляд, который он бросил на стены подземелья, буквально кричал о том, что если Михаэль сделает в его направлении еще пару шагов, то Шиноби попробует убежать от него по потолку.

– Так что, может, уйдем? – робко спросила Лика, осторожно дотронувшись до плеча своего возлюбленного. – Пока не пришел никто?

Из шамана будто воздух выпустили. Он обмяк и успокоился. Стало видно, как его вымотал проведенный ритуал.

– Никуда мы не уйдем, – вздохнул он, – по крайней мере, не в ближайшее время. Видите, что снаружи творится?

– Видим, – кивнула Викаэль, откладывая в сторону неизвестно когда взятый в руки щит, – а что ты сделал?

– Помните, я вам рассказывал, что могу призывать духов холода? – уставшим голосом почти прошептал шаман и попытался присесть прямо на пол. Впрочем, почти мгновенно он был подхвачен спрыгнувшим с повозки Серым и его сестрой и усажен на бордюр фонтанчика, куда Лика мгновенно подстелила взявшийся, казалось, из ниоткуда платочек.

– Это не похоже на вьюгу, – кивнула Шура на творящийся за входом в пещеру песчаный хаос. Из «похода за добычей» девушка вернулась с такими трофеями, которых бы не постыдился и младший орочий вождь. Драгоценности, навешанные на ее шею, уши, руки и даже левую ногу (очень красивый браслет, ну просто очень, сразу видна работа древних мастеров), вполне позволяли купить на деньги от их продажи табун самого лучшего скота или полные доспехи гномьей работы, выкованные в пламени дракона и зачарованные магистром магии. Келеэль, когда мельком просматривал сцены изъятия ценностей у преступников, был даже неприятно поражен. Он надеялся, что создаваемые им тела, как и их обитатели, будут, по крайней мере, какое-то время в безопасности как от физических, так и от психических заболеваний, но у этой эльфийки при виде сокровищ глаза буквально пылали жаждой золота, больше свойственной гномам.

«Любопытно, – задумался Келеэль, а почему каждая раса чаще всего имеет какие-то типичные пороки? Гномы часто скупы, орки легко впадают в неконтролируемое бешенство, мой народ подвержен разным маниям, люди так вообще могут все это совмещать… Природа этих заболеваний кроется в том, что такими нас сотворили боги. Но вот почему они сотворили нас именно такими? Нет ответа. Жители Неба тоже меняются в своем составе, пусть и медленно, и о делах своих воистину великих предшественников знают удручающе мало. Или просто не хотят рассказывать?»

– Конечно, это не снегопад, – согласился с эльфийкой шаман, с видимой гордостью косясь на кружащийся в вихре песок. – Но для духов пустыни воззвание к их почти полным антагонистам – это все равно что для демократов коммунистический лозунг. «Крепкий орешек» помните, где один белый тип ходил по Гарлему с плакатом «Ненавижу черномазых»? Вот примерно тот же принцип я использовал. Естественно, духи пустыни взбесились.

– И долго они так будут буйствовать? – спросила Настя, прислушиваясь к завываниям ветра. Она, пожалуй, единственная из этих эльфиек соответствовала представлениям общества Западного леса о том, какой должна быть порядочная девушка. Тихая. Скромная. Вежливая. Почти незаметная. Да плюс к тому пытается помочь всем нуждающимся.

– А пес его знает. Чего встали? Начинаем готовить оборону! Для хорошего мага пройти через этот песок не проблема!

Буря утихла только через двое суток. К этому времени пещера могла бы уже выдержать небольшой набег орков. Небольшой. Десятка на три-четыре всадников. Во всяком случае именно такое впечатление сложилось у Келеэля, увидевшего, сколько ловушек умудрились на ровном месте соорудить эльфы. Причем магических среди них было всего две-три. Да и те были собраны на основе наиболее примитивных артефактов. Но остальные! Самострелы из кусков веревки, падающие камни, ямы-ловушки и даже несколько рвов с водой! Определенно, это было очень странно. Так укреплять свой лагерь стали бы скорее дварфы, чем эльфы. Хотя… друидов же среди них нет, а значит, пришлось пользоваться тем, что могли соорудить на пустом месте. То есть механикой.

Но, вопреки ожиданиям Михаэля, ни сразу после окончания бури, ни через день после нее никто к ним так и не пришел. Жители города разобрались, что послужило причиной беспорядков. Но они не разозлились. Они испугались. Продемонстрированная гипнургом мощь была принята за эльфийскую магию. Местные маги, подумав, признали, что с такой силой им не тягаться. Во всяком случае без больших потерь не обойтись. И претензий выставлять не стали. Подумаешь, бушующие горожане разбили пару окон, зато удалось узнать, куда пропало несколько ценных артефактов и кто из собратьев нечист на руку. У жрецов была аналогичная ситуация. Стража скрипела зубами, но без существенной, очень существенной магической поддержки предпринимать что-либо против эльфов не решалась. Воры, оценив потери, возможно, и желали бы расквитаться, но… Те, кто попался Семену на пути, в большинстве своем уже были казнены. Меньшинство сбежало из города, а оставшиеся вовремя вспомнили про одну очень известную черту эльфийского характера: мстительность. Истории про то, как изощренно перворожденные могут мстить своим врагам, уступали лишь аналогичным историям о другой ветви этого народа. О дроу. Преступники, по всей видимости, решили, что жизнь дороже. Или просто копили силы для реванша. Ну а простые жители… для них изменилось немногое. Разве что воровали теперь меньше, да на улицах по ночам стало безопасно. На какое-то время.

Осмелевшие эльфы сделали одну вылазку за пределы своего убежища. Вторую. Третью. На них не нападали. Скорее уж от них пытались убраться как можно дальше. Но группка путешественников быстро нашла, как обратить на себя внимание. Привлеченные звоном золота наемные работники очень быстро восстановили внутреннее убранство жилища перворожденных до состояния, которое можно было назвать только одним словом: роскошь. Накопленные за одну ночь богатства вполне позволяли маленькой колонии прожить безбедно еще лет сто.

В глубине пещеры, в той ее части, где после ухода гномов почти никто не появлялся, Михаэль обустроил лабораторию. И то, что в ней происходило, заставляло Келеэля довольно щуриться. Знания, обрывки которых проскальзывали в его речах, формулировки законов физического мира и принципы работы непонятных устройств, которые пытался соорудить и заставить работать в новом мире шаман, были ранее неизвестны эльфийскому архимагу.

К ладье, на которой лежали покойные, приблизились ближайшие родственники, знаменуя этим конец церемонии. «М-да, неприятное зрелище, – признал волшебник, – понимаю. Но ничего. Следующие трупы гильдейских чинуш придутся на счет убийц. Они обычно работают чище».