Глава 7

– Ай, блин, обо что я споткнулся? Это что, череп?! – спросила какая-то из неясных в полумраке теней мужским голосом.

– Нет. Разбитый горшок, – подал голос шаман.

– А… а почему такого цвета?

– Краска хорошая. А кости вообще-то желтеют с возрастом.

Что-то хрустнуло. Пробирающиеся по едва-едва освещенной заходящим солнцем пещере эльфы замерли.

– А вот это была кость.

Спокойный голос шамана заставил Лику, которая наступила на издавший резкий звук предмет, подпрыгнуть.

– Ой, блин! – высказалась девушка, приземлившись обратно на землю.

– Куриная, – продолжил свою речь шаман.

– Какая? – переспросила эльфийка, накручивая прядь волос на палец и проверяя, не поседели ли. Впрочем, в сумраке пещеры цвет волос девушки был не виден, так что пользы ей это занятие не принесло.

– Ты что окорочков не видела? – удивилась Настя. – Обрадую. Господа, в этом мире тоже есть курицы!

– Обрадую, – хмыкнула Шура, заглядывая в какую-то нишу в стене пещеры, – курицы есть не только в этом мире, но и в нашем рационе тоже. В телеге парочка уже лежит. Сегодня на ужин вместо всем надоевшей рыбы будет настоящий бульон!

Под сводами пещеры грянуло троекратное ура.

– И когда ты успела? – восхищенно пробормотал Азриэль.

– В то время, пока Серый с Настей выбивали нам жилье, а вы с Семеном ходили за выпивкой.

– А у нас и выпивка есть? – поразился шаман. – Откуда, почему я ничего не заметил?

– Ты был в астрале, – хмыкнула Шура, развернувшись на голос и слегка перекрыв дорогу своим пышным бюстом идущему сразу следом за ней Семену. Тот затормозить успел, но сожаление об этом его поступке ясно читалось на его лице.

– Я сегодня не занимался такой практикой! – возмутился Михаэль, обходя препятствие в виде заигрывающей друг с другом парочки и устремляясь в глубь подземелья.

– Ну, значит, спал с открытыми глазами, – улыбнулась Лика и толкнула Семена в спину, отчего он едва не совершил мягкое торможение о грудь своей подруги. – Чего встали? Отнорок для двоих маловат? Так дальше, если поискать, целый лабиринт закоулков на любой вкус найдете.

Все засмеялись, а летающий в вышине наблюдатель стал искать себе место для приземления. Несмотря на огромное количество заклятий, навешанных на него архимагом, видеть сквозь толщу камня он не умел.

«Придется поискать другие способы, – решил для себя волшебник, – может, мышей к ним запустить? Или аккуратно заменить парочку их ручных змеек на свои творения? Ладно, потом решу, а сейчас придется заняться более важными делами, то бишь дураками-дурманолюбами. Куда я положил свой запас реагентов?»

В следующий раз вернуться к своим подопечным Келеэль смог только во время похорон. Если уж все равно придется стоять на длинной и скучной церемонии, так почему бы не совместить необходимое с приятным? Правда, в этот раз он, кажется, слегка ошибся при работе с кристаллом, который показал ему не запись последних дней, а то, что происходит в далекой пустыне прямо сейчас.

– Нет, все-таки, что ни говори, а внешность обманчива, – со вздохом протянула Викаэль, с видимым наслаждением потягиваясь в удобном кресле, – вот так посмотришь на кого-нибудь вроде нашего Миха… Он как наша пещера. Снаружи видно одно, а внутри совсем другое. Вот внешне наш волшебничек выглядит раздолбай раздолбаем, в жизни не читавшим ни одного учебника и не интересовавшимся ничем, кроме телевизора и компьютерных игрушек. А присмотришься повнимательнее… такое на поверхность вылезет, что становится страшновато. Вы его сегодня утром видали? Сумасшедший ученый из фильма ужасов. Один в один. Седые волосы во все стороны торчат, взгляд безумный, халат выглядит так, будто его хозяина из пулемета дырявили, и толпа монстров, внимательно прислушивающихся к малейшему капризу этого злого гения, за ним по пятам несется.

– Вик, ты каких травок в чай заварила, что такие глюки явились? – спросила Настя. – Не то чтобы я очень интересуюсь наркотиками, но они нам для наркоза знаешь как пригодятся?!

– Да нет, что-то такое сегодня и вправду было, – вступилась за девушку Ликаэль, – просто все это происходило рано утром, ты еще спала, да и я, признаться, застала только самый конец картины. Представляешь, этот шаман-недоучка пытался сделать огнестрельное оружие.

– Ну и что?

– А то, что у него получилось. Не совсем, правда, то, что хотелось, но все же какую-то стреляющую антинаучную гаубицу он смастерил. Теперь в дальней штольне стена выглядит, словно по ней палили картечью. Хотя так оно в общем-то и было.

– Угу. Я канонаду краем уха еще во сне услышала, – подтвердила слова подруги Вика, – вот и пошла проверить. Выхожу из своей кельи, плетусь, протирая глаза к подземельям, кое-как открываю переходник, лезу на дикую территорию – а там!

– Что там?

– Да я же уже рассказывала. Наш Мих куда-то несется с таким видом, словно его обваляли в мелу, а за ним остальные обормоты мужского пола с горящими глазами и закопченными физиономиями.

– А зачем они за ним гнались? Побить хотели?

– Не знаю. Я с их пути отпрыгнула, чтобы не затоптали, и следом не пошла.

– Ой, какое шоу я, оказывается, пропустила, – всплеснула руками Шура. – А где сейчас наш Бертольд Шварц?

– Кто?

– Изобретатель пороха! Так звали монаха, который первым в Европе сварганил взрывающееся зелье и сумел при этом выжить.

– А ты откуда знаешь?

– А я доклад по этому чудику делала, вот и запомнила.

– А почему «чудику»?

– Да потому что чудику. На фига он рецепт изобретал, если в Китае уже пять тысяч лет как фейерверки запускали? Но Мих все-таки молодец. С такой светлой головой, как его, точно не пропадем.

– Факт, – согласилась с ней Шура. – Признаться, я от него ждала многого. Особенно после того, как мы попали в этот мир и он начал шаманить направо и налево. Но не настолько же! Если он еще и военной техникой займется, как обещал на попойке по случаю новоселья, то у этого мира впереди большие перемены! А у нас большие неприятности. Мальчики ведь не успокоятся, пока не опробуют новые стреляющие игрушки!

– Да, девочки, – согласилась с эльфийками Лика, – что ни говори, а ребят надо спасать. А то они еще немного и пойдут завоевывать мир. Какие будут предложения?

– Девочки, вы что, не знаете, чем надо спасать мир? Красотой конечно же! Кстати о красоте – видела я в одной лавке такие ткани…

Келеэль быстро перекрыл канал связи. Слушать женскую болтовню было выше его сил. В уши волшебника немедленно полезли заунывные напевы прощальной баллады. Архимаг вздохнул и в очередной раз переступил с ноги на ногу. Похороны он не любил. И тот факт, что хоронили придурков, к смерти которых он имел непосредственное отношение, не сильно поднимал ему настроение. Нет, все-таки интриги древний волшебник не любил. Убей он этих любителей дурманных зелий в честном бою, ему бы не пришлось сейчас стоять среди других преподавателей академии с выражением скорби на лице. Но, увы и ах, никто не знал, что это было убийство, а не несчастный случай. Возможно, кроме ректора, который стоял по правую руку от архимага и печально вздыхал. Характер и убеждения самого старого эльфа в мире тот знал прекрасно. И почти полностью их разделял. А иначе не занял бы свой пост. Но, к сожалению, ректор был классическим боевым чародеем, с алхимией и темными искусствами не дружившим. А иначе, во-первых, не допустил бы покойных до руководства кафедрой алхимии, а во-вторых, нашел бы способ устранить их самостоятельно.

Даже архимаг едва не спасовал. Благодаря постоянно принимаемым наркотикам эти идиоты, по собственной дурости собравшиеся отравить весь цвет эльфийской молодежи, стали невероятно живучи. Да и магических сил у них прибавилось, причем настолько, что в прямом бою Келеэль мог и проиграть. Всеми обычными и большинством уникальных ядов их можно было бы разве что рассмешить. Пришлось пускать в дело одну очень уж экзотическую смесь, которую в далекой молодости архимаг изобретал девять лет ради одного-единственного противника, чей скелет сейчас занимал почетное место в его коллекции нежити. Ведь далеко не каждый может похвастаться собственноручно убитым высшим демоном. Да причем не каким-нибудь молодым и неопытным, а древним и опасным монстром, имевшим собственную, и весьма немаленькую секту последователей. Это порождение Бездны было опасно даже не столько своей магией и сворой прислужников, сколько чудовищной способностью восстанавливаться. Ее и использовал против демона Келеэль. Жертву, предназначенную в дар повелителю, сектанты напоили «супом», приготовленным неофитом-полуэльфом. Демон ничего не заметил и дар слопал. А вот потом, на следующее утро, ему стало очень плохо. Его тело, ранее прилежно справлявшееся с любыми ранениями, начало жрать само себя. И сожрало. Повару, то бишь Келеэлю, стоило больших трудов сохранить хотя бы скелет. Да и то мелкие кости крыльев ему пришлось выращивать на уже мертвом теле заново, так как настоящие переварились раньше, чем он выдернул останки демона из кучки едкой слизи.

Магам-наркоманам, понятное дело, достался составчик послабее. Но они и не древние порождения зла. Вон даже кожа уцелела… местами… Наибольшую сложность для архимага представляло добавление яда в пищу алхимикам. Точнее, попытка обставить все так, будто это последствия очередного эксперимента покойных. Но все получилось даже легче, чем планировалось. Когда группка сторонников регулярного применения стимуляторов собралась на какой-то эксперимент, посланный Келеэлем имп^[7] добавил нужную смесь в вино, которым планировали отметить успех. В рабочей лаборатории алхимиков с большим количеством разнообразно фонящих ингридиентов следы столь мелкой сущности заметить было воистину невозможно. Демоненку волшебник тотчас же свернул шею, а труп отправил к себе в кладовую, чтобы потом использовать. А эксперимент кончился, как и ожидалось, успешно. Во всех смыслах. Наутро все его участники умерли быстро, но мучительно. Помочь им не успели, да и не смогли бы. Тщательное расследование происшествия ничего не дало. Ведь возглавлял его самый опытный волшебник. Келеэль. Но в приватном разговоре с преподавателями, который по странной случайности происходил в коридоре, полном студентов, пятитысячелетний архимаг выдал версию, по которой покойные настолько увлеклись разнообразной алхимией, что перестали быть эльфами и стали чем-то иным. А опыты свои вели по-прежнему в расчете на среднестатистического перворожденного. Вот и сварили случайно смесь, безвредную для детей звезд, но губительную для тех, кем они стали. Подробную расшифровку отравы Келеэль может предоставить всем желающим после тщательного исследования, хотя смысла он в этом не видит никакого. Студенческие массы вроде бы впечатлились. Во всяком случае, фиалов с разными эликсирами на поясах у молодежи резко поубавилось.

«Кстати о молодежи, – напомнил себе Келеэль, который все-таки начал просматривать записи на кристалле в порядке очередности, – как только освобожусь, надо будет все же попробовать поговорить с этим шаманом. Хотя какой из него шаман? Так, название одно. А для того, что он делает, названия пока не придумано. Или придумано, но в этом мире его не знают. Новая отрасль науки… соблазнительно!»

Пещера, которую приобрели, потратив почти все имевшиеся в наличии деньги, воскрешенные архимагом эльфы, оказалась вовсе не таким не приспособленным для жизни местом, как они посчитали сначала. Точнее, это была не пещера. Это был заброшенный поселок гномов, который они соорудили для того, чтобы строителям города можно было отдохнуть в комфортной, привычной глазу обстановке. Любители подземелий обустроили довольно неплохую сеть естественных и искусственных пещер. Отличить первые от вторых можно было по наличию сталактитов, которые гномы традиционно считали священными. Не настолько, чтобы оставить их, к примеру, в постоянно используемом проходе, но все же. В общем, следы планировки были видны невооруженным глазом в любом уголке жилища. Вероятнее всего даже скала, которую использовали гномы для создания своего дома, была не природной, а поднятой из глубин каким-нибудь геомантом^[8]. А может быть, и нет. Обустроить имеющийся кусок камня дешевле, чем поднять его из глубин, а деньги гномы всегда считать умели.

Разумеется, за то время, пока подгорные жители отсутствовали, люди внесли свои коррективы в их обиталище. Все, что можно было унести, – унесли. Даже декоративные колонны и алтари богов из маленького храма как-то вытащили. Все, что можно было разломать, – разломали и тоже унесли. В том числе и заклятые на негниение трубы, подающие воду из подземного колодца к поверхности. Взамен в дальней части пещер появились кучи мусора и несколько скелетов. Самому старому из них, по предварительной оценке архимага, было не менее четырехсот лет. Он бы давно восстал и превратился в нежить, если бы не лежал в помещении храма, где все еще сохранялись какие-то следы божественной силы. Другие покойники были намного моложе, от пяти до пятнадцати лет, и в их останках еще не накопилось достаточно силы, чтобы стало возможным зарождение не-жизни.

Даже четыре из пяти водоемов оказались засыпаны или пересохли, уцелел лишь самый верхний, расположенный почти у входа и выполненный в виде небольшого фонтанчика, изображавшего цветок лотоса. Хотя скорее всего, он был просто восстановлен предыдущим владельцем пещеры, который счел, что собственный источник в доме – это выгодное вложение капитала.

Ближние к поверхности помещения оказались на удивление обжитыми. Там были двери, мебель и даже один старикан-смотритель. Оказывается, лет за пять до того, как пещеру выкупили эльфы, в ней жил какой-то молодой маг, который, судя по всему, очень хотел стать могущественнее. Но не стал. Съела его какая-то призванная тварь, после чего порушила обстановку, растерзала почти всех слуг, кроме одного, и отправилась в свой родной план. Явившиеся на место происшествия маги все ценное из имущества покойного коллеги вытащили, а разный хлам вроде мебели или маленькой кузницы оставили. Сторожить все это добро был назначен выживший слуга горе-демонолога, который из-за преклонного возраста и разыгравшихся болезней в тот злосчастный день на работу не вышел. Это спасло ему жизнь и принесло непыльное место сторожа. Вообще-то охранять пещеру не было никакого смысла, просто власти обоснованно решили, что если оставить такое место без присмотра, то там непременно заведутся воры или грабители, а то и кто похуже. За это старику назначили небольшую плату, позволявшую только не умереть с голоду. Но впечатленный гибелью своего работодателя и коллег человек в подземном поселке не жил, а только охранял его днем. На ночь он уходил в свое жилище, расположенное где-то на окраине городских трущоб. Когда смотритель узнал, что у пещеры вновь появились хозяева, то облегченно вздохнул, пожаловался на возраст, с каждым годом делающий дорогу от дома до места работы все дальше, рассказал всю историю этой пустынной достопримечательности, выклянчил у жалостливых эльфиек несколько монеток, после чего ушел куда-то в город и больше не появлялся.

Обеспечить наблюдение за новыми обитателями пещеры для архимага оказалось очень легко. В первую же ночь, когда эльфы только начинали обустраиваться, он, оторвавшись от составления отравы, телепортировал на стены пещеры несколько колоний светящегося мха. Это зачарованное магами жизни растение было весьма распространенным эльфийским товаром, который очень любили покупать все владельцы разнообразных подземелий. Но мох производства Келеэля, кроме того что светился, мог еще и слушать. А в местах наибольшего скопления – еще и смотреть прозрачными глазами, спрятанными в нем. На то, чтобы распространиться по подземелью и собрать всю возможную информацию, у измененного растения ушла примерно половина ночи. Немного подумав, Келеэль собрал своего шпиона в несколько компактных колоний. «Было бы странно, – решил он, – если бы в брошенном подземелье, разгромленном вандалами, было светло как днем».

Облазившие брошенное поселение эльфы, конечно, нашли колонии и очень им обрадовались. Эльфы хоть и видят в темноте лучше людей, но все же тепловым зрением, как дроу, не обладают. Им нужен свет. Хоть немного, но нужен.

– Занятная флора, – откомментировала находку Шура, – сияет так, будто ее из Чернобыля достали. Мих, она безопасна?

– А? Чего? Щас… – пробормотал шаман, тоже внимательно изучающий находку.

– Бесполезно, у него включился инстинкт первооткрывателя, – вздохнул Семен, – теперь для общества он потерян, пока эту гадость не исследует. Мозг, ты знаешь, что это?

– Мох, – отозвался гипнург, которого эльфы повсюду брали с собой. Чтобы не заставлять туманника расходовать силы на левитацию, переселенцы погрузили его на купленную в городе тачку и в ней по очереди катали, пыхтя и переругиваясь друг с другом. Получалось забавно. Идет по низкому коридору отряд перворожденных, вышедших на тропу войны. У всех лица сосредоточенные, в руках оружие, все стараются как можно меньше шуметь… а за ними дежурный неудачник тащит громыхающую на малейших неровностях тачку. Такого архимаг еще не видел. Хотя и эльфов он понять мог. Идти по незнакомой местности, где всякое разное может водиться, без оружия – идиотизм. А вдруг там есть тварь, на которую псионика туманника не подействует? Идти по той же незнакомой местности без главной ударной силы, то есть того же гипнурга… тоже идиотизм. Ведь пока на всех действует. Ну, значит, и на какого-нибудь подземного монстра Мозг управу найдет в считаные секунды. Заставлять псионика попусту расходовать силы… ну это понятно… идиотизм. Но тащить его за собой в тачке… В общем, Келеэлю было смешно. И остальным эльфам тоже было смешно. Кроме одного. Того, чья очередь была тащить очень ценный, но не ставший от этого менее тяжелым груз.

– Мы видим, что мох, – вздохнул Серый, – а что ты про него можешь рассказать?

– Мох. Светящийся. Сделан магами жизни для того, чтобы создавать свет в подземельях. Безопасен.

– То есть это типа лампочки? – спросила какая-то из девушек.

– Нет ответа.

– И как долго он может светиться? – спросил Мих, отколупывая маленький кусочек растения от стены.

– Зависит от желания мага, проводившего ритуал изменения.

– Ну теоретически? – не унимался шаман. – Максимальный срок, который может работать эта система?

– До тех пор, пока жива колония. Теоретически вечно.

«Ну это тогда должен был великий маг такое растение создавать, – подумал Келеэль, – вроде меня. Обычно лет сорок такой мох светится, а потом приходится подновлять. Хотя гномы и действительно могли на вечный разориться. Да они и разоряются регулярно, как только новое подземелье отрывают».

Сообщение гипнурга заставило эльфов затеять оживленную дискуссию о том, как бы размножить это полезное растение. Сошлись в итоге на том, что постараются пересадить маленькие участки мха на поверхностях с разной степенью влажности и посмотрят, где он будет себя лучше чувствовать. Если, конечно, переживет отрыв от остальной колонии.