Цитаты из книги «Грехи Брежнева и Горбачева. Воспоминания личного охранника»

Всего зарубежный вояж руководителя страны требовал четырех, а то и пяти самолетов, в том числе могучего «Руслана». Если судить по западным меркам – немного. У лидеров капиталистических стран одной охраны в сопровождении – полторы сотни человек. Мы везем – около тридцати.

Горбачев, как и Брежнев, не любил бронированную машину. Она была более тесной, с низкой крышей, вентиляция в ней хуже, окна не открывались. Но – могучая, оконные стекла – толщиной сантиметров семь, не меньше. Не только пуля, никакая граната не достанет. Разве что из огнемета или из пушки можно взять. На наши рекомендации по поводу безопасности Горбачев отшучивался: «Что будет, то будет – от судьбы не уйдешь».

Откровенно говоря, я в подобных поездках смысла не видел. Ну, помочь иногда нельзя, помогать надо всей стране, а не счастливцам, которым выпало увидеть тебя в лицо. Но хотя бы узнать народные беды, те проблемы, которые надо решать в первую очередь. Но в том-то и дело, что и этого он узнать не мог и не пытался, потому что очень быстро обрел манеру задавать людям вопросы и тут же самому на них отвечать. Он говорил и не слушал, диалог превращал в монолог. – Ну как у вас тут настроение? – бодро спрашивал он в сибирском городе и, не ожидая ответа, сам же сразу и отвечал: – По глазам вижу, что хорошее.

Более откровенно вели себя сибиряки, северяне. На заводах и фабриках, на улицах и площадях люди иногда говорили то, что думали: нет детской одежды, обуви, продуктов питания. Горбачев указывал на местного секретаря обкома партии: – Вот он, обращайтесь к нему. Разворачивался и уходил.

Никакого разговора с ними у него не было и быть не могло. Одеты они были аккуратно, он тоже, как все на отдыхе – в шортах и рубашке. Просто они прошли по Его территории – заповедной. Но ведь и шли – по делу, не гуляли. Произойди это при Брежневе, он, не объявлявший себе демократом, спросил бы запросто: «Что случилось, хлопцы?» А ведь это был тот самый народ.

Лидер страны привык общаться с народом, а не с людьми. Вообще, а не в частности. Это открытие я сделал для себя в один из дней в Крыму. Горбачев шел с моря и по пути повстречал электриков – сотрудников местного отдела. Он изменился в лице и резко сказал мне: – Если подобное повторится, я покину эту дачу!

Горбачев при виде пустой трассы устраивал нам разнос. Также раздражался, когда видел на пути множество милиционеров или военных из охраны. Волновало его не то, что создаются транспортные неудобства для всех остальных, а народная молва о нем: – Вы ж в какое положение меня перед людьми ставите.

С особенным уважением относился Горбачев к Президенту Франции Миттерану, как к гибкому и тонкому политику, просчитывающему варианты на много шагов вперед. Встреч с Миттераном он ожидал с интересом, готовился к ним особенно тщательно и поэтом вспоминал: «С ним беседовать – одно удовольствие». К большим политикам относил Горбачев и премьер-министра Италик Д.Андреотти.

Невольно вспоминается «дело Соколова» – директора Елисеевского магазина, главного гастронома Москвы. Судили его в срочном порядке и также срочно расстреляли, оборвав нити, которые шли от него к высокопоставленным лицам. Так было всегда: выбирают какое-то одно лицо, одиозную фигуру, на которой и замыкают все грехи.

Оказывается, Раисе Максимовне понадобилась женщина из обслуживающего персонала, но та – заболела… Теперь выясняется, почему я плохо работаю: подбирать нужно ту обслугу, которая в нужный момент не болеет, а работает. Но тон, тон – провинциального педагога. Я стою перед ней, здоровый крепкий мужик, накачанный-перекачанный, прошедший такую огромную школу КГБ за четверть века беспорочной службы. – Да, вы плохо работаете!..