***

«Ты познал Тьму, и она поможет тебе раскрыться… Докажи, что ты достоин возглавить Новый Орден… Или прими участь смертных»

Человек в грязной чёрной одежде стоял на взгорье и смотрел со склона на едва различимую в ночи дорогу, что тянулась по равнине с запада на восток. За нею горел далёкий свет постоялого двора «Захолустье». Месть была свершена, пусть и не все разбойники поплатились за дерзость. Но главное, что радовало его – расправа с Арданом.

Эсторган Возрождённый, как он самолично нарёк себя, всё ещё не оправился от тех непередаваемых чувств, что охватили его, лежавшего на земле и истекавшего кровью.

Тогда, уже на последнем издыхании, что-то встряхнуло его сознание, и мир потух. Вокруг была лишь тьма, бесконечная и густая, давящая и одновременно разрывающая на части. Он кричал, но крик его был беззвучен. Кричал он от боли, но то была не просто боль – это было нечто большее и более мощное. Она пронизывала не только тело, но и душу. Прошла целая вечность, прежде чем всё это прекратилось, и кроваво-алый свет ослепил истощённого Эсторгана. Что-то огненно-красное возникло во мраке, и разрасталось всё больше и больше, заполняя всё окружающее пространство. Через мгновение и сам Эсторган будто бы растворился в том алом пламени. Он увидел Четверых. Огромные бесформенные фигуры в сотканных из самой тьмы одеяниях, взирали на него свысока. Безмолвные приказы исходили из их невидимых уст. Но он не слушал их. Объятый ужасом, он пытался уйти, сбежать. «ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ ПРОТИВИТЬСЯ!» – сказал один из Четверых. Колдун изо всех сил пытался отвернуться, но все его движения были намертво скованы. «НЕ СОПРОТИВЛЯЙСЯ, ЭСТОРГАН! Я ВАРФЕГУЛ. Я ТВОЙ ПОВЕЛИТЕЛЬ. ТЫ СЛУЖИШЬ МНЕ. ПОВИНУЙСЯ!» Острая боль пронзила сердце колдуна, и тот с криком упал на несуществующий пол. Далеко внизу, под Эсторганом распростёрлась огненно-алая бездна.

«Ты познал Тьму, и она поможет тебе раскрыться…» – вновь повторились где-то в глубине сознания слова Мастера. – Докажи, что ты достоин возглавить Новый Орден…»

Превозмогая боль, Эсторган поднялся. Четверо возвышались над ним, словно чёрные горы. Колдун не смотрел на них, он почувствовал вдруг, что нашёл в себе силы противиться. Эсторган развернулся и побежал прочь от огня – во тьму. Бег был медленным, словно странная густота окружающего воздуха сдерживала движение.

«ПОВИНУЙСЯ!» Вновь боль, пронзившая сердце, заставила колдуна вскрикнуть. Он упал, но вновь нашёл в себе силы подняться и продолжил бег. Четверо всё ещё были прямо за спиной, словно он не удалился ни на шаг. Он чувствовал их. «ПОВИНУЙСЯ!» Колдун вновь упал, но опять поднялся…

Эсторган очнулся и увидел хмурое небо. Не решаясь сделать какое-либо движение, он долго смотрел на движение чёрных туч, которые всё гуще обволакивали небосвод. Холодная капля разбилась о лоб, затем другая, третья. С каждым мгновением дождь усиливался, пока не превратился в яростный ливень. Стало холодно.

Что-то изменилось в Эсторгане, но он сам пока не понимал, что именно. И он силился понять это, не обращая внимания ни на пронизывающий до костей холод, ни на капли, что с силой хлестали по лицу. Наконец он попробовал пошевелиться. Руки слушались, ноги тоже. Тогда колдун сделал усилие, чтобы подняться.

Он сидел под проливным дождём в грязной луже, образовавшейся посреди тракта. Что-то мешалось в груди. Опустив взгляд, он увидел торчащий из тела окровавленный наконечник стрелы. Заведя руку за спину, он нащупал другой конец с липким от крови оперением. Стрела пронзила его насквозь. Почти вывернув руку, он схватился за древко, что торчало за спиной, отломал его и отбросил в сторону, и снова опустил взгляд на стальной наконечник в груди. Собравшись с духом, он взялся за него обеими руками и потянул. Эсторган почувствовал, как инородное тело выходит из него, но никакой боли не ощутил. Вскоре окровавленная стрела, выпущенная Арданом, была извлечена, и колдун долго задумчиво крутил её в руках, пока не выбросил. Эсторган поднёс руку к груди. Кровь больше не текла. Он сунул руку под одежду и понял, что ранения как не бывало.

Ливень безжалостно колотил по дороге. Колдун встал, он был весь мокрый и грязный, но его это совсем не волновало. Глаза его сверкали огнём ликования. Он чувствовал прилив невиданной силы, подобной которой не ощущал за все века владения Амулетом. Колдун всё больше понимал, что никакой Амулет ему больше не понадобится. Теперь магия в нём самом – в Эсторгане Возрождённом. Теперь сама Тьма будет питать его силой. Мастер будет доволен. Эсторган смог скинуть невидимые оковы, теперь он силен, как никогда прежде. И он не предал Мастера. Не преклонился перед Четверыми. Почему? Что двигало им, он и сам не знал. Варфегул, один из Четверых, – он же Дардол, – некогда был повелителем Шестерых Колдунов. Эсторган верно служил ему, пока Вирридон не занял чёрный трон Омрачённого Королевства. И теперь, неожиданно для самого себя, он избрал Мастера Вирридона. Быть может причина в том, что именно благодаря ему Эсторган смог раскрыться?

Мастер будет доволен… Теперь он точно назначит его главой Нового Ордена. Да что там, Эсторган чувствовал в себе такую силу, что уже где-то в глубине его темной души зарождались тайные помыслы самому занять чёрный трон.

Разбойники… Настал час отомстить за дерзость. Особой ненавистью он пылал к Ардану. К своему убийце. Да, именно убийце! Он убил Эсторгана, Колдуна Второй Власти. И того Эсторгана больше нет. Новый Эсторган пришёл в этот мир. И да свершится возмездие!

Возмездие свершилось… Эсторган Возрождённый стоял на взгорье и смотрел на огни постоялого двора. Теперь, когда те наивные пресмыкающиеся получили своё, пора переходить к более важным делам. Где теперь Двимгрин? В трактире только и говорят, что о недавнем «колдовстве». Стало быть, Афройнский Ворон был здесь пару дней назад. Что же, настало время отыскать его. Ах да, ещё нужно разобраться с тем разбойником! Мастер велел избавиться от него.

Облачённый в чёрную одежду колдун вскочил на вороного коня и во весь опор поскакал по дороге, вскоре растворившись в ночи.

ГЛАВА 11

Холодный ветер небрежно раскачивал ветви раскидистого кедра. Старое дерево вцепилось корнями в самый край скалы, и его искривлённый ствол чуть клонился над обрывом. Внизу всю местность до самого горизонта заполняло тёмно-зелёное море леса, которое всё сильнее утопало в сгущающихся сумерках.

Алед сидел на краю уступа и смотрел на дорогу, серая полоса которой ещё угадывалась на востоке. Дорога была пуста на целые версты по обоим направлениям. С наступлением темноты становилось холоднее. Алед задумался о костре. У него не было с собой огнива. Оно осталось в мешке, в котором лежали припасы купца. Но это совсем не пугало разбойника, который большую часть жизни прожил в лесах. Люди из Братства Волков могли выжить где угодно.

Нельзя было допустить, чтобы костёр увидел с дороги. Алед всё ещё опасался алфейнов. Вскоре он нашёл углубление в каменистом склоне, которое счёл лучшим местом для разведения огня. От повалившейся ели, которая оказалась неподалёку как нельзя кстати, он отломал иссохшую верхушку и кинжалом расколол её вдоль. Одну из половин он положил на землю и вырезал ложбинку вдоль всей длины. Дальше Алед с силой тёр концом небольшой оструганной ветки вдоль этой ложбинки. Он делал это не впервые и очень быстро получил заветный уголёк, от которого вскоре загорелся заранее приготовленный трут.

Огонь запылал, радостно приветствуя путника. Разбойник подложил хвороста и обложил костёр вокруг камнями, которые нашёл на склоне. Он сел, закутавшись в плащ. Теперь мысли его были лишь о еде. Однако голод был ещё терпимым. К тому же Алед понимал, что ночью поиски живого мяса в диких землях могут закончиться плачевно для самого охотника, потому как он не знал, каких зверей можно встретить в этих местах. С сожалением воздохнув, Алед прислонился спиной к скале и закрыл глаза.

Ему приснился Жаба. В горле грабителя торчала стрела, однако во сне Аледа он как ни в чём не бывало стоял на ногах. Он молчал, но в глазах его читался осуждающий взгляд. В руках Аледа был тот самый охотничий лук, которым он застрелил Жабу. Лук был в крови.

Разбойник бросил лук и посмотрел на окровавленные руки. В следующий миг он с ужасом понял, что кровь неумолимо сочится прямо из груди. Алед перевёл взор на Жабу. Тот так и стоял, не сдвинувшись с места. А за ним он увидел ещё четырёх человек. У них словно не было лиц. Силуэты их были расплывчаты, но отчётливо было видно одно: все четверо были облачены в чёрные одеяния, очерченные алым огнём. Алед почувствовал, что слабеет и не в силах больше стоять на ногах. Он издал сдавленный крик, от которого и проснулся.

Санамгелец открыл глаза и с удивлением обнаружил, что на востоке уже светает. Угли в костре ещё тлели, отдавая остатки тепла. Чувство голода, которое дало о себе знать ещё накануне вечером, теперь усилилось. Алед встал и, недолго думая, продолжил путь в прежнем направлении. Отсюда, с гребня холма, он видел дорогу, которая была по-прежнему пуста и выглядела вполне безопасной. Однако недоверие к прилежащему лесу не позволяло Аледу вернуться на неё. Он словно чувствовал взгляд, который смотрит прямо на него из глубины тех таинственных рощ, и поспешил скрыться в тень березняка.

Что стало с колдуном? Убили его алфейны или же пленили? Аледа не очень-то мучили эти вопросы, но изредка они всплывали в его голове. Самым главным было то, что Ключ теперь у Аледа. Двимгрин сразу почуял, что дело дрянь, потому он и расстался со столь дорогим для него предметом. Возможно, он не хотел, чтобы ключ попал к алфейнам. Или же он хотел, чтобы Алед сделал всё сам. Что за глупость? Простой разбойник будет решать судьбу мира? Нет. Вернее всего, колдун надеялся на скорую встречу с Аледом в дальнейшем, когда он разберётся с неприятностями. Но разберётся ли? Ведь та бойня на дороге закончилась для Двимгрина плачевно. Как бы то ни было, теперь Алед был волен сам принимать решения. Живот ещё раз крайне недовольно напомнил путнику о голоде. Нужно было добыть еду, пока силы для этого ещё были.

Алед ступал тихо и осторожно, озираясь по сторонам. В руках его было копьё, которое он соорудил из молодого деревца и кинжала, который использовал в качестве наконечника. Время шло к полудню. Безлесые луга остались позади, теперь его путь всё больше проходил через ельники. В воздухе стоял приятный аромат хвои.

На небольшой прогалине Алед наткнулся на скопление белых грибов. Изголодавшийся, он накинулся на них и стал уплетать один за другим. Сырые грибы – не лучшая еда, но выбирать не приходилось.

Внезапно он услышал шелест неподалёку и замер. Осторожно повернувшись в сторону звука, он заметил оленя среди деревьев. Как выяснилось, животное занималось здесь тем же, что и Алед – поедало грибы. И пока оно не замечало путника. Разбойник же сразу забыл о грибах. Он нащупал рукой самодельное копьё, которое лежало рядом, и прицелился. Олень настороженно поднял рогатую голову. Взгляд его теперь был устремлён прямо на санамгельца. Человек не собирался медлить. Одно не очень умелое, но молниеносное движение – и копьё полетело в цель. Жалобный крик оленя эхом разнёсся по лесу.

***

После плотного обеда Алед прилёг под ветвями старой ели, вслушиваясь в пение лесных птиц. Силы вернулись к нему. Рядом ещё дымило место тлеющего костра. Туша убитого оленя, частично разделанная, лежала поблизости с кучкой обглоданных костей. Где-то неподалёку в разломе скалистого склона журчал ручей, из которого Алед уже успел вдоволь напиться воды.

Санамгелец лежал в роще вдали от родной страны и смотрел в вечернее небо через переплетение хвойных ветвей. Он понятия не имел, сколько вёрст до ближайшего города и сколько дней пути до Замка Магов. Это немного пугало его.

Отдыхал он недолго. Нужно было пройти ещё хотя бы несколько вёрст до наступления темноты. Завернув кусок оленьего мяса в плащ, он снова выдвинулся в путь. Рощи были в этих местах не слишком густыми и потому почти не замедляли движение. Иногда на пути попадались взгорья, которые позволяли ему свериться с направлением дороги, которую он по-прежнему мог без труда различить справа.

Так прошёл день, другой, третий… По пути он питался грибами, охотился на оленей. Путник не раз вспомнил ту полезную магическую способность Двимгрина, с помощью которой за одну только ночь ему удалось преодолеть огромное расстояние. Неизвестно было, насколько быстро колдун гнал лошадей и в последующие ночи. Может быть он всегда пользовался подобными трюками в большей или меньшей степени. В силу этого Алед не мог даже представить, насколько далеко теперь Межгорье. Он даже не пытался подсчитать, сколько сотен вёрст они вместе с колдуном могли оставить позади за какую-то пару-тройку дней. Но мало-помалу он продвигался на север. Полоса тракта справа вскоре повернула на северо-восток. Алед, идущий по своему тернистому пути тоже изменил направление.

В конце четвёртого дня после разделения с колдуном он заметил, что дорога отдалилась от опушки Мотходэка, и он наконец решился вернуться на неё. Путь через леса и поля изматывал его. Когда же он ступил на дорогу, ему показалось, что ноги его просто летят по ней, и он готов идти так хоть день и ночь напролёт.

Впереди путь пересекла узкая река, что с шумом неслась с севера на юг. Она была довольно мелководной, и перейти её вброд не составляло труда. Сразу за ней дорога продолжалась. Там же, на берегу, возвышалось старое строение в виде высокой каменной башни.

Алед обрадовался, но надежда на встречу с людьми угасла, как только он перешёл реку. Высокая башня оказалась заброшенной. Стены её поросли зелёным мхом. Сорванная с петель дверь, уже давно прогнившая, валялась подле входа. Внутри стоял такой смрад, что Аледу расхотелось заходить внутрь, едва он приблизился к дверному проёму. В округе перед башней повсюду лежало ржавое оружие и измятые доспехи. Всё давно поросло седым бурьяном. Когда-то давно здесь произошло сражение.

Алед посмотрел на башню ещё раз. Недалеко от неё на берегу он увидел руины сожжённых домов. Похоже, что много лет на этом берегу стояла пограничная застава. Это означало, что Алед пересёк границу некогда существовавшего королевства. Что-то подсказывало ему, что судьба этого места была связана всё с той же великой Войной.

Он продолжил путь. В скором времени дорога повернула на север. Смеркалось. Диск луны показался в темнеющем небе и вскоре исчез за чёрными тучами. Очертания руин виднелись повсюду. Всё выглядело совершенно безжизненным, и плотная тишина стояла окрест. Алед нашёл место для ночлега среди развалин каменного строения, которое когда-то служило кузницей. Крыша здания сгорела, а внутри всё было разрушено. Только большая ржавая наковальня и доменная печь, словно мрачные памятники, остались стоять на своих местах. Алед порылся среди обломков и обнаружил кусок кремня, что его очень обрадовало. Используя кинжал как кресало, он вскоре развёл костёр около большого пролома в стене прямо на каменном полу кузницы.

Разбойник прислонился к стене и задумался. Взгляд его был устремлён в сторону пролома, за которым царствовала кромешная тьма. Где-то далеко тишину нарушали крики беспокойных сов. Ветер шумел над головой, шевелил остатки черепицы на крыши. Алед раздумывал о смысле жизни, который он утратил с того момента, как покинул Межгорье. Он не мог ответить себе на вопрос, зачем он здесь и с какой целью направляется в чуждое для него место.