Глава третья

Пожалеть о содеянном Леониду пришлось через сутки в скором поезде, когда он возвращался домой. То ли с великого горя, что расстался со своей давней мечтой, то ли от радости, что через двое суток обнимет любимую девушку, раздавил пару бутылок водки с товарищем по боковому месту плацкартного вагона.

Алкоголь расслабил его истерзанную, всеми перипетиями последних событий, утомлённую душу и он, явственно понял, что сделал большую ошибку, и она переросла в неприкрытую глупость. Поменял давнюю мечту, стать кадровым офицером, на любовь к девушке, допустим, и самой прекрасной на всём белом свете, и единственной в бескрайних просторах вселенной.

Но любовь зла, не мог он жить, без ненаглядной Тамары! Леонид полностью не представлял, как это можно не находиться рядом с ней, не любоваться правильными чертами лица возлюбленной, восхищаться соблазнительным телом; не ощущать очаровательный запаха мягких волос.

Служба в армии, да начало учёбы в военном училище усилили его страстное желание постоянно пребывать рядом с Томой и не отпускать её ни на одну минуту, ни на долю мгновения.

Молодой организм, всеми фибрами истосковавшейся души, жаждал любви и женских ласк!

Под воздействием алкоголя Леонид понял, что эта причина оказалась главной, из-за чего он поддался на беспрестанные уговоры и угрозы Тамары и бросил военное училище.

Остальные причины считались тоже вескими, но они отходили на второй план, по сравнению с этой.

Двойное чувство охватило его: с одной стороны, он балдел от счастья, что едет к несравненной царице – Тамаре, но с другой стороны, находился в сильной печали, что не осуществил давнюю мечту и не стал офицером.

Как в тумане он вернулся в родной райцентр и женился на Томе.

Но как насмешка Судьбы, на третий день после свадьбы с Тамарой, пришла повестка из военкомата.

Эта повестка страшно удивила Леонида. Он собрался, и с утра следующего дня поехал в военкомат выяснять причину столь странного вызова.

В военкомате он узнал, что изменилось время срочной службы и ему надо ещё дослужить шесть месяцев.

Эта новость вновь всколыхнула в душе, давненько забытые переживания и он, остановился в коридоре около лестницы, в глубоком раздумье.

Он считал, что прошедшая свадьба и счастливая жизнь с Тамарой, что стала официальной женой, окончательно вытравили из души сожаление о брошенной карьере военного.

Так нет! Не успел он толком побыть в военкомате, как все прошедшие события с яркой отчётливостью встали перед удивлённым взором, словно всё произошло только вчера.

Основательно погрузившись в невесёлые мысли, Леонид не заметил, как к нему подошёл, спускавшийся по лестнице земляк, тогда ещё капитан Дёмин.

– Ты что делаешь в этих краях? – удивлённо спросил Дёмин, после обмена рукопожатиями.

– Да Юрий Владимирович, вызвали меня по повестке, – ответил растерянно Леонид.

– И что сказали? – стал допытываться Дёмин.

– Ещё надо служить шесть месяцев, – грустно ответил Леонид.

– Слушай, – обрадовался, вдруг пришедшей внезапной мысли, Дёмин, – у нас в районе образовался новый военкомат! Меня назначили в нём военкомом! Хочешь, оставайся на сверхсрочную и будешь со мной служить!

– Спасибо, я согласен, Юрий Владимирович, – недолго раздумывая, проговорил обрадованный Леонид.

– Тогда, поехали! – скомандовал Дёмин и зашагал к выходу.

Леонид поспешил за ним.

Во дворе военкомата их ждала легковая машина. Они сели в неё и поехали.

Всё складывалось, как лучше нельзя придумать, явно невидимая рука Провидения вела их к намеченной цели.

Пятнадцать километров от райцентра до областного города они преодолели проворно, по неплохой асфальтовой дороге.

В городе, также живо добрались до областного военкомата. В облвоенкомате Дёмин с Леонидом за полчаса оформили все необходимые бумаги и с сегодняшнего дня Леонид Иванович Отрепьев, стал сверхсрочником, штатным сотрудником райвоенкомата.

Они вернулись в райцентр, где жили, чтоб посмотреть выделенное здание под военкомат. Прибыв по указанному адресу, они увидели одноэтажное здание П-образной формы. По центру планировалось, будет располагаться сам военкомат, правое крыло предполагалось отдать под архив, а в левом собирались устроить призывной пункт с медицинской комнатой для обследования новобранцев.

Вернувшись домой, Леонид поделился с женой радостным известием.

Эту новость Тамара восприняла без огромного энтузиазма, но то, что муж будет служить дома, рядом с ней, едва утихомирила её негативное отношение к очередной, как она считала, глупой выходки мужа.

Тёща тоже выразила недовольство. Ей не нравилась идея видеть зятя в военной форме.

С ней у Леонида с самого начала сложились натянутые отношения. Между ними возникла взаимная антипатия. Тёща ежечасно стремилась осмеять, побольнее кольнуть острым языком зятя, а он не оставлял без реакции эти слова.

Не такого мужа хотела тёща для дочери, нет, не такого.

Тамара представляла собой красивую, стройную, со светлыми волосами женщину, она имела приличную работу заведующей складом в Райпо.

В советские времена сплошного дефицита, эта должность позволяла Томе вращаться в руководящих кругах района. Имея доступ к дефицитным товарам, от неё зависело, кто из руководства района и председателей колхозов получит заветный товар, а кто нет.

Это вызывало у руководства взаимное уважение и ощущение обязанности перед Тамарой.

По этой весомой причине и муж ей требовался соответствующий, а не такой, как Леонид.

Зять не соответствовал тёщиным требованиям. Даже то, что он на три месяца моложе дочери, вменялось в вину.

В Леониде её раздражало всё: и то, что щупл и невысокого роста, что некрасив, и то, что не имел должного образования, а всего десять классов средней школы.

Но главный недостаток зятя, и её страшно бесило от этого, что он жил в примаках.

Она привыкла считать себя полноправной хозяйкой в доме и чужой человек, пущай и муж дочери, психологически сковывал и раздражал.

Видя такое отношение, Леонид непроизвольно также негативно стал относиться к тёще, как расписался с Тамарой. Дальше – больше. Отношения с тёщей стали не просто до чёртиков натянутыми, а по правде сказать враждебными.

Из тёщиной родни, он глубоко уважал одну мать тёщи, бабушку жены. Бабу Аню, как все её называли.

Баба Аня имела маленький рост, представляла собой щуплую женщину. Она родила восьмерых детей, но в живых осталось трое, среди оставшихся и тёща.

Она казалась настолько хрупкой по внешнему виду, что Леонид за бабкиной спиной, а встречались случаи и в глаза, называл бабу Аню: «одуванчиком божьим». На что баба Аня не обижалась, а говорила в ответ, что мал золотник, да дорог.

С первых дней женитьбы Леонида, она не один раз говорила ему:

– Забирай Томку из этого дома и уезжай!

– Почему, баба Аня? – удивлялся Леонид.

– Томкина мать вас обязательно разведёт.

– Зря вы так говорите.

– Я знаю, что говорю. Она развела двух собственных сыновей, разведёт и дочь.

Леонид не поверил такому предсказанию, считал это старческими причудами.

Прошло семь месяцев, Леонид с Тамарой жили счастливой семейной жизнью и не будь словесных перепалок с тёщей, он ощущал себя счастливей втройне.

В один из памятных дней баба Аня собрала всех родных дочерей с мужьями, всех внучек с мужьями, усадила за стол и принялась угощать.

Мужчинам наливала самогон собственной выгонки, чистый, как слеза, по целой рюмке. Женщинам едва прикрывала донышко.

– За что пьём мама? – удивлялись дочери.

– За то, что вы у меня все гостите. Давненько вас не видела вместе, – отвечала баба Аня.

Все дети и внуки ели и пили, а сама баба Аня ни ела, ни пила, а токмо уходила к себе в комнату с той минуты, как наполнит опустошённые рюмки.

В очередной раз баба Аня наполнила гостям рюмки и ушла в собственную комнату и минут сорок не выходила.

– Куда мама делась? Что она подолгу не выходит? – забеспокоилась тёща Леонида.

Она встала из-за стола и направилась в комнату матери. Не прошло и двух минут, как оттуда раздался истошный, душераздирающий нечленораздельный рык. Точно какой зловещий зверюга получил смертельную рану от охотника и сейчас издаёт последние звуки перед издыханием. Крик звучал жутко и невыносимо, у присутствующих всё внутри задрожало и перевернулось, а по коже пробежал неимоверный мороз. У иных от ужаса волосы поднялись дыбом. Так страшно кричала тёща Леонида. Все бросились в комнату бабы Ани.

На кровати, со скрещёнными руками на груди и умиротворённым, просветлённым лицом, лежала баба Аня. Тело усопшей начало остывать.

Так она простилась со всеми родственниками, не доставила никому из них лишних хлопот и забот.

Смерть матери не затмила у тёщи ненависти к Леониду. Она яростно настаивала против того, чтоб Леонид принимал участие в похоронах. Но сестра возмутилась:

– Ежели Леонид не будет хоронить, то моей ноги больше не будет в этом доме! Ты мне больше не сестра!

Единственно после этого тёща, скрепя сердцем, согласилась, чтоб Леонид участвовал в похоронах.

Глава четвёртая

Прошёл ещё год. За это время, Леонид окончил школу прапорщиков и стал работать в отделе по работе с призывниками. Вскоре ему присвоили звание прапорщика, а Дёмину – майора.

Леонид, как сейчас, помнит тот день.

Это произошло в начале лета. Молодая, светло-зелёная листва на деревьях весело шелестела под порывами шаловливого, тёплого ветерка.

Леонид шёл на службу по улице, где находилось здание райвоенкомата в приподнятом расположении духа.

Утреннее солнце, ослепительно сияющее в безбрежной голубизне безоблачного неба, ещё не припекало, но радостно и нежно ласкало лицо, как юная дева ненаглядного возлюбленного.

Чудесное летнее утро дарило Леониду прекрасное настроение.

У него складывалось всё великолепно и на службе, и в семье. Хоть с тёщей и продолжались трения, но все эти мелочи не излишне влияли на настроение Леонида. Он чувствовал себя бодрым и весёлым.

Войдя в военкомат и заняв своё служебное место, Леонид не успел продолжить начатую ещё накануне работу, как вызвал военком.

Войдя в кабинет военкома, Леонид застал его одного, держащего какой-то документ в руках.

– Вызывали, Юрий Владимирович? – спросил Леонид.

– Да, проходи, – ответил Дёмин и протянул ему документ, – на, прочти.

Это оказался долгожданный приказ о присвоении очередных воинских званий. Звание «майор» присваивалось Дёмину и звание «прапорщик» присваивалось Отрепьеву.

– Это надо отметить, – сказал новоиспечённый майор Дёмин и полез в сейф.

Из сейфа он достал бутылку водки.

– Сейчас я сбегаю за закуской, – предложил Леонид.

– Давай, – согласился Дёмин.

Леонид вернулся в собственный кабинет, достал собранный Тамарой на обед свёрток и быстрым шагом вернулся в кабинет начальника.

За это время Дёмин поставил на стол два гранёных стакана и наполнил ёмкости водкой. Леонид развернул свёрток с едой, и положил на стол. Дёмин взял стакан в руку, Леонид последовал примеру старшего по званию.

– Давай выпьем за наши новые звания, – предложил военком, – и чтоб они были не последними.

Мужчины выпили и закусили. Ощущение тепла разлилось по всему телу Леонида. Он с трудно скрываемой радостью отметил, что хоть и не стал офицером, но получил звание прапорщика, а это значит давнишняя мечта, что появилась после рассказов отца – фронтовика, сбылась.

Отец не любил рассказывать о войне. Пожалуй, что на праздник в честь дня победы, с соседом, тоже фронтовиком, они выпивали по стакану самогонки и начинались воспоминания.

Леонид, замирал и, старался не дышать, слушал эти рассказы, с раннего детства решив, что обязательно станет военным.

Отец командовал штрафбатом всю войну на ленинградском фронте.

В штрафбат попадали те, кто дал в морду вышестоящему командиру, или не выполнил приказ командования, или загулял со связисткой, а у той имелся любовник из вышестоящих офицеров.

После первой крови штрафник считался оправданным.

Случаев побега к немцам не происходило. За всю войну лишь один штрафник попытался сбежать, но отец сам находился у пулемёта и смертельно ранил перебежчика.

Составили протокол и подняли в атаку батальон, чтобы забрать труп. Немцы тоже поднялись в атаку и первыми успели забрать погибшего.

После войны отца вызвали в отдел НКВД, где в одной из комнат показали мужчину, он признался на допросе, что оказался тем самым перебежчиком.

Этого человека смертельно ранили в тот день, но немцы его прооперировали и он выжил, а потом работал у немцев. После окончания Великой Отечественной войны он скрывался, но советские органы выследили и арестовали.

В самом конце войны отец ехал на танке, а из лесополосы бросили гранату. Бойцы срочно доставили раненого в госпиталь.

Врачи сделали всё, что могли и вернули его с того света.

В память об этом ранении, у отца вся спина осталась изрядно нашпигованной осколками от гранаты, имелся осколок и в височной кости черепа.

Окончание войны он встретил в госпитале, где ещё полтора года лечился.

При выписке ему дали вторую группу инвалидности.

После войны в 1951 г. отец работал вторым секретарём райкома КПСС, Леонид в тот год появился на свет.

На одном из докладов, в честь не помнит какого праздника, он не так осветил современную политику и «молчи-молчи» доложили куда следует, в соответствующие инстанции. На следующий день пришли в дом двое в военной форме, но без знаков различия.