Было достаточно свежо, но народ на причале был одет легко, по-летнему. Женя подумала, что это, скорее всего их соотечественники, которых занесла сюда, на чужбину, нелегкая или собственное желание, или возможность заработать на относительно приличное существование. Здесь, наверное, не только девочки из припортового стриптиза, но и те, что уже отдежурили свое на панели. Присмотревшись, Женя поняла, что не совсем права. Среди них тот самый светловолосый неуклюжий парень, который с ней так и не познакомился. Она вдруг почувствовала, что всех их любит, и что ей почему-то жаль с ними расставаться. «Наверное, это у них такой дурацкий ром» – подумалось Жене.

Когда кромка земли растворилась за горизонтом Женя не найдя взглядом Василия решила пойти поспать, чтобы вернуться в форму (собственное лицо ей в зеркале не понравилось). Уснула она мгновенно, спала без сновидений и открыла глаза с удовольствием, какого не испытывала за все время плавания. Повалявшись еще минут десять, под впечатлением минувших событий она поднялась, и посмотрела на часы. Обед она проспала и решила пойти в ресторан – до ужина далеко. Там она застала и капитана. В зале кроме него никого не было. Она хотела, было сесть за другой столик, но он кивнул на свободный стул, напротив себя, и Женя направилась к нему. На ее сияющую улыбку ответил скромно, но по лицу было похоже, что жизнью на этот день доволен. Наверное хорошо выспался, а может быть по какой другой причине, в которую она боялась поверить.

– Привет, воспитатель, – шепнула Женя.

Василий не ответил и она уже в голос спросила:

– Видел Иохима?

Капитан пожал плечами. О чем спрашивает?!

– Вроде бы оклемался?

– Он мужик еще крепкий.

– И сколько же ему?

– Немного больше чем мне.

Женя от удивления открыла рот.

– Как это немного? Шутишь?!

– Он сдал, когда умерла жена.

– Давно?

– Вскоре после дочери. Ты видела ее фотографию в альбоме. Они похожи.

Женя вспомнила, что одна из девушек на снимке выглядела немного старше другой.

– Она тоже погибла?

– Нет, умерла. Медики не смогли объяснить от чего.

– Ну, так это же было давно. Почему же не женился снова?

– Однолюб, – пожал плечами капитан. – С женщинами не общается, только с путанами, по рыночным ценам.

– А что, путаны не женщины?

– Физиологически да…

Женя не рискнула возражать, к тому же ее захватила другая мысль.

– Ты тоже с ним бывал? – с подозрением прищурилась она.

– Да, конечно.

Женя на минуту онемела, потом вскочила.

– Я сяду за другой столик.

– Почему? – не понял Василий.

– Ты делаешь мне больно.

Теперь замолчал Василий, потом, отставив стакан из-под компота, все же заметил:

– Ты странная девочка. Я же не ревную тебя к прошлому, да и не знаю его.

Женя отвела глаза.

– А я готова рассказать тебе все, до самой малости.

Василий молча, медленно покачал головой в знак отрицания и поднялся. Он уже дошел до выхода, когда Женя тоже вскочила. Догнала она его у самой каюты. Капитан остановился и вопросительно посмотрел на нее.

– Ты, принимаешь меня за потаскушку. Я не такая. Да, у меня не было в жизни ориентиров, но сейчас…

Василий усмехнулся.

– Я сказал, что не знаю твоего прошлого, но не говорил, что хочу его знать.

– Но ты же можешь предположить худшее! – вскрикнула Евгения.

– А худшего не было?

– Нет

– Этого достаточно.

Снова Женька долго не могла уснуть. Если бы все прежние страсти, какие выпадали ей в жизни собрать в промежуток нескольких часов, они проиграли бы тем ощущениям, которые она испытала в минувшие сутки. В происходившее верилось с трудом, потому казалось, что зародившаяся близость вот-вот оборвется. А может быть станет еще ярче. А потом еще. Но где-то, что-то должно сломаться. Как все в этой бестолковой непознаваемой жизни. Нет, пусть все останется на сегодняшнем уровне. И без того головокружительном… Неужто, правда, что когда-нибудь, этому придет конец? Почему так?! Почему не быть в вечном плавании, и никогда не причаливать! Эта неожиданная паника означала одно – теперь для нее нет, и не будет ничего дороже этого рябоватого лица, серых, прячущихся глаз, курчавых жестких волос с проседью…

Усилившуюся качку Женя почувствовала посреди ночи еще сквозь сон, а когда окончательно проснулась, каюта уже ходила ходуном. Та болтанка, которую она испытала, по пути в Стокгольм, показалась просто шуткой. Сейчас можно было и не стараться удержаться на ногах. Пол то резко уходил вниз, словно в воздушной яме, то перекашивался так, что казалось кровать сорвется с креплений и прилепит пассажирку к стенке каюты. Цветы Иохима разлетелись по полу, политому водой из вазы, которая, упав на пол, не разбилась и кувыркалась тут же. В дополнение ко всем радостям стал время от времени гаснуть свет, в такие минуты Женя видела в краешек иллюминатора отвесные пенистые стены черной воды с серебрившимися в свете луны гребнями. Такой ужас она видела только в кино, но там не было ощущения присутствия…Трясясь, от страха, и холода Женя оторвалась от спинки кровати, улавливая секунды на которые корабль замирал, кое-как оделась, перелетела от кровати к двери, но не поймала во время ручку и загремела в обратную сторону, под стол, едва успев распластаться. Вторая попытка оказалась удачнее и Женя, проехав в намеченном направлении на четвереньках по мокрому полу, все же ухватилась за решетку в нижней части двери, затем, когда корабль завалился на левый борт вскочила и поймала, наконец, злополучную ручку.

Перелетая в коридоре от стены к стене (благо узкий) Женя пробралась к выходу на палубу и, высунувшись наружу, ужаснулась тому, что увидела. Они определенно тонули. Невозможно было себе представить, чтобы такие огромные волны, горами вздымающиеся над бортами и внезапно проваливающиеся в преисподнюю, отчего за кормой возникали какие-то жуткие черные пропасти, готовые поглотить шхуну, оставили бы хоть что-то от корабля. Низкие темные облака с белесыми кромками метались по небу как безумные, изредка открывая луну, которая короткими вспышками освещала весь кошмар призрачным светом. Немыслимый рев, свист и треск оформляли сцену светопреставления.

Женя оцепенела настолько, что утратила способность передвигаться, потеряла чувствительность рук мертвой хваткой вцепившихся в перила. Ей даже казалось, что их у нее уже нет и ее вот-вот, при очередном крутом крене вытряхнет в преисподнюю, как окурок из пепельницы. Подняв голову, чтобы воззвать с мольбой к всевышнему, она с недоумением увидела, как по мачтам и перекладинам скачут какие-то фигурки – те самые засранцы, которые резались в карты, покорно выслушивали, нравоучения за очередную проказу. Даже поросеночек, отчаянно мотал какой-то канат, и что-то истошно орал другому, прицепившемуся за рею. Когда он оглянулся, Женя с ужасом увидела, что он хохочет. Тронулся?!

Она попыталась было пробраться к мостику, как на нее налетело что-то, большое и сильное, сгребло в комок и швырнуло в коридор. Она едва успела за что-то ухватиться. Развернулась и узнала Василия. Не говоря ни слова (все равно не разобрать) он проволок ее по коридору и затолкал в каюту, рявкнув в ухо:

– Сидеть!

Сам он попытался, было выскочить за дверь, но Женя вцепилась в него как клещ, и заорала, что не хочет умирать одна.

Капитан вдруг рассмеялся, протащил ее к кровати, завалил на постель и пристегнул ремнем. Она сопротивлялась, но он, сжав кисти ее рук, просунул и их под ремень.

– Еще поживем, – крикнул он ей на прощанье и исчез.

Женя с ненавистью посмотрела ему вслед, безнадежно трепыхнулась пару раз и затихла, ожидая бездарного безрадостного конца. До чего же все глупо и обидно… Она не понимала, сколько продолжался этот кошмар, но некоторое время спустя обнаружила, что качка уменьшилась и, вскоре, прекратилась вовсе.

Она долго еще лежала неподвижно, потом отстегнулась и, все еще не веря в то, что жизнь не кончилась, выглянула в иллюминатор. Шхуна стояла в какой-то бухте, невдалеке от скалистого острова. Ноги еще не держали ее, и Женя ползком вернулась к кровати, но лечь не успела.

Вошел Василий, и Женя с удивлением обнаружила, что капитан, чаще задумчивый, или инфантильный сияет, словно новый пятак. Странный все-таки народ, мужики. Чтобы почувствовать себя счастливыми им надо побалансировать на самой грани, за которой уже можно свернуть себе шею…И в такой момент им, конечно же, не жаль и других. Эгоисты!

Уже совсем неожиданно он подошел, сгреб ее одной рукой и заглянул в лицо.

– Жива? А глаза почему на мокром месте?

– От обиды… -

Она хотела сказать, как ждала его, какое безумное желание одолевало ее, но не рискнула. Должен же он сам хоть что-то понять…

Но, урод, даже не поинтересовался, отчего возникла эта самая обида, и поплел свои мемуары…

– Мы переходили пролив в штормовую погоду. По учебному плану. Ребята справились, хотя болтанка была не самая…

– Это была болтанка?! – возмутилась Женя.

– Конечно. Бывает круче. Скоро все окончательно утихнет, и пойдем дальше. Сейчас мне надо будет собрать команду и через час я свободен.

Он будет свободен. Для кого? Женя подозревала, что это снова пустая провокация, что ничего не будет, и случится очередной облом. Много радостей не бывает!

Обед был оформлен как праздничный банкет для всех, кто был на шхуне, с небольшим количеством спиртного (даже для курсантов) по случаю удачно прошедшего учения. Женщины тоже повыползали из своих нор, кто с зеленой, кто с серой физиономией. Наверное, эти учения были предусмотрены и для них. По крайней мере, более удачного варианта, чтобы заставить ценить своих избранников придумать трудно. Даже Юлия, наконец-то, подсела к своему культуристу и ткнулась носом ему в плечо. Тот снисходительно усмехнулся и обнял ее. Фингал под его глазом уже растворился, и теперь он выглядел настоящим героем.

По сообщению капитана переход обошелся не только без потерь личного состава, но и без материальных, если не считать ящика с пивом, который кок перед штормом, на какой-то хрен выставил на палубу. Правда, эта информация у некоторых вызвала сомнения, не был ли ящик смыт еще до шторма.

Здесь же, на банкете она встретилась, наконец, с Андреем, которого давно не видела. Отведя потеряшку в сторону, Женя спросила у него, что он думает по поводу того, о чем шепчется народ. Несмотря на туманный вопрос, Андрей ответил ясно и лаконично, что, явно недооценивал Евгению – сломать капитана не каждой дано. Та с усмешкой посмотрела ему вслед, но подумала, что в его словах есть какой-то смысл. Или никакого? В любом случае кто-то недопонимает капитана – то ли Андрей, то ли Ксения, то ли она сама. Уж больно разные у всех мнения. Полагаться, конечно, следует на свое собственное. Независимое. Но, когда она успеет его создать? Через пару дней поход закончится. А что останется в его памяти от общения с ней? Алкоголичка, нимфоманка… Биологическая копия своей мамаши. От последней мысли у Жени все опустилось…

Недоброе предчувствие ее не обмануло. Очередная метаморфоза произошла с ним, как только с мостика сообщили, что прямо по курсу Питер. За несколько часов до причала он отчистился, отгладился, побрился и снова стал просто капитаном с тем же нечитаемым лицом и колючими глазами, какой он ей запомнился по Таллиннскому причалу. Жене несколько раз безуспешно пытавшейся поймать хотя бы его взгляд стало казаться, что все, что с ними происходило совсем недавно просто галлюцинации. Ну, пусть безумный секс ей померещился спьяну, или в сонном бреду, но все остальное – Стокгольм, кабачок, Иохим, и сам он, такой близкий и теперь снова потерянный. Евгения, в сердцах, даже пожалела, что она не террористка и не может взорвать к чертовой матери эту проклятую посудину, которая вчера еще была кораблем надежды, а сегодня волочет ее к причалу, как последнюю сволочь. Она никак не могла понять, что произошло?! Неужели это реакция на ее покаяния? Разве непонятно, что попытаться рассказать о себе все самое гадкое только человек, решивший стать другим? Совсем другим. Сбросить груз прожитого, забыть все прошлое и начать сначала. Или это просто совпадение по времени и здесь что-то иное?

За час до того как на горизонте появилась земля, ей удалось без свидетелей перехватить хамелеона на палубе. Она притиснула его к перилам, посмотрела широко раскрытыми глазами в его безучастное лицо.

– Что случилось? Меня больше нет?!

– Просто мы приплыли.

– Я не хочу, чтобы мы приплыли, сделай что-нибудь или выбрось меня за борт!

Василий внимательно и даже как-то строго посмотрел в ее безумное лицо и без улыбки ответил:

– Еще успею.

– Так это что, была моя оплата за круиз? Если на таком уровне, все понятно, но тогда об этом надо сказать. Всего лишь! Чтобы я не ворочалась ночами, не вскакивала от твоего голоса в коридоре, чтобы…,– Женя задохнулась от подступившего спазма. – Я что-нибудь не так сделала? Не заставила тебя дежурить под дверью, а сразу раздвинула ноги? Может быть, нам надо было года два писать друг другу письма? Может быть, у меня что-то не так устроено, как у других? У Ксении, например… Ты же пел мне, что не веришь в то, что я безнадежна, психолог хренов… Или что, это был эксперимент по перевоспитанию распутной девки? Ну, конечно, разве порядочная женщина, так ведет себя под мужиком – кричит, царапается, плачет, что там еще со мной было… Она же в это время декламирует стихи о любви к родине, а потом говорит спасибо и аккуратно вытирает тебе член чистой салфеткой…

Закончить пламенную речь Жене не дали – капитана окликнули с мостика. На этом их общение закончилось а, когда шхуна причалила в районе Петергофа, чтобы дать возможность женщинам незаметно покинуть корабль, Жене окончательно захотелось умереть. Умереть до того как она ступит на этот причал, сядет на электричку, перешагнет порог своей квартиры… Больше всего жалела она сейчас о том, что они не утонули во время того шторма, когда он пристегнул ее к кровати… Подойдя к трапу, Женя невольно оглянулась. Василия, конечно же, нигде не было видно.

Уже на сходнях ее легонько подтолкнула вбок Ирина.

– Ну, ты и врать! Здорово нас одурачила… А это хорошо, что вы похожи. Говорят, что, если мужчина с женщиной похожи друг на друга, это значит, что их брак будет счастливым.

Женя ошарашено посмотрела на улыбающееся лицо

Ирины. Хотела, было спросить, кто это их женил, но возражать не стала и только согласно кивнула головой. Действительно, как не быть счастливым с таким мужчиной, таким непредсказуемым любовником готовым раствориться в тебе, заполнить тебя диким восторгом, поднять до небес и…бросить в сточную канаву. Подлец даже звуком не обмолвился, как они будут дальше? Друг без друга? Вместе? Или другой вариант. Меньше всего Женю устраивал другой вариант. Быть время от времени его партнершей по сексу она уже не сможет. Друг без друга? Тоже немыслимо… Ведь он не спросил ни адреса, ни телефона, ни о том, хотела бы она быть с ним или нет, сможет ли она вообще после всего жить как прежде…

Передвигая непослушные ноги по ступеням своего подъезда, Женя взывала к силам, которые нами руководят, чтобы дали ей хотя бы возможность побыть одной. Видимо всевышний внял ее мольбам, на звонок никто не отреагировал и Женя, открыв дверь своим ключом, вздохнула с облегчением. Мамашу куда-то сгребло! В записке на кухонном столе адрес ее пребывания – районная больница.

Швырнув вещи в угол комнаты, Женя провалилась в пошатнувшееся кресло и закрыла глаза, в очередной раз, поминая свой неуправляемый язык и свою, вероятно единственную, окончательно выпрямившуюся, извилину в голове наихудшими из слов, какие усвоила за двадцать четыре года. Перебрав с дюжину, поднялась, взглянула на себя с ненавистью в зеркало и, обречено решив, что кесарю – кесарево принялась по телефону разыскивать справочную службу районной больницы. Дежурная сообщила, что состояние ее мамаши удовлетворительное. И то хорошо! Ей бы только похоронных проблем сейчас не хватало!

Женя подошла к окну, посмотрела на проспект, где мельтешили транспорт и люди, хотела, было открыть створку, но раздумала. Широченные проспекты и зелень вроде бы есть, но воздух… После свежего, морского, все равно, что мордой в не смытый унитаз.

Пообедав кое-как, Женя включила телевизор, поглазела латиноамериканский бред, потом отечественный, отчего стало еще тоскливее. Одиночество, только что желанное, становилось невыносимым.

Неожиданный телефонный звонок привел ее в чувство. Она не верила, что это Василий, но хоть кто-то… Звонил Андрей. Не знает ли она, где может быть Ксения? Дома нет, а ключи у нее. Хозяина квартиры, в которой они живут тоже Митькой звали … Уже полдня околачивается у подъезда и, похоже, ночевать придется тут же. Нельзя ли пока к ним? Хотя бы бросить вещи?!

Женя криво усмехнулась.

– Приходи. Объявится любимая, верну обратно.

Андрей! Вот кто приложит бальзам ей на душу, если этот процесс можно так обозначить… Уж сейчас-то она постарается соблазнить его, как бы тот не ерепенился. В конце концов, клин клином. Тем более что Ксюхе он, что собаке пятая нога. А ей как раз нужна соломинка. Та самая… А тот, стареющий придурок, пусть экспериментирует с другими… Женя решительно отправилась в ванную, приняла душ, надела ажурные трусики, уложила феном волосы…

Переступив порог, Андрей вытянул шею, словно собираясь кого-то приветствовать.

– Ситуация, молодой человек, немного пикантная, – усмехнулась Женя, глядя на вопросительное лицо Андрея,

– Мы с тобой сегодня одни. Мама в больнице…

– Извини, ты же мне ничего не сказала…

– Что с того? Меня боишься?

Андрей, ничего не ответив, подумал и поставил свою сумку рядом с ее вещами. На вопрос, ужинал ли, ответил отрицательно и добавил, что может перекантоваться, у него все равно аппетита нет. Разве что только чашку чая…Женя возразила. Разве она не хозяйка и не сможет позаботиться о мужчине, тем более беспризорном. Опекают же, скажем, пингвины чужих птенцов, чем же мы, люди, хуже?

Андрей только хмыкнул на такую аналогию, но возражать не стал. Женя предложила ему принять душ, сама отправилась в магазин за продуктами. В супермаркете купила бутылку пива, сарделек, макарон и банку растворимого кофе. На батон и половинку хлеба набралось уже с трудом.

Поставив увесистый пакет на площадку, она открыла дверь и, пока переходила через порог, услышала, что Андрей разговаривает с кем-то по телефону. Нашлась Ксения? Не похоже. Закрывая наружную дверь, она намеренно хлопнула ею, и Андрей торопливо попрощался, назвав свою супругу почему-то Анюткой. Женя сделала вид, что ничего не слышала.. Зато Андрей принялся объяснять ей что Анюта это девочка, школьница, дочь одного знакомого. Очень привязалась к нему, и все просила сводить ее в Русский музей. Отец вечно на службе, мать, напротив, никогда из дома носа не высовывает…Детям же надо развиваться. Вот и позвонил. Все равно заняться нечем. Вряд ли Ксения явится сегодня, наверное, уехала к матери…

Андрей так долго и так пространно разъяснял ситуацию, что Жене стало понятно девочка явно не малолетка и, потом, (Женя подняла глаза к циферблату часов) какой может быть Русский музей в шестом часу вечера? Андрей тоже уставился на часы, с озадаченным видом. Да, действительно, поздно, но она уже вышла из дома и не встретить ее там, где они условились, было бы не порядочно, да и уже темнеет, девочка все-таки… Женя хотела съязвить по последнему доводу, но удержалась.

– Что и не поужинаешь?

– Да нет, мы забежим в какой-нибудь Макдональдс…

Несмотря на то, что ее стратегические намерения не осуществились, бегство потенциального любовника принесло неожиданное облегчение. Как будто тебя освободили от предстоящей разгрузки вагона. Когда дверь захлопнулась, Женя вынула бутылку «Балтики» из пакета, профессионально отковырнула пробку ручкой вилки. Подошла к окну и, задумчиво глядя сквозь стекло «высадила» все содержимое бутылки, затем, так же бессмысленно съела холодную сардельку и отправилась спать. Закрывая глаза, она дала себе установку ничего не вспоминать, ни о чем не думать. Команда выполнялась плохо то и дело, словно черти из табакерки выскакивали эпизоды недавнего общения с капитаном, и Женя пожалела, что человек лишен возможности вызывать у себя амнезию по желанию. Потом попробовала убедить себя, что страдания ее – пустое, все о,кей, поплавала на паруснике, побывала за границей, потрахалась в свое удовольствие…Программа выполнена, хотя последнее ею изначально не предусматривалось. Но уж так, наверное, написано на роду…