«Ты меня не вини, не оплакивай…»

 
Ты меня не вини, не оплакивай,
В этой жизни земной – я покойник давно.
Жизни крест пеленой заволакивает,
И метелит, и вьюжит в окно.
 
 
Жизнь прошла стороною и мимо,
Видно есть я большая ошибка природы.
Порывался, где не проходимо,
Где другой, кроме скверной, не бывает погоды.
 
 
И кропал я стихи, разбазаривал душу,
В клочья нервы я рвал бедолага,
Надорвался видать… Но ты всё же послушай
То, о чём я поведал бумаге.
 
 
Ведь бумага такая, она же всё стерпит,
И в огне не горит рукописна,
И не важно, кто водит пером: боги, черти,
Время всё поглощает, как бездны кулиса.
 
 
И оно ограничено, а для поэтов,
Время сжато компрессией строгой,
Не успел развернуть душу ты для сонетов,
Как звенят погребальные дроги.
 
 
Так не упрекай меня сурово,
Ведь когда ещё сказал Сергей:
«В этой жизни умирать не ново,
Но и жить, конечно, не новей».
 
 
Формула затёртая, конечно,
Но как лаконична и проста:
Жизнь – сама собою будет вечна,
А для индивида – суета!
 
 
Индивид – сам по себе не воин,
Он лишь винтик пламенной машины,
Изотрёт резьбу свою – уволен,
И заменен сразу же другими.
 
 
Понимая суть – глушу я водку,
И развязно душу лью стихами,
И пою, что жизнь достала – вот как,
И ору благими матюгами.
 
 
В этой жизни – жить, увы, не ново.
Но и умирать ведь не новей!
Что же ты, кудрявый и толковый,
Не остановился? А, Сергей!
 
 
Ведь всё так же утром на опушке
Соловей поёт нас веселя…
Правда, был ещё Сергеич – Пушкин,
Пухом его праху будь земля!
 
 
Тоже был кудряв и не покорен,
Хоть на шею не кидал петлю,
Он своею пролитою кровью
Написал в веках: «Как я люблю»!
 
 
В этой жизни умереть не сложно,
Сделать жизнь – значительно трудней,
Оттого так быстро и проворно
Проскакали Саша и Сергей.
 
 
Кони! Привередливые кони,
Носите поэтов по краю,
Ведь недаром и в стихах Володи
Слышится так явственно: «Молю!
 
 
Не несите к бездне, погодите,
К чёрту пистолеты и петлю!
Душу! Душу… Душу схороните,
На Дантесов современных, мол, плюю».
 
 
Не послушны кони и строптивы,
Не управишь ими в кабаке.
Водку можно бросить! Только, милый,
Не окажешься ль ты после на игле?
 
 
Слезть с неё – сложней, не та зараза,
Не привычна к ней ты, русская душа!
В забытье, как под крыло КАМАЗа
Занесёт. Хоть может хороша
 
 
Эта дурь. Но, ради Бога, хватит!
Душу рвать и струны нерв своих.
Тёзку окружали супостаты,
Он кололся, чтоб не видеть их.
 
 
На заре Россия-мать в дурмане
Душит души заревом надежд.
Грезится о счастье всё, о манне,
Край берёз, кабацкий рай невежд.
 
 
Сколько тебя Русь не полонили,
Ты всегда отряхивала мерзь.
Распластавши для объятий крылья,
Ты спаси поэтов, не повесь.
 
 
Ты могуча Русь, но бестолкова,
Ты прекрасна, хоть купаешься в дерьме.
Сто путей и лишь одна дорога:
Русская рулетка в кабаке.
 
 
Полонезом душу рвёт на части,
И в угаре пьяном, ей же ей,
Все твои, Русь, граждане – пропащи,
И бездонна пропасть для коней.
 
 
Так чего ж меня винишь? Не надо.
Я такой же русский, и поэт.
Водка доведёт меня до ада,
Но без водки жизни моей нет.
 

28–30.01.1998

Критическое замечание моей читательницы

Чем редок камень, тем дороже —

Природой создан за века!

В стихах искусных ценность тоже,—

Судьба созданья нелегка!

Как бриллиант лучом играя

К себе притягивает взгляд —

Из сердца в струны вырывая,

Поэт слагает строки в ряд.

А рифмоплёт сорит строкою —

Позёрство, вместо мастерства:

Бросает щедрою рукою

Осколки битого стекла!

Мой ответ

 
В стране, где Пушкин и Есенин жили,
О мастерстве почти забыли.
Заполонили графоманы
Умы, эстраду и рекламы.
Чтобы назвать себя Поэтом
Умения особо нету —
Зарифмовать: Кричу-торчу,
Добавить лозунги из «Правды»,
Слегка поныть, что, мол, все – гады,
Не понимают, что хочу!
 
 
И о любви поют умело,
И говорят, «мол, было дело,
Она меня любить хотела,
Она так целовалась смело…
И вечер был такой прекрасный:
Сирень цвела, что дальше – ясно!
Она, в кусты меня маня,
Порхнула птичкою проворной…»
 
 
Строчит, ни разу не любя,
Зато Поэт, зато весь модный!
И «муси-пуси» приплетая,
Он сам, как соловей порхает.
 
 
Но я отвлёкся, извините,
Я не о том хотел писать.
Позёр я! Что не говорите,
Но этот факт нельзя скрывать!
Красивы речи, позы смелы,
Про всё-то говорю по делу,
Но, что касается работы,—
Так в этом хуже идиота!
 
 
Дурак – хоть как-то обучаем,
Позёр – навряд ли. Нескончаем
Его всесозерцальный взгляд
На всё вокруг, на всех подряд!
 
 
К тому же, я ещё фигляр!
Знаком мне сцены кулуар,
Восторг в глазах, рукоплесканья,
Где я, скорее от незнанья
Всех тонкостей работы этой
Читал открыто всему свету
Пародии и подражанья,
Благодаря всех за вниманье.
 
 
Как молод был тогда, правдив,
А как воспитан и учтив,
Краснел, когда ко мне взывали,
Круги внутри меня гуляли,
Темнело у меня в глазах,
Давленье тут же вверх скакало
И где-то в пятках отдавало…
 
 
Опять от темы отвлекаюсь,
Меня ведёт сегодня, каюсь!
 
 
Итак, в огранке бриллиант…
Ручной работы филигранной.
Да, радует народу взгляд
Своей отделкой величавой
Им можно долго любоваться,
От каждой грани свет ловя,
Стоять столпом и восхищаться,
Все восемь чувств своих дразня.
 
 
И рифмоплёту тоже ясно,
Где мастерство, а что напрасно.
 
 
Но вот, к примеру, фортепьяно
Отлично от металлофона?
Там скерции, форте и пьяно,
А здесь – две палочки всего-то.
На том играют фуги, пьесы,
А на другом – одни балбесы.
 
 
Великовозрастные дяди
Сыграют там и здесь не глядя.
И даже Моцарт, ради шутки,
Стучал на инструменте жутком.
 

 
Когда б я возомнил Поэтом
По жизни нашей называться,
Я б в «Балмико» при всём при этом
Не стал бы дольше оставаться.
Я б бросил всё и за столешней
Сидел бы в позе я неспешной.
Я обивал б порог редакций
В надежде книжкой издаваться.
 
 
Но, я – скетчист, фигляр, позёр,
Пишу стишата ради смеха.
И суд мой над собою скор:
Я – рифмоплёт, не без успеха.
Рифмую только для друзей,
Не Мастер я, ну, хоть убей!
 

18.11.2011

Шутка

 
Встал я утром рано-рано.
В школу взял с собой барана.
Получил пятёрку —
Положил её в ведёрку.
А потом я дома
Уснул, как Ерёма.
А потом проснулся вдруг —
Увидал коров я двух.
А потом пошёл гулять —
Получилось двадцать пять!
А потом, потом, потом
Я ввалился в альбом,
И сказал я: «Бом!
Бом!
Бом!
Закрывайся мой альбом!
 

Смешно, конечно же, сейчас читать эти строчки! Но именно с них всё началось. Я написал это в 1971 году в возрасте шести лет. А помогла мне написать его моя бабушка – Головина Нина Ивановна, сыгравшая немаловажную роль в моём образовании, пристрастиях и любви к литературе. Выпускница Института Благородных Девиц.

Стихотворение это, будучи первоклассником, я отослал, никого не спросясь, в газету «Пионерская правда», где оно, конечно же, напечатано не было. Я получил стандартный ответ-отписку на фирменном бланке, что, дескать, мы рады, что вы занялись творчеством, вы – наша надежда, но пока… больше читайте Самуила Яковлевича Маршака, Агнию Барто, Пушкина. Смотрите, как у них всё ясно и просто:

 
Мой весёлый звонкий мяч,
Ты куда помчался вскачь?
 

Я и не спорил: действительно, всё ясно и просто, но я сомневался, что эти строчки писались в моём возрасте, и, потому, слегка обидевшись, я на время прекратил свои творческие изыскания. Но, как говорится, шила в мешке не утаишь, и в 1973 году на свет появляется новое стихотворение-считалочка.

Загадка природы

 
Точка, точка, запятая,
Двоеточие, тире —
Вот и все мы на дворе.
Вижу кошку я в лукошке,
Вижу Диму я в саду,
Своего лица не вижу,
Что такое? Не пойму!
 
 
Объясните мне ребята,
В чём природа виновата?
 

P. S.

Я, всё-таки, немного покривил душой, сказав, что «Стихотворение-шутка» было первым произведением в моём творчестве. На самом деле почти за год до него я написал несколько сказок про ёлочные игрушки. Они были написаны корявыми печатными буквами в тоненькой школьной тетради за 2 копейки. К сожалению, они не сохранились, а написать их заново – согласитесь, это не одно и то же. Помню только названия: «Попугай с ватой», «Бабушка-старушка», «Приключения новогодних часов», «Снеговик и Колдун», «Волшебный колокольчик». Был январь 1970 года. Я сидел в кресле перед ёлкой и был маленьким Андерсеном. Сказки не сохранились, а вот игрушки – есть! Не верите? Глядите!

А вот и ёлочка:

«Ярилось небо холодрыгой…»

 
Ярилось небо холодрыгой,
То ветром буйным, то дождём.
Я, как последний забулдыга,
Бродил, укутавшись плащом.
 
 
Быть может водки? Не согреет.
Быть может бабы? Не спасёт.
Душа, не тело, коченеет.
Душа болит и не поёт.
 
 
Душа, вплетаясь в строки эти,
Стихам грустинку придаёт.
Стихи – души родные дети,
А я – презренный рифмоплёт.
 
 
Я строкам придавал весёлость,
Душа вставляла в них сарказм.
Писал я радостную повесть,
Душа сводила на маразм.
 
 
Ах, излечить бы душу эту,
Чтоб заискрилась весела,
Чтоб не мешалася поэту
Писать красивые слова.
 
 
Чтоб стих был ровен и спокоен,
Чтоб прочь пропала маята.
Так нет! душе всё нет покоя,
Её преследует тоска…
 

25.11.2011

«Если кажется, что край…»

 
Если кажется, что край,
Если чувствуешь, что вилы,
И в душе, где жил лишь май, —
Крест от собственной могилы,
 
 
Если в тучах нет просвета,
Моросящий дождь достал,
А душа – желает лета…
Это просто ты устал.
 
 
Может, счастье было рядом,
Да прошло вдруг стороной,
Оттого в душе упадок,
И в мозгах бред параной.
 
 
То пройдёт, ведь всё проходит,
Жизнь с собою унесёт.
Грусть с печалью перебродит,
К цели новой увлечёт.
 
 
И царапинкой на сердце
Лишь останется печаль.
Счастье скрылось в дальней дверце,
Растворилося… А жаль.
 

25.11.2011

«Мы ищем то, что не найти…»

 
Мы ищем то, что не найти,
Всю жизнь идём, всегда в пути,
Нам вечно что-то не хватает
И череда годов мелькает.
 
 
Летим, спешим, проходим мимо,
Вершим то, что непоправимо,
Сметаем, что не понимаем,
Всё непривычное ломаем.
 
 
Мы судим всех лишь по себе,
Мы – эталоны вообще!
Шаги в пути всё ускоряем
И слишком многое теряем.
 
 
Но вот однажды, наконец,
В том месте, где всему конец,
Мы обернёмся, мы всё вспомним,
Мы душу чувствами наполним.
 
 
Поймём всё, что не понимали,
Заметим, что мы потеряли,
И с грустью захотим обратно,
Да дверь закрыта неотвратно.
 
 
Куда спешили и зачем
Не понимаем мы совсем.
Вглядевшись в прошлое – стыдимся
И на самих себя мы злимся.
 
 
Кто нас любил – тех мы топтали,
Предателям мы доверяли,
Мы мимо счастья проходили
И оттого не находили.
 
 
Кого мы обошли вниманьем
Стали теперь воспоминаньем.
И у разбитого корыта
Мы плачем, что вся жизнь разбита.
 

04.12.2011

«Когда тебе ни до чего…»

 
Когда тебе ни до чего,
Когда вокруг одно дерьмо,
Когда весь в тучах небосклон
И неприятен даже сон.
 
 
Когда совсем не хочешь жить,
Не хочешь есть, не хочешь пить,
Когда нет радости, лишь боль,
И всё, что сделал – просто ноль.
 
 
Когда стремлений больше нет,
Когда не мил весь белый свет,
Когда нет сил даже любить,
Когда всё хочется забыть.
 
 
Лишь по инерции живёшь,
Работаешь, вперёд идёшь,
Ещё пытаешься общаться