Глава 3

Немецкая овчарка – собака серьезная, а если их две, то шансы беспрепятственно проникнуть в дом уменьшались, казалось, до нуля. Но Фурман знал, что делать. Не зря он мотал срок, общался с бывалыми людьми. Сидел с ним один домушник, спец по кражам из частных домов. Он-то и научил, как прикармливать собак. Берешь мясо, тщательно пережевываешь его и бросаешь этот комок псу. Собака пожирает мясо со слюной человека, который после этого становится для нее своим.

Только вот овчарки поначалу отказывались есть приманку, которую Фурман подбрасывал им через забор. Три ночи ушло на то, чтобы они наконец привыкли к нему и сожрали подачку.

Фурман врага своего вычислил быстрее, чем его собак приручил. Он узнал, как зовут крутого, на кого он работает, выследил его, ночью пошел к его дому со стороны реки. Забор там высокий, но штакетный, и огород виден, и собаки, которые бегали по ночам по всему периметру ограды.

Первую ночь овчарки нещадно лаяли, учуяв чужого. Трюфель пару раз выходил из дома с ружьем наперевес, даже к задней калитке подходил, но Фурман умел прятаться. Со временем лай становился все менее злобным, и Трюфель перестал выходить. А на третью ночь собаки все-таки отведали хлебушка «с приворотом». И сегодня Фурман рискнул перепрыгнуть через забор.

Псы бросились к нему, и он едва удержался от соблазна выстрелить в них из обреза. Два патрона в стволах, по жакану на морду... Но все обошлось. Одна овчарка лизнула его, другая. Ждали, когда он их угостит чем-нибудь вкусненьким. А у него мясо в кармане, пережеванное и со специальным ядом, который он раздобыл в службе отлова бродячих собак. Очень много времени ушло на этих псов, и Фурману вдруг стало жаль их убивать. Но сам он с Трюфелем не справится – нужно открыть дорогу пацанам, а для этого нужно было покончить с овчарками.

Они доверчиво сожрали приманку, потом вдруг легли на землю, гавкнули от скручивающей боли, судорожно скрючились и вскоре затихли. Трюфель даже не показался. А ведь он дома – и машина во дворе стоит, и свет в окнах горит.

Фурман дождался, когда собаки околеют, подал знак, и забор затрещал под тяжестью могучих тел Горемыки и Косого. От них крепко пахло водкой, несмотря на то что Фурман запретил им пить. Не очень-то они хотят подчиняться ему, но ничего, он заставит...

– Вот, суки, уже нажрались, – тихо, сквозь зубы процедил Юра.

– Так для храбрости же, – ухмыльнулся Горемыка.

– Заткнись! – шикнул на него Фурман.

Через забор перевалился и Моток, смелый малый из бригады грузчиков. Этому всего двадцать, только-только из армии, и голова варит, и послушный. И перегаром от него не тянет: он единственный из троицы, кто полностью подчинялся Фурману. Моток знал, что предстоящее дело пахнет мокрухой, но пошел на него без всяких сомнений. Это радовало и обнадеживало.

– Все в сборе? Тогда за мной! Только тихо!

Узнав, что Трюфель состоит в команде Робинзона, Фурман не очень удивился, даже немного обрадовался. Все-таки не простой смертный его унизил, а это хоть как-то сглаживает острый угол. Сейчас он и вовсе снесет его, вместе с головой самого Трюфеля. И плевать на всяких там Робинзонов!

Трюфель явно не тянул на статус центрового бандита, поэтому об особняке на водохранилище мог только мечтать. Дом у него далеко не самый большой, полутораэтажный, в частном секторе. Видно, что новый, огород пока не ухоженный, бурьян до пояса, но ведь это хорошо, легче подкрасться.

Фундамент высокий, а Фурман хотел заглянуть в окно, посмотреть, что там. Но Моток понял его с полуслова, нагнулся, подставил спину, и Горемыка помог Юре взабраться на него.

Моток хоть и не такой габаритный, как тот же Горемыка, но все равно крепкий малый, даже не шелохнулся под тяжестью Фурмана. Опора и надежда.

Окно было завешено белым тюлем, но шторы не сдвинуты, поэтому хозяев было хорошо видно. Двое на диване сидят, он и она, за журнальным столиком. Одной рукой он обнимает ее, другой расстегивает халат... Волосы у девушки длинные, темно-русые. Уж не та ли красавица из ресторана?

Увы, эту диву Фурман выследить не смог. И как зовут, не узнал. Но ничего, сегодня у него отличная возможность познакомиться с ней. Уж с этой красоткой, не то что в случае с Зойкой, осечки точно не произойдет. Слишком высокое в ней напряжение, чтобы ослабла разность потенциалов. Да у него уже «трансформатор» гудит от одной только мысли, что может сделать с ней Трюфель. Вот он уже снимает с нее халат...

Решеток на окнах не было, но все равно в дом так просто не проникнешь. Трюфель всполошится, пока Фурман будет выбивать стекло, у него волына, и на этот раз он будет стрелять, а не бить.

Дверь в дом была закрыта на замок. Железная дверь. Ее даже кувалдой не выбьешь. Значит, снова нужно возвращаться к окну, но к другому, с правой стороны дома. Окно там одно, небольшое, зато над ним проходит газовая труба.

Фурман добрался до трубы, зацепился за нее, подтянулся и встал ногами на подоконник. Накрыв голову курткой, ударил всем телом и, разбив двойное стекло, провалился в темную комнату. Судя по всему, это была кухня. Вместе с ним упал на пол и обрез, вывалившийся из-за пояса. Но к тому времени как Трюфель, встревоженный шумом, вышел в холл, он уже подобрал оружие.

Трюфель был без волыны и стоял в освещенном холле, в то время как непрошеный гость находился в темной комнате.

– Руки в гору, козел! – заорал Фурман. И, не дожидаясь, когда хозяин подчинится, нажал на спусковой крючок. Вернее, страх перед ним толкнул его к выстрелу. Вдруг Трюфель придумает способ, как вывернуться...

Жакан попал бандиту в живот, он упал, скорчившись от боли, засучил ногами и захрипел, с ненавистью глядя на Фурмана, вышедшего к нему на свет.

– Узнаешь?! Узнаешь... Хорошо, что узнаешь. Хоть знать будешь, кто тебя, падлу, грохнул!

– Тебя... Тебя самого грохнут... – зажмурив от боли глаза, простонал Трюфель. – Ты даже не представляешь... не представляешь, с кем связался... Еще пожалеешь...

– Может быть, но только после тебя.

В холл, запахивая халат, неосторожно вошла девушка. И остолбенела, глядя на едва живого Трюфеля. Это была та самая темно-русая красотка. Фурман глумливо оскалился и навел на нее ствол обреза.

– Не надо! – в ужасе пискнула она, вжимаясь спиной в дверной косяк.

– Тут один только ствол заряженный. Как раз для тебя. Постреляем?

– Н-нет...

– А кто тебя, коза, спрашивать будет? – Фурман упивался своим могуществом. – Кто в доме?

– Паша... Я... – жалко пробормотала девушка.

– Кто «я»?

– Рита.

– И все, больше никого?

– Никого.

– А я?

– Э-э...

В дверь вдруг постучали, и в глазах Риты на мгновение вспыхнула надежда. Но Фурман знал, кто ломится в дом, и приказал:

– Открой!

Девушка надеялась на подмогу, а увидела Горемыку и Косого.

– Ух ты! Уже? – глянув на притихшего Трюфеля, спросил Горемыка.

– У-тю-тю-тю! – показал девушке козу Косой.

От одного только их вида у нормального человека могла начаться икота, а у Риты даже волосы зашевелились на голове.

Моток зашел в холл из кухни, в точности повторяя путь Фурмана. Не поленился, не испугался, в отличие от своих неповоротливых дружков. Рита и на него глянула, но не шарахнулась, как лошадь от волка. Не мог он ее напугать сильнее, чем Горемыка и Косой. Да и выглядел парень вполне нормально. Круглолицый, курносый, в глазах ирония – жесткая, но не злая. Жилистый, тяжелокостный, движения мощные, уверенные. Хотел бы Фурман, чтобы Моток стал его правой рукой.

Он откинул стволы обреза, забил в пустой ствол патрон, вернул все на место и взвел курки. Оружие протянул Мотку, движением головы показывая на едва живого Трюфеля:

– Добей!

Моток, соглашаясь, кивнул, но обрез не взял. Вышел в комнату, вернулся с большой пуховой подушкой в руке, бросил ее на голову Трюфелю и только тогда забрал у Фурмана оружие. Приставив стволы к голове жертвы, он без содрогания нажал на спусковой крючок.

Подушка оказалась отличным глушителем – выстрел прозвучал совсем негромко.

– Соседи вокруг, могли услышать, – будто оправдываясь, сказал Моток.

– В натуре, – озадаченно почесал затылок Фурман, глядя, как из-под лопнувшей головы Трюфеля расползается лужа крови.

– Я там смотрел, ну, когда сюда лез, окна в соседнем доме не зажглись, – продолжал Моток. – Ты стрелял, но, похоже, никто ничего... Может, я еще пойду гляну, что там да как, а?

Вернув Фурману обрез, он шагнул к лестнице на второй этаж, шлепнув по пути Риту по мягкому месту. Девушка скривилась от омерзения, но не взвизгнула. Похоже, она уже поняла, что никуда ей от судьбы не деться.

Моток поднялся на второй этаж, а Фурман кивком головы показал Рите, чтобы она прошла в гостиную, где только что безобразничала с Трюфелем. Там просторно, и стол накрыт – шампанское, виски, разносолы. Окна выходили в огород, и соседям не видно, что происходит в доме. Но на всякий случай он велел Горемыке зашторить окно. Тот беспрекословно подчинился. Хоть и Моток добил Трюфеля, но завалил его все-таки Фурман. Он своей цели добился, и теперь Горемыка, считай, его раб. Договор, как говорится, дороже денег.

Моток будет наблюдать за подступами к дому со второго этажа, Косого Фурман отправил обследовать подвал, а Горемыку вернул в холл, следить за двором. Уходя, тот облизнулся на виски, но Юра показал ему кулак. Не сейчас. Он усадил Риту на диван, сел на место Трюфеля и обнял оцепеневшую от страха девушку. Та даже не пыталась отстраниться, отодвинуться. Зачем, если все равно догонят?

– Ну вот, теперь я твой хозяин, – развязно проговорил Фурман.

– Паша не был моим хозяином, – жалко пролепетала девушка.

– А кем он тебе был?

Фурман потянулся к бутылке виски, налил и себе, и ей. Он заслужил право немного расслабиться – и с девочкой, и вообще. Впрочем, можно обойтись и без виски, Рита и без этого пьянила его воображение.

– Мы... Мы собирались пожениться.

– Ты с ним спала?

– Это личное...

– Я – твое личное! – Одной рукой Фурман сжал ей шею, а другой – расстегнул халат. Как он и ожидал, под ним ничего не было.

– Не целка ты, а замуж собираешься! И не стыдно?

Рита попыталась запахнуть халат, но быстро сдалась: слишком крепкими оказались его объятия, задохнуться в них можно было в прямом смысле.

– Не стыдно тебе, – возбужденно шептал Юра, – потому что ты – шлюха!

Рита не смогла устоять перед его натиском, раздвинула ноги. Фурман навалился на нее, но... все повторилось, как и в случае с Зойкой. Очередной прокол.

– Шлюха ты! – взревел он, вскакивая со своего места, и схватился за лежащий на столе обрез, направляя стволы на Риту. Свой позор он мог смыть только кровью. Ее кровью!

Похоже, она поняла, что жить ей осталось пару мгновений, и зажмурилась от страха. Но все-таки попыталась схватиться за соломинку.

– Не надо! Я все скажу!

– Что скажешь?

– Где деньги, скажу... Только не убивайте!

– Деньги?! – по-настоящему удивился Фурман.

Он пришел в этот дом убивать Трюфеля, чтобы его смертью сцементировать свою бригаду, которая нужна ему для лихих дел. Он собирался работать с богатыми жертвами, разводить их на деньги, а в случае с Трюфелем как-то упустил такую возможность. Допускал, что у него могут быть деньги, но думал об этом в последнюю очередь.

– И много?

– Я не знаю... У него там комната в подвале...

– Пошли! – Юра схватил Риту за волосы и стащил ее с дивана.

Она впопыхах запахнула свой халат, и они спустились в подвал. Навстречу им вышел Косой.

– Нашел что-нибудь? – спросил Фурман.

– Да нет, дрова одни, хлам всякий...

– Сейчас посмотрим, какой здесь хлам! Ну! – Одной рукой Фурман толкнул Косого, чтобы он освободил проход, другой – потащил за собой Риту.

Дверь в потайную комнату находилась в котельной. Отопительная установка работала на газе, но здесь же, на дощатых полках с фанерной задней стенкой, хранились дрова для камина. Стеллаж этот, оказалось, отъезжал в сторону. Не было никаких кнопок, и электроприводом не пахло. Просто нужно было толкнуть стеллаж, как вагонетку. Рите сил не хватало, а Косой сделал это запросто. Дверь, правда, была железная и замок солидный, но девушка подсказала, где взять ключ. Косой сходил наверх, сорвал его с шеи покойника, вернулся, вскрыл тайник. А там...

Фурман даже присвистнул, разглядывая обретенные богатства. Сейф, вмонтированный в стену, рядом с ним шкаф, в котором за фанерными дверцами стояли короткоствольные автоматы и помповые ружья. На полу два ящика, в одном пистолеты отечественного производства, в другом – чисто импорт. Фурман взял один пистолет, повертел его в руках, прочел маркировку на затворе: «U.S. 9mm M9-P. BERETTA...» Вот, значит, какая ты, «беретта». Слышал он об этом пистолете, но в руках держал его впервые.

– Я так понял, у них здесь арсенал, – осклабился Косой.

– И казна...

А что, Трюфель запросто мог быть хранителем общака, а заодно и арсенала. Дом ему для этого дела построили, тайник оборудовали. А он, дурак, бабе своей открылся... А может, она сама его выследила? Бабы – народ любопытный.

Впрочем, без разницы, как Рита узнала об этом богатстве. Главное, сейф сейчас открыть. А на шее у Трюфеля только один ключ.

Фурман знал немало чудаков, которые кладут ключ от дома под коврик у двери, и Трюфель оказался одним из них. Ключ от сейфа он спрятал под полкой оружейной пирамиды – закрепил его клейкой лентой, и вся недолга.

Ларчик открывался просто, и Фурман увидел в нем кожаный саквояж, доверху набитый деньгами. Пачки из пятидесяти– и стодолларовых купюр. И новенькие банкноты здесь, и бэушные – все вперемешку. Сумма впечатляла – триста восемьдесят тысяч долларов!

– Вот подфартило! – ликовал Косой.

– Какой фарт? – с напускным презрением поморщился Фурман. – Фарт – это для лохов. А я точно знал, что нам здесь реальный куш обломится. Точно знал, понял? Так что никакой это не фарт, а конкретный результат! – Он сложил деньги в кейс, защелкнул его, поднялся на ноги и повернулся к Рите: – Ты хоть знаешь, что с тобой Робинзон сделает?

– За что? – всполошилась она.

– Как за что? А кто на общак показал? Ты. За это тебя живьем закопают, и черти будут жрать! Ты лежишь в земле, вся такая красивая, а они со всех сторон лезут. Во все щели! И жрут, жрут...

– Я не хочу! – едва живая от страха, пролепетала она.

– Тогда тебе сматываться надо.

– Куда?

– Не знаю.

– Я тоже не знаю.

– Хочешь, поехали с нами!

– Куда?

– Куда-нибудь. Там «бэха» во дворе стоит. Где ключи, знаешь?

– А вы меня с собой возьмете? – быстро отреагировала Рита.

– Ну, если хорошо попросишь...

– Попрошу... – прошептала она, склонив голову. – Но только если с тобой...

– Заметано! – торжествующе оскалился Юра.

Рита не дура, поняла, в какую историю вляпалась, и теперь пытается выкрутиться из нее. У Фурмана деньги, оружие, машина, с ним ей будет неплохо. Но только с ним. На «групповуху» она не согласна. Но так ведь и он не хочет, чтобы пацаны ее затоптали. Она станет его персональной любовницей. И пусть кто-нибудь скажет что-то против...

Фурман мотал срок и знал, как менты вычисляют преступников по их следам. Поэтому прежде чем уехать, он произвел в доме уборку и стер все «пальчики», которые мог оставить сам или его пацаны. И следы ног с подоконника стер. Осколки стекол собрал, окно заделал фанерой так, будто это было делом рук хозяина дома. Даже трубу, за которую держался, и ту подчистил. И еще забрал с собой трупы собак. Но главное, тщательно протер обрез, после чего силой вложил его Рите в руку. Оружие с отпечатками ее пальцев забросил далеко в огород, с расчетом что его обязательно найдут и сделают соответствующие выводы.

Теперь Рита от него точно никуда не денется. Она застрелила Трюфеля и сбежала с общаком. Она понимает, что искать ее будут и менты и братва. И только Фурман может быть залогом ее спасения.