Что же показывал зрителям Леппих? В документе, подписанном генералом Вындомским, говорится, что «шар» поднимался в воздух «на привязи». По более поздним понятиям, имея в виду конструкцию, шар Леппиха можно назвать дирижаблем полужесткого типа. А это значит, что такой дирижабль сооружался в России впервые в мире.

Член вотчинского департамента Бестужев-Рюмин оставил потомкам записку, где говорится, что «уже сделана проба и собрано было стадо овец, над которыми поднялся шар с тремя человеками, и стадо истреблено…» Если так, то это было первое в мире бомбометание с воздуха. Может быть, учитывая эти успехи, а также большую работоспособность и фанатичную увлеченность механика своей идеей, Александр I еще раз поверил ему и в связи с тем, что войска Наполеона уже входили в Москву, приказал эвакуировать мастерскую и рабочих Леппиха в Ораниенбаум. Надзирать за работами поставил своего любимца Аракчеева.

Французы, заняв Москву, поспешили в деревню Воронцове, где, по их разведсведениям, строилась «адская машина». Генерал Лауер, великий судья наполеоновской армии, после осмотра усадьбы Репнина интересно озаглавил документ, приложенный к приговору над «поджигателями»:

«1812 г. сентября 12. Подробное описание разных вещей, найденных в строении на даче Воронцово, близ Москвы, принадлежащих к воздушному шару или адской машине, которую российское правительство велело сделать какому-то по имени Шмиту, англичанину без сумнения, но называемому себя немецким уроженцем, имевший служить будто бы для истребления французской армии и ее амуниции».

Не повезло Францу Леппиху и в Ораниенбауме. Не построил он, да при тогдашнем уровне техники и не мог построить, воздушный корабль-бомбонос. В 1814 году покинул Россию, выбросив на ветер 185000 русских рублей…

Можно подумать, что русское правительство в XIX веке не жалело затрат на развивающееся воздухоплавание, стремясь иметь отечественный воздушный флот.

Пусть заговорят еще раз документы.

1849 г. марта 13. Предложение проекта реактивных двигателей и управляемого аэростата.

«…Изложив все сие подробно письменно под заглавием о способах управления аэростатами с приложением к тому чертежей, принимаю смелость всеподданнейше просить ваше сиятельство оказать милостивое внимание, лично выслушать мое объяснение в возможности осуществления моих предложений…

Полевой инженер штабс-капитан Третесский».

Заключение по проекту: «…проект штабс-капитана Третесского в практике совершенно невыполним, и хотя офицер сей за обширный труд свой заслуживает похвалы, однако предложению его нельзя дать дальнейшего хода…

Князь А. Чернышев».

1855 г. января 10. Предложение проекта управляемого аэростата «Воздушный локомотив».

«…Может быть, покажется странным и нелепым, что предлагаю для действия как движущую силу (аэростата) паровую машину, но это обстоятельство должно разъясняться объяснением, что на этот предмет я владею паровою машиною таких размеров и так мало требующее топлива, что не решаюсь говорить о ней…

Рафаил Черносвитов».

Оставлено без внимания.

1870 г. сентября 10. Предложение проекта летательного аппарата «Электролет».

«…Предполагая, что ваше превосходительство обратите ваше внимание на мое изобретение, прошу вас о назначении комиссии для рассмотрения теории ее и о том, чтобы мне даны были средства для постройки пробной машины.

А. Лодыгин».

Заключение по проекту: «…по моему мнению, на предложение г. Лодыгина нельзя смотреть серьезно и тем более дать практическое применение, и бесполезно было бы затратить на осуществление этого необдуманного предложения и аппарата несколько тысяч рублей.

Делопроизводитель комиссии генерала Тотлебена Ив. Церпицкий».

1871 г. ноября 12. Предложение проекта «Воздушного корабля»

«…Покорнейше просил бы из сумм, назначенных на разные опыты по военному ведомству, отделить некоторую часть в распоряжение какого-нибудь опытного инженера для сделания модели «Воздушного корабля…

Вице-адмирал Н. Соковнин»

Заключение по проекту: «…эти предложения не могут выдержать самой поверхностной критики, а также потому, что все они не могут иметь никакого значения, как скоро доказано [?], что выдуманный корабль не в состоянии подняться на воздух…

Член военно-учебного комитета полковник Л. Лобко».

1881 г. марта 23. Предложение проекта реактивного летательного прибора.

«Находясь в заключение, за несколько дней до своей смерти, я пишу этот проект… Верна или неверна моя идея – может решить окончательно лишь опыт… Первоначальные опыты могут быть удобно проведены с небольшими цилиндриками даже в комнате.

Н. Кибальчич».

Оставлено без последствия.

Революционер-народоволец Николай Иванович Кибальчич казнен за участие в покушении на Александра II.

1887 г. февраля 11. Предложение проекта воздушного торпедоносного корабля.

«…Внутреннее помещение корабля состоит из пяти отделений: в переднем помещается пушка-ружье системы Круппа… резервуар для воды… электрическая батарея Яблочкова. Во втором отделении… помещается до 10 пяти-шестипудовых торпед…

Учитель острогожского уездного училища Михаил Малыхин».

Оставлено без внимания

Продолжать подобные примеры – все равно что пытаться считать звезды на небе: их великое множество. Отказано в ассигновании средств на опыты штабс-капитану, инженеру, выдающемуся изобретателю, вице-адмиралу, революционеру, учителю. Все эти проекты подтолкнули творческую мысль или были реализованы за границей, а также и у нас в более позднее время.

Денег в царской казне для русских изобретателей «не хватало», зато они щедро сыпались в карманы иностранных специалистов, профессиональное умение которых зачастую не проверялось так же, как и Франца Леппиха.

Печальную память в истории нашего воздухоплавания оставил некий Габриель Ион, «специалист по аэронавтике». Он предложил, подобно Леппиху, построить для россиян управляемый аэростат, «который будет двигаться в спокойном воздухе со скоростью 40 километров в час. Аэростат этот кроме воздухоплавателей будет поднимать еще 1000 килограмм взрывчатых веществ, назначенных для бросания в осажденные крепости и вообще для действия против неприятеля».

Если Леппих не был силен в аэростатических расчетах, то Ион на бумаге произвел впечатляющие выкладки и запросил из русской казны сто тысяч франков на постройку воздушного торпильера с паровой машиной и бомбоотсеком.

Он согласился допустить к наблюдению за своей работой русских инженеров, только пусть они платят деньги за материалы. И вознаграждение он потребовал «самое малое»: пусть государь император сделает его инженером-строителем-аэронавтом императорских русских армий!

Позже в контракте Ион оговорил кроме основных ста тысяч франков еще несколько сумм:

– на дополнительные расходы и опыты – пятьдесят тысяч франков;

– для производства опытов над аппаратом в С.-Петербурге – три тысячи франков в месяц и на проезд туда и обратно в первом классе;

– сыну Луи Годару, который будет его сопровождать, – две тысячи франков ежемесячного пособия;

– оставил себе право назначить позднее сумму вознаграждения за приоритет.

Проект Иона проверил профессор строительного искусства и механики николаевской Инженерной академии генерал-лейтенант Паукер. И рекомендовал военному министру принять условия Иона.

Имя Паукера связано со многими грустными событиями в истории русской авиации и воздухоплавания.

Ион приступил к постройке своего «воздушного торпильера» в Париже под присмотром русского военного агента. Потекли через кордоны деньги. За несколько месяцев Иону перевели огромные суммы. Вскоре он сообщил, что дополнительно истратил 71 699 франков 09 сантимов, из коих просил уплатить ему срочно 30 000 франков.

– 09 сантимов?!

Копеечная мелочность и в то же время большой аппетит изобретателя на «золотого тельца» насторожили. Было решено: «Пока ничего более г. Иону не платить…»

Платить-то было и не за что. Ион строил совсем не то, что ему было заказано, отступил от чертежей и проекта.

Царские деятели воздухоплавания запаниковали. Повинные в попустительстве Иону выгораживали себя, сваливая вину на других. Генерал Паукер дипломатично помалкивал. Начались тяжбы с Ионом, но он из далекой Франции показывал русским вельможам шиш. Тогда, вспомнив пословицу: «С паршивой овцы хоть шерсти клок», председатель комиссии по применению воздухоплавания генерал Боресков пишет в Париж члену этой же комиссии Федорову просительное письмо:

«Многоуважаемый Николай Павлович!

…Аэронавтическая часть (аэростата Иона) никуда не годится, так что, какую бы легкую машину мы ни приискали, все ничего не выйдет. Что же делать и как выйти из этого безвыходного положения, а выход нужно отыскать, во что бы то ни стало.

Нельзя ли поспешить отправить в Петербург генераторы, чтобы сделать это прежде объявления Иону разрыва и получить хотя бы что-нибудь на израсходованные суммы…

Не согласится ли Ион из имеющихся у него материалов нашего неудавшегося управляемого шара сделать штук десять или около того обыкновенных шаров, не требуя за это никакой приплаты?

Вообще относительно наивыгоднейшей сделки с Ионом комиссия со страхом и надеждою ожидает от вас указаний… Если Ион не пойдет на сделку и будет оспаривать справедливость наших требований, то я бы советовал вам обратиться к Лашамбру, который в надежде будущих от нас благ укажет вам средства к понуждению Иона…

Ожидая вашего ответа с лихорадочным нетерпением, желаю вам доброго здоровья и всего наилучшего и остаюсь искренне вас уважающий

М. Боресков».

Никакие просьбы, санкции и даже угрозы описать имущество на Иона не подействовали. Получив от казны российской 90 800 франков, он прислал в Петербург 10 тонн хлама, из которого достроить аэростат «не представилось возможным»¹⁴.

Немец Франц Леппих, француз Габриель Ион, англичанин Чарльз Спенсер, строивший и не достроивший для Главного инженерного управления монгольфьер в Лондоне, позже австрийский еврей Давид Шварц, обещавший обогатить воздушный флот России металлическим дирижаблем, и многие другие иностранные любители поживиться за чужой счет набивали карманы русскими рублями при помощи паукеров, тотлебенов, вальбергов, а исконно российские изобретатели получали гроши, да и то не всегда. Так, например, талантливый конструктор первого в мире самолета Александр Можайский вынужден был продать имение и закладывать фамильные ценности, чтобы построить свою «Жар-птицу»…

Документы умеют говорить в назидание потомкам!