Старые документы

Почти детективная история случилась в 1812 году, когда обуянный страстью к мировому господству Наполеон Бонапарт нацелил свои полчища на Русь.

В один из солнечных мартовских дней к Александру I прискакал из Германии измученный тяжелой дорогой гонец с чрезвычайно секретным пакетом. В письме были такие строки:

«…Сделано открытие столь великой важности, что оно необходимо должно иметь выгодные последствия для тех, которые первые оным воспользуются… от ящиков, наполненных порохом, которые, брошены, будучи сверху, могут разрывом своим, упав на твердые тела, опрокинуть целые эскадроны… Редкое благоразумие художника, глубокие сведения его в механике, ученые его расчисления и точность в работе его удостоверяют, кажется, в успехе…»

Царь читал длинное письмо, и с каждой строкой в нем крепла надежда, что русский посланник в Германии действительно сделал чудесную находку, что человек, о котором он пишет, бесценен, а его открытие послужит, верно, для истребления войска французского.

Задумался Александр I, как бы подольше удержать предстоящее дело в секрете, кому бы доверить попечение талантливого иноземного изобретателя? По всему, должен заниматься этим главнокомандующий в Москве граф Гудович, но неверна дворня его, домашний врач графа итальянец Сальватор – шпион французский. Продаст, каналья!.. Губернатор Обресков – вот преданный помощник.

Войска Наполеона перешли русскую границу и двигались вглубь страны. Дело иноземного изобретателя не требовало отлагательств. Александр I информирует графа Ростопчина, заменившего на посту столичного главнокомандующего Гудовича:

«…Теперь я перехожу к предмету, который вверяю вашей скромности, потому что в отношении к нему необходимо соблюдение безусловной тайны. Несколько времени тому назад ко мне обратился с изобретением очень искусный механик, которое может иметь весьма важные последствия. Во Франции делают всевозможные усилия, чтобы добиться открытия, которое, как кажется, удалось сделать этому человеку. Во всяком случае, следует сделать опыты, которые он предлагает. Дело стоит труда. Перед тем как отправить этого человека в Москву и желая, чтобы его работы проводились в полной тайне для всех, я не хотел передать это дело в руки фельдмаршала (Гудовича), опасаясь, чтобы доктор (Сальватор) не узнал об этом тотчас. Поэтому я поручил его губернатору Обрескову. Я пишу ему сегодня, что причина хранения тайны в отношении к генерал-губернатору прекращается с вашим назначением; я ему приказываю передать вам все бумаги, относящиеся к этому делу, которые у него находятся. Из них вы узнаете все подробности. Для того чтобы излишне не увеличивать числа лиц, причастных к этому делу, я решил, чтобы вы пользовались услугами Обрескова, который, уже знает обо всем, и тем дать ход делу. Я желаю, чтобы этот человек не являлся в ваш дом, но чтобы вы виделись с ним в месте, наименее привлекающем к себе внимание. Я рекомендую вам, чтобы вы проявили к нему некоторую заботу и сделали все зависящее от вас, чтобы облегчить возможность выполнить его дело, устраняя все препятствия. С фельдъегерем, который доставит вам это письмо, едут семь человек рабочих этого механика. Ему приказано не ввозить их в город до тех пор, пока вы не переговорили с Обресковым и не просмотрели всех бумаг, тогда вы ему укажите, куда он должен их доставить».

Граф Ростопчин немедленно стал выполнять императорскую волю. 14 мая под покровом ночи привезли в русскую столицу изобретателя, с целью конспирации дав ему иное имя – доктор Шмидт. В деревне Воронцово под Москвой, освободив от челяди постройки в усадьбе Е. Г. Репнина, оборудовали тайную мастерскую. В июле ее уже охраняли днем и ночью два офицера и полсотни солдат. К этому времени изобретатель получил из государственной казны семьдесят две тысячи рублей. Работа закипела…

Конечно же, таинственность происходящего вызвала у многих любопытство. Предполагали разное. Фабрикант Керияков, например, решив, что иностранец вырвал у военного ведомства выгодный заказ на пластыри для раненых, напрашивался к нему в компаньоны. Студент Шнейдер, впоследствии заслуженный профессор Петербургского университета, и купец-суконщик Данкварт, переодевшись и загримировавшись под рабочих, проникли на дачу к Репнину и пытались подсмотреть, что делает засекреченный иностранец. Ходили слухи, что в Воронцово действует «огневая фабрика», вырабатывают химическое «зелье», строят подводную лодку.

Архив сохранил переписку Александра I и Ростопчина. В них фамилия изобретателя обозначена буквой «Л», но пора уже раскрыть имя таинственного механика.

Если бы письма могли говорить, то беседу его величества и его сиятельства можно представить так:

Александра I: – Чем порадуете, граф?

Ростопчин: – Третьего дня провел вечер у Лепинха. Большая машина будет окончена к 15 августа. Я дал Леппнху артиллерийского офицера, которому будет поручено наполнить два ящика взрывчатым веществом…

Александра I: – Как только Леппих окончит свои приготовления, составьте ему экипаж для лодки из людей надежных и смышленых и отправьте нарочного с известием к генералу Кутузову… Я уже сообщил ему об этом предприятии.

Ростопчин: – Я полагаю, лучше взять для экипажа солдат с хорошим офицером. Они прежде, нежели отправиться к войскам, могут поупражняться и приобрести навык с крыльями. От генерала Кутузова я получил письмо.

Александра I: – Прочитайте.

Ростопчин: – «Милостивый государь мой граф Федор Василевич! Государь император говорил мне об еростате, который тайно готовится близ Москвы. Можно ли им будет воспользоваться, прошу мне сказать, и как его употребить удобнее. Надеюсь дать баталию в теперешней позиции, разве неприятель пойдет меня обходить, тогда должен буду я отступить, чтобы ему ход к Москве воспрепятствовать… и ежели буду побежден, то пойду к Москве и там буду оборонять столицу. Всепокорный слуга князь Голенищев-Кутузов»¹¹.

Александра I: – Когда шар может подняться?

Ростопчин: – Леппих сделал малый шар, который поднимает пять человек. Завтра будет опыт. Большой шар будет готов через неделю. Я написал об этом князю Кутузову.

Александра I: – Прошу вас рекомендовать Леппиху быть очень внимательным, когда он будет опускаться в первый раз, чтобы не ошибиться и не попасть в руки к неприятелю. Скажите ему также, чтобы он был осторожен, опустившись на землю… чтобы он не был окружен и изучен любопытными армейцами, среди которых может оказаться какой-нибудь вражеский шпион.

Ростопчин: – Исполню, ваше величество! Я не могу не выразить достаточного восхищения деятельностью и старательностью Леппиха, он встает первым и ложится спать последним. Рабочие трудятся по 17 часов в день, их уже более ста человек в его мастерской… Его изобретение сделает бесполезным военное ремесло, избавит род человеческий от дьявольского разрушителя Наполеона, а вас сделает вершителем судеб царей и царств и благодетелем человечества¹².

Итак, тайна для читателя раскрыта: Леппих, он же Шмидт. Точнее, немецкий подданный Франц Леппих, изобретатель управляемого воздушного корабля, который, по его заверениям, сможет поднять команду из пятидесяти человек и множество взрывчатых снарядов.

Наверное, Александру I, прежде чем согласиться на услуги Леппиха, следовало бы поинтересоваться, кто он такой и откуда у него вдруг появился русский патриотизм? Тогда бы он узнал, что механик в молодости изобрел новый тип фортепиано и музыкальный инструмент «панмелодикон», а конструкциями управляемых воздушных шаров занялся только после попыток сделать такой шар известными воздухоплавателями Бланшаром и братьями Робер. Император узнал бы, что Леппих уже предлагал свое изобретение французам, но Наполеон Бонапарт выгнал его из Франции, посчитав шарлатаном.

Русский император поверил Леппиху, решился на финансирование опытов и постройки. Да и как было не поверить, если в России уже гастролировали воздухоплаватели Терци, Гарнерен, Робертсон, пытался взлететь и москвич штаб-лекарь Кашинский. Слышал Александр I и о каком-то Ломберте, нашедшем средство управлять воздушным шаром, лет шесть тому назад поговаривали об адъюнкте Московского университета Андрее Чеботареве, якобы разгадавшем тайны управления шальерами. Конечно же, хотелось иметь царю грозную воздушную машину для борьбы с французскими завоевателями и с ее помощью, может быть, стать и «вершителем судеб царей и царств».

Был ли Леппих шарлатаном, как окрестили его французы, а потом и русские? Маловероятно. Он верил, что может построить управляемый воздушный корабль, основываясь на опытах братьев Робер, испытавших аэростат с продолговатым баллоном и крыльчатыми веслами. «Весла» Роберов не оправдали себя, но Леппих считал, что изобретенные им крылья потянут аэростат в любом нужном направлении, при любом ветре. Увлекшись идеей, слепо поверил в нее сам и сумел убедить высокопоставленных русских чиновников, открывших ему двери, денежных сейфов.

Обещания Леппиха были грандиозными: пятьдесят огромных маневренных воздушных кораблей-бомбометов, построенных в считанные месяцы! Целая эскадра должна была зависнуть над французскими войсками и повергнуть их в прах.

Тут Леппих явно лгал: не мог он не понимать, что подобное производство за столь короткое время невозможно.

Действительность же оказалась более грустной, чем можно было предположить.

«…С прискорбием извещаю ваше величество, – написал граф Ростопчин царю 29 августа, – о неудаче Леппиха. Он построил шар, который должен был поднять пять человек, и назначил мне час, когда он должен был подняться. Но вот прошло пять дней, и ничего не готово: вместо шести часов он употребил целых три дня, чтобы наполнить шар, который не поднимал и двух человек… Большая машина не готова, и, кажется, надо отказаться от возможности извлечь из нее ту пользу, которую ожидали… Менее всего, конечно, можно пожалеть об 148 000 рублей, потраченных на изготовление шара. Леппих сумасшедший шарлатан, а Алопеус¹³ слишком был увлечен своим финским воображением».