Главный оппонент. (Начало биографии)

В дальнейшем повествовании придется уделить много внимания Троцкому, основному противнику Сталина в борьбе за власть. Поэтому как в начале книги я касался биографии Сталина, так теперь считаю необходимым рассказать вкратце о его главном оппоненте.

Лейба Давидович Бронштейн родился в 1879 году в семье земельного арендатора в деревне Яновка Херсонской губернии, на Украине. Получил среднее образование – учился в Одессе и Николаеве. Одаренный от природы юноша, с блестящей памятью и ораторскими способностями, мечтал стать литератором и поэтому искал сближения с богемствующей одесской средой. Ходил он в те годы в голубой блузе, модной соломенной шляпе и с тросточкой. Читать революционную литературу, рассуждать о свободе и народе тогда было модно, увлекался этим и Лева, за что, с группой других занимавшихся революционным делом, в январе 1898 года (в 17 лет) был арестован. Склонность к саморекламе и авантюризму проявилась уже тогда: Лева затеял свадьбу в Бутырской тюрьме, с религиозной процедурой и раввином. Женился он на Александре Соколовской, которая затем последовала с ним в ссылку. Там в течение шести лет она родила двоих детей. Однако Лева, с его широкой деятельной натурой, жить в ссылке не хотел, он сбежал – оставил жену, детей и уехал за границу.

Во Франции Лев Давидович сблизился с богачами-сионистами. Энергичный, умный, красноречивый, он очень понравился своими выступлениями в кругу закулисных политико-махеров, они сделали на него ставку.

Лева опять женился, теперь на дочери миллионера Животовского, который в компании с банкирами Варбургом, Шиффом финансировал революционное брожение в России.

Чтобы не быть голословным, приведу рассказ одного из самых близких единомышленников Троцкого в те годы и позже – Раковского:

«Я во всем этом лично принимал участие. Но я вам скажу еще больше. Знаете ли вы, кто финансировал Октябрьскую революцию? Ее финансировали «Они» (под «Они» Раковский имеет в виду лидеров сионизма. – В.К.), в частности, через тех же самых банкиров, которые финансировали революцию в 1905 году, а именно Якова Шиффа и братьев Варбургов: это значит, через великое банковское созвездие, через один из пяти банков – членов Федерального Резерва – через банк «Кун, Леб и К°», здесь же принимали участие и другие американские и европейские банкиры, как Гуггенгейм, Хенауэр, Брайтунг, Ашберг, «Ниа-Банкен» – это из Стокгольма. Я был там, в Стокгольме, и принимал участие в перемещении фондов. Пока не прибыл Троцкий, я был единственным человеком, который выступал посредником с революционной стороны…

…Как и почему возвышается неведомый Троцкий, одним взмахом приобретающий власть более высокую, чем та, которую имели самые старые и влиятельные революционеры? Очень просто, он женится. Вместе с ним прибывает в Россию его жена – Седова. Знаете вы, кто она такая? Она дочь Животовского, объединенного с банкирами Варбургами, компаньонами и родственниками Якова Шиффа, то есть той финансовой группы, которая, как я говорил, финансировала также революцию 1905 года. Здесь причина, почему Троцкий одним махом становится во главе революционного списка. И тут же вы имеете ключ к его настоящей персональности».

Финансовые покровители, как только получили информацию в 1905 году о назревшем революционном взрыве в России, запустили туда Троцкого и дали команду своей сионистской «пятой колонне» поддержать его и подчиняться ему.

Троцкий в книге «Моя жизнь» несколько иначе объясняет эту ситуацию:

«Я приехал в Россию в феврале 1905 года. Другие главари эмиграции вернулись лишь в октябре и ноябре. Среди русских товарищей не было ни одного, у кого бы я мог чему-нибудь поучиться. Напротив, мне пришлось самому взять на себя роль учителя… события 1905 года выявили во мне, как мне кажется… революционную интуицию, и на протяжении моей дальнейшей жизни я мог опираться на ее твердую помощь… Со всей ответственностью заявляю, что в анализе политического положения в целом и его революционных перспектив я не могу обвинить себя в каких-либо серьезных ошибках суждения».

Как говорят шутники – такой человек не умрет от скромности. Но это слова самого Троцкого, и нет смысла опровергать его высокомерную самохарактеристику.

После поражения революции 1905 года, в которой Троцкий был председателем появившегося тогда Петроградского совета, он эмигрировал за границу. Здесь его покровители проанализировали создавшееся положение. «Они» пришли к выводу: продолжать поддержку Троцкого как руководителя революционного движения и всячески компрометировать его главного конкурента Ленина.

Троцкому организовали, для повышения его популярности, поездки и выступления по всей Европе, с целью привлечения сторонников из числа социалистов, меньшевиков, эсеров и всех левацки настроенных элементов. «Они» готовили своего вождя для будущей революции и щедро финансировали штаб и деятельность Троцкого.

Все выступления Троцкого, устные и печатные, до его возвращения в Россию проходили в полемике с Лениным в теоретических и практических вопросах, касающихся революционного движения. Лев Давидович постоянно затевал дискуссии, в которых всегда был против Ленина и большевиков.

Вот как писал Троцкий о Ленине в 1913 году: «Все здание ленинизма в настоящее время построено на лжи и фальсификации и несет в себе ядовитое начало собственного разложения». «Ленин – профессиональный эксплуататор всякой отсталости в русском рабочем движении».

В 1916 году шла война, и выступления Троцкого, как пораженца, являлись криминальными, поэтому его высылают из Франции – союзника России. «Хозяева» решили воспользоваться этим и показали своего «избранника» американским коллегам. Троцкий и там понравился, он начинает издавать газету «Новый мир». На чьи деньги? Разумеется, на деньги своих соплеменников-банкиров.

Кстати, в Нью-Йорке оказался тогда и стал сотрудничать с Троцким еще один антиленинец – Бухарин. В Америке Троцкий и Бухарин работали до Февральской революции, свершившейся в России, после чего «Они» сразу же дали команду Троцкому немедленно направляться в Россию и брать руководство революцией в свои руки с целью реализации сионистских замыслов.

На пути произошел казус – Троцкого арестовали в Канаде. Немедленно «Они» предприняли меры, и Троцкий был освобожден по личной просьбе премьер-министра Временного правительства Керенского. Это убедительно показывает, что хозяевами последнего и первого были одни и те же люди.

В Петербурге Троцкий начинает создавать свою партию из прибывших с ним «эмигрантов» и различных левацких групп. Но вскоре, убедившись, что революционная ситуация под контролем большевиков, Лев Давидович забывает о своих многолетних разногласиях с Лениным и подает заявление о вступлении в РКП(б).

Ленин стремился объединить в единый фронт все партии и политические группы в борьбе за создание Советского правительства. Троцкого поддержали многочисленные единомышленники по взглядам (и по крови!), его не только приняли в партию, но даже ввели в ЦК!

Очень любопытно, предельно откровенно по этому поводу показание Раковского: «Троцкий имеет возможность «неприметным образом» оккупировать весь государственный аппарат. Что за странная слепота! Вот это-то и есть реальность в столь воспеваемой Октябрьской революции. Большевики взяли то, что «Они» им вручили».

Ну а дальше энергичный, красноречивый, нахрапистый, самолюбивый, не останавливающийся ни перед чем Троцкий начал делать головокружительную карьеру (опять-таки при поддержке своих единокровных братьев – об этом нельзя забывать). Он быстро стал председателем Реввоенсовета, по сути верховным главнокомандующим всеми вооруженными силами республики. Не будем разбирать боевые действия фронтов в годы гражданской войны, были у Троцкого и победы и поражения. В целом молодая Советская республика выстояла, отбилась от многочисленных внешних и внутренних врагов, и в этом, несомненно, была заслуга и Льва Давидовича Троцкого.

Он был блестящий оратор, очевидцы свидетельствуют, что Троцкий своим сочным громким голосом, с великолепной дикцией, зажигательным темпераментом и неотразимой революционной логикой, буквально завораживал, гипнотизировал слушателей. И даже те, кто несколько минут назад были настроены против него, перевоплощались под влиянием его речи и готовы были идти за ним в огонь и воду.

«Свои» боготворили его, да и как не боготворить, когда он в порыве откровенности, в митинговом запале, выкрикивал такие слова в адрес царской России:

«Если мы выиграем революцию, раздавим Россию, то на погребальных обломках ее укрепим власть и станем такой силой, перед которой весь мир опустится на колени. Мы покажем, что такое настоящая власть. Путем террора, кровавых бань мы доведем до животного состояния… А пока наши юноши в кожаных куртках – сыновья часовых дел мастеров из Одессы и Орши, Гомеля и Винницы, – о, как великолепно, как восхитительно умеют они ненавидеть! С каким наслаждением они физически уничтожают русскую интеллигенцию – офицеров, инженеров, учителей, священников, генералов, агрономов, академиков, писателей!»

Не Якобсона ли имел в виду Троцкий, когда любовался, как лихо расстреливают офицеров «сынки часовых дел мастеров»? Именно Якобсон ни за что расстрелял бывшего блестящего офицера, гениального русского поэта Николая Гумилева. Якобсон приговорил Гумилева к смерти лично, являясь даже не судьей, а следователем. Он не установил за четыре коротких допроса никакой вины Гумилева, но написал: «Заключение:… Считаю необходимым применить по отношению к гр. Гумилеву Николаю Станиславовичу (очень спешил Якобсон, даже отчество спутал: вместо Степановича сделал Станиславовичем. – В.К.), как явному врагу народа и рабоче-крестьянской революции, высшую меру наказания – расстрел».

И Гумилев был расстрелян.

Семья Меньшиковых уехала на Валдай из Петербурга, подальше от «кровавой бани» в столице, но в провинции и вообще по всей России «сынки одесских часовщиков» правили кровавый бал Троцкого.

Считаю необходимым напомнить читателям (молодым и пожилым), кто был Меньшиков. Вот что напечатано о нем в дореволюционном издании энциклопедии Брокгауза и Ефрона:

«Меньшиков Михаил Осипович – известный публицист и гидрограф. Родился в 1859 г., кончил курс в морском техническом училище. Писать начал в 1879 г., поместив в «Голосе», «СПб. Вед.» и «Кронш. Вестн.» ряд очерков заграничного плавания по Атлантическому океану и Средиземному морю на фрегате «Князь Пожарский» (вышли отдельной книгой: «По портам Европы», 1879). По гидрографии Меньшикову принадлежат два оригинальных труда: «Руководство к чтению морских карт» (СПб, 1891), часть которого, «Отдел русских карт», переведена на французский язык для употребления во французском флоте (П., 1892).

Как сотрудник «Недели», Меньшиков выдвинулся рядом талантливых литературно-публицистических статей, между которыми особенно обращают на себя внимание «Думы о счастии». Меньшикова занимают по преимуществу вопросы нравственности. Счастье достижимо только тогда, когда человек, ведя простой образ жизни, по возможности у земли, и стремясь к самоусовершенствованию, познает главную задачу человеческого существования – великий завет любить ближнего. Любовь – единственное животворящее и зиждущее начало даже в неорганической природе, в которой организующую роль играют на катаклизмы и перевороты, а взаимное притяжение. Из вопросов государственной жизни Меньшиков живо интересуется только веротерпимостью и народным образованием. Лучшая сторона статей Меньшикова – глубоко искреннее стремление автора познать истину и выработать миросозерцание, достойное нравственно-чуткого человека».

Далее привожу очень сокращенно воспоминания жены Меньшикова «Как убили моего мужа в г. Валдае Новгородской губернии». (М.О. Меньшикова арестовал неизвестно за что комиссар и председатель местного суда Давидсон.)

«Дети с няней дошли до Штаба и остановились в воротах. Няня услыхала тут, что сейчас идет суд над моим мужем. Не прошло и десяти минут, как дети услыхали громкое бряцание оружия, говор и смех, и на улицу высыпало человек 15 вооруженных солдат-красногвардейцев. Это была стража, окружающая мужа. Он шел среди них в одном пиджаке и своей серенькой шапочке. Он был бледен и поглядывал по сторонам, точно искал знакомого доброго лица. Неожиданно увидав детей так близко, он просиял, рванулся к ним, радостно схватив на руки самую маленькую Танечку и крепко-крепко прижал ее к груди. Муж поцеловал и перекрестил ее, хотел поцеловать и благословить и тянущуюся к нему Машеньку, которая с волнением ждала своей очереди, но его грубо окрикнули, приказывая идти вперед без проволочек. Муж гордо посмотрел на них и сказал:

– Это мои дети. Прощайте, дети…

Он успел сказать няне, что его ведут на расстрел. Пораженная ужасом, няня замерла на месте, затем убедилась, что его ведут действительно на расстрел переулочком к берегу озера, которое он так любил. Придя под стражей на место казни, муж стал лицом к Иверскому монастырю, ясно видимому с этого места, опустился на колени и стал молиться. Последовал залп. Стреляли в спину. Муж упал на землю. Лежа на земле, он конвульсивно бился, он бил руками об землю, судорожно схватывая пальцами ее. Сейчас же к нему подскочил Давидсон (будь он навеки проклят) с револьвером и выстрелил в упор два раза в левый висок.

Слова свои Давидсон наконец привел в действие. Как рассказывали после мне вместе сидевшие с мужем, при допросе (это было в тюрьме), при котором был и Давидсон, он сказал:

– Я сочту за великое счастье пустить вам (мужу) пулю в лоб.

Дети расстрел своего папы видели и в ужасе плакали. Извергам было мало одной казни. Через четверть часа после расправы с мужем на то же место привели другого невинно осужденного молодого человека, почти мальчика, сына уважаемого М.С. Савина. Восемнадцатилетний юноша, только что окончивший реальное училище, он тоже выслушал смертный приговор. Выйдя из Штаба, молодой человек увидал своего несчастного отца, который подошел к Давидсону и просил у него разрешения проститься с сыном. Давидсон учтиво ответил:

– Сделайте одолжение, если желаете, чтобы в результате оказалось два трупа, а не один.