А дальше он уже только слушал и стремительно багровел. За какие-нибудь тридцать секунд его лицо приобрело свекольный оттенок. Горецкий смотрел на него почти насмешливо.
– Так точно! – сказал главврач в трубку. – Недоразумение! Всё исправим! Я вас понял!
Он положил трубку на рычаг так осторожно, словно телефон был хрустальным.
– Извините! – сказал он, не глядя на Горецкого. – Я был не в курсе! Ну откуда же мне знать!
– У нас дело государственной важности! – резко бросил Горецкий. – Надо будет – всю Воронежскую область на уши поставим.
Он обращался к главврачу, но на самом деле устроил демонстрацию силы для Фролова. Чтобы тот проникся и не смел юлить, когда начнётся их беседа. Горецкий обернулся и посмотрел на Фролова грозно. Тот совсем уже сник. Его можно было брать голыми руками.
Главврач бочком продвигался к выходу из кабинета. Он был похож на побитого пса. Только что лаял, но получил палкой по хребту и теперь покидал поле брани.
Когда он вышел, Горецкий крутанулся в кресле и оказался лицом к лицу с Фроловым.
– Здравствуйте, – сказал ему Горецкий с мягкостью иезуита в голосе.
Фролов кивнул и жалко улыбнулся.
– В двухтысячном году, – сказал Горецкий и закинул ногу на ногу, – у вас на излечении находилась Мария Николаевна Алтынова. Помните такую?
У Фролова нервно дёрнулась щека. Он не ответил.
– От чего такого вы её лечили? – спросил Горецкий, разглядывая пыльную поверхность своей туфли.
– Я думаю, надо поднять историю болезни, – сказал неуверенно Фролов.
– Уверен, что там всё грамотно расписано, – кивнул Горецкий и оторвался от созерцания своей туфли. – Меня интересует то, что в истории болезни не записано. Вас попросили попридержать женщину в больнице?
Фролов сцепил руки в замок. Костяшки пальцев побелели.
– Вы из Москвы, – сказал он. – Почти наверняка в курсе.
– Да или нет?
– Да, – нервно подтвердил Фролов.
– Кто попросил?
– Я не знаю.
Горецкий глянул недоверчиво.
– Я действительно не знаю, – заспешил Фролов. – Это были наши люди …
– ФСБ?
– Да. Но я не знаю, кто они. Я их видел в первый раз. Они приехали из Москвы. Вот здесь, в этом кабинете, они со мной разговаривали …
– При главвраче?
– Нет.
– Сколько их было?
– Двое.
– Что они вам сказали?
– Что надо подержать у меня в отделении женщину. Некоторое время.
– Сколько?
– Они сказали, что сообщат.
– Дальше.
– Привезли её ко мне. Ну что … Гипертония. Ишемическая болезнь сердца. Предынфарктное состояние. Всё по честному, ею надо было заниматься …
– Но они вам что-то всё-таки объяснили! – оборвал Горецкий. – Ещё не хватало, чтобы у нас ФСБ сердечниками занималось и следило, чтобы утки из палат не воровали!
– Объяснили, что в оперативных целях. А мы всё-таки ведомственное учреждение. У нас бывают необычные пациенты, – сказал Фролов, словно извиняясь.
– В общем, они хотели её у вас закрыть.
Фролов мялся.
– Попридержать её, чтобы она из Воронежа никуда не отправилась, – гнул своё Горецкий.
– Да, – не без усилия над собой подтвердил Фролов.
– Они вам оставили свои координаты?
– Нет.
– Как же вы с ними связывались?
– Они сами со мной связывались. Звонили каждый день.
– И фамилий их вы тоже не знаете, – предположил проницательный Горецкий. – Только имена.
– Именно так.
– Один из этих двоих наверняка представился вам как Николай Петрович, – сказал насмешливо Горецкий.
– Да, – растерялся Фролов.
Концов не найти. Вымышленные имена. Профессионально неприметная внешность. Никаких контактных телефонов.
– И потом они уже больше не объявлялись? – спросил напоследок Горецкий.
– Нет.
Конечно, нет.
* * *
В аэропорту Корнышева никто не встречал. Он прилетел на Кипр как заурядный турист и о его поездке знали только он сам, Горецкий и Калюжный. Вместе с остальными туристами, оформлявшими тур через ту же самую московскую фирму, что и Корнышев, он на поджидавшем их автобусе доехал до Лимассола, поселился в отель и попросил администратора арендовать для него автомобиль с кондиционером. Принял душ, выпил апельсинового сока, который нашёл в мини-баре своего номера. Постоял немного на балконе, c которого было видно близкое море и бассейн отеля, в котором плескались весёлые и все как на подбор красивые, как показалось Корнышеву с большого расстояния, девушки. Спустился вниз, сел за руль арендованной для него машины и отправился обратно в Ларнаку, из аэропорта которой его совсем недавно доставил автобус.
Руль в машине находился справа, ехать надо было по левой полосе, при переключении передач Корнышев пытался привычным жестом ухватиться за рычаг коробки передач правой рукой, а вместо рычага натыкался на дверцу – рычаг здесь был не справа, а слева. Всё очень непривычно и нужно было время для того, чтобы приноровиться. К счастью, ещё в Москве, готовясь к поездке, Корнышев выбрал отель в туристической зоне на восточной окраине Лимассола, и теперь ему не пришлось петлять по городу. На ближайшей же дорожной развязке он выехал на автомагистраль, ведущую в Ларнаку, и здесь уже сложностей было меньше: широкая многополосная дорога, мало машин, ни поворотов, ни перекрёстков. Дави на газ и ни о чём не думай. Здесь он уже мог отвлечься от управления непривычным автомобилем и теперь видел не только серую ленту шоссе, но и фиксировал взглядом какие-то детали окружавшего его кипрского пейзажа.
Выжженные до желтизны жарким летним солнцем холмы. Невысокие оливковые деревья. Стройные, как карандаши, кипарисы. Синее-синее небо с облаками настолько редкими, что они ни на секунду не закрывали немилосердно палящее солнце. Ослепительно белый дом, одиноко стоящий на склоне холма. Рекламный щит, где узнаваем только логотип «Кока-колы», всё остальное написано по-гречески. И почти не видно людей.
В Ларнаке Корнышев заплутал. На дорожной развязке повернул не туда и неожиданно для себя выехал к аэропорту. Вернулся к развязке, повторил попытку и очень скоро въехал в самый центр города, протянувшийся вдоль моря. Пальмовая набережная с ровными рядами фонарей. С одной стороны пляж и причал для яхт, по другую сторону набережной сплошная череда отелей. Впереди угадывается невысокая крепость. И одни туристы вокруг. Конечно, он опять ошибся.
Корнышев с картой Ларнаки в руках зашёл в ближайший ресторан. Смуглолицый официант, радостно улыбаясь, очень быстро нарисовал на карте маршрут, который должен был вывести Корнышева на разыскиваемую им улицу.
– Здесь? – по-русски переспросил Корнышев и ткнул пальцем в то место на карте, которое крестиком отметил киприот.
– Не, не! – согласно закивал официант, подтверждая правоту Корнышева лучезарной улыбкой.
Корнышев сел в машину и оправился по проложенному официантом маршруту, а когда добрался до места, обозначенного официантом крестиком, то оказалось, что улыбчивый киприот что-то напутал и нужная Корнышеву улица находится совсем в другом районе города. И только со следующей попытки Корнышев попал туда, куда надо. Этот район был сплошь застроен особняками в один-два этажа. Дома стояли довольно близко друг от друга, к каждому был прирезан крохотный участок земли, где можно было разместить лишь несколько кустов, а для машины места уже не оставалось и автомобили парковались прямо на улице.
Здесь не было вилл, всё скромно и без изысков – район заурядной по местным меркам застройки.
Номеров на домах не было и местоположение нужного ему дома Корнышев определил лишь приблизительно, но у всех домов, один из которых мог оказаться нужным ему, припаркованные автомашины имели номера белого цвета, и только у одной машины цвет номеров был зелёный, а Корнышев слышал от Горецкого, что именно зелёные номера на Кипре выдают гостям острова, тем, кто не является гражданином Кипра, и напротив этого дома он остановился. Вышел из машины, пошёл к ажурной калитке. Проходя мимо автомобиля с зелёными номерами, бросил взгляд в салон машины и увидел на переднем сиденье русскоязычную газету «Вестник Кипра». Значит, он не ошибся.
Нажал кнопку звонка, очень скоро из дверей дома вышла немолодая, но молодо выглядящая женщина, приветливо улыбнулась Корнышеву и что-то спросила у него по-гречески. Лицо у неё было совершенно русское. И Корнышев по-русски сказал ей в ответ:
– Здравствуйте! Мне нужна Алла Михайловна Ведьмакина.
В одно мгновенье улыбка улетучилась с лица женщины, и Корнышев понял, что он не ошибся.
– А вы кто? – спросила она настороженно.
Их разделяла калитка и женщина не делала попытки эту калитку перед гостем открыть.
– Я прилетел из Москвы, чтобы встретиться с вами, – сказал Корнышев. – Это связано с вашим мужем Ведьмакиным Александром Никифоровичем.
– Вы из ФСБ?
– Да, – сказал Корнышев.
Женщина ещё больше нахмурилась, словно сбывались её самые худшие подозрения.
– Что вам от меня нужно?
– Поговорить, – сообщил Корнышев и сдержанно улыбнулся, демонстрируя, что он совсем не опасен.
Женщина открыла калитку и пригласила:
– Проходите!
Она сильно нервничала и у неё не получалось это скрывать.
Вошли в дом. Просторная гостиная с мраморным полом, дающим ощущение прохлады. Корнышев подумал о том, как приятно было бы пройтись по этому полу босиком. Почти нет мебели. Стол, стулья, диван, плоская панель телевизора.
– Катя и Никифор дома? – спросил доброжелательно Корнышев, и то, что он назвал детей женщины по именам, продемонстрировав тем самым свою осведомлённость и давая понять, как не случаен его визит, деморализовало женщину.
– Нет, но они скоро приедут, – сказала нервно Ведьмакина.
– Вы нервничаете? – с бесцеремонностью ощущающего своё превосходство человека осведомился Корнышев.
– А чего мне нервничать? – судорожно вздохнула женщина.
– Давайте присядем, – предложил Корнышев и первым опустился на диван, не дожидаясь приглашения.
Ведьмакина села на стул, руки сложила на столе и выжидательно смотрела на гостя, покусывая нервно губы.
– Искали вас в Москве, – сообщил Корнышев. – А вы, оказывается, на Кипре. Давно здесь живёте?
– С девяносто девятого года.
– А чего же так?
Вместо ответа Ведьмакина молча пожала плечами.
– Нравится на Кипре? – спросил Корнышев.
– Здесь скучно, – коротко ответила женщина.
– Скучно? – непритворно удивился Корнышев. – Море, пляжи, туристы, курортное место.
– Здешняя жизнь кажется весёлой и беззаботной только туристам, которые приезжают на неделю-две. В повседневной жизни всё по-другому.
– Так возвращайтесь в Москву, – с неискренней беззаботностью в голосе посоветовал Корнышев. – Вы давно в последний раз в Москве были?
– Давно, – осторожно ответила женщина.
– Когда? – улыбался ей Корнышев.
– Уже не помню.
– В девяносто девятом году, – проявил поразительную осведомлённость Корнышев, который не переставал улыбаться. – Вы выехали на Кипр и больше в Москве не появлялись.
Женщина нервно перебирала пальцами.
– Почему? – спросил Корнышев и перестал улыбаться.
– Не сложилось, – дёрнула женщина плечом.
– А всё-таки?
– Это так важно?
– Ну конечно, – подтвердил без улыбки Корнышев.
– Мой муж погиб. И мне тяжело возвращаться в Москву.
– Он погиб в двухтысячном. И до его гибели вы больше года провели здесь, а не в Москве. Вы были на его похоронах? – вдруг спросил Корнышев.
– А вы по какому вообще вопросу, извините?
– По этому вот самому, – спокойно ответил Корнышев. – Или вы думаете, что я приехал просто вас проведать?
– Не думаю, – сузила глаза Ведьмакина.
– Правильно, – благосклонно подтвердил Корнышев и повёл взглядом вокруг. – Хороший дом, – оценил он. – Арендуете? Или выкупили?
– Дом принадлежит какой-то фирме.
– Я даже знаю, кому эта фирма принадлежит.
– Каким-нибудь киприотам, наверное, – пожала плечами Ведьмакина.
– Нет, киприоты только номинально числятся. Знаете, наверное, как на Кипре делают. Фирма оформляется на киприота, но он сразу же пишет бумагу об уступке прав на фирму – с открытой датой. А реальные владельцы, в пользу которых он фирму отписал, остаются в тени. Так вот реальные владельцы этой фирмы, о которой мы говорим – некие Ведьмакины.
– Что вам от нас нужно? – дрогнула Алла Михайловна Ведьмакина.
– Это вот ваш муж? – спросил Корнышев, поднялся с дивана, сел за стол напротив Аллы Михайловны и выложил на стол фотографию, с которой строго смотрел полковник Ведьмакин.
Женщина не сдержалась и заплакала. Вытирала слезы, а они всё текли и текли.
– Простите! – всхлипнула она. – Да, это мой муж.
– Чья идея была обосноваться на Кипре? Его?
– Да, – плакала женщина.
– А как он это объяснял?
Ведьмакина подняла на собеседника заплаканные глаза.
– Вы должны мне доверять, – сказал Корнышев, – Извините за то, что не могу рассказать вам всего, но вкратце суть дела вот в чём. У нас появились серьёзные сомнения в том, что смерть вашего мужа была просто трагической случайностью.
– У «нас» – это у кого?
– Я служу в Федеральной службе безопасности, – сообщил Корнышев. – У нас в последнее время многое меняется к лучшему. Элементарный порядок наводится. Расчищаем, так сказать, авгиевы конюшни. В том числе разбираемся с тёмными историями, которые в недавнем прошлом имели место быть.
Он говорил, глядя в глаза Ведьмакиной. И увидел, как что-то в тех глазах промелькнуло. Как раз в тот момент, когда он сказал про тёмные истории.
– И мне кажется, что вы тоже задумывались о странностях того дела, – доверительным тоном произнёс Корнышев.
Ведьмакина ничего не сказала в ответ и даже не кивнула, но по её взгляду Корнышев догадался, что всё правильно он сейчас делает и нигде пока не напортачил.
– Когда у вашего мужа появилась идея перевезти вас на Кипр?
– В девяносто восьмом году.
– То есть приблизительно за год до того, как вы сюда переехали?
– Немногим меньше года.
– Какие были мотивы?
Ведьмакина пожала неопределённо плечами, неуверенно ответила:
– Солнце, море, фрукты …
Тут она угадала по глазам своего собеседника, что её отговорки ему совсем не по душе, и к перечню приятных особенностей Кипра добавила более правдоподобное:
– Спокойный остров, никакой преступности …
– Ваш Александр Никифорович беспокоился о безопасности? – ухватился за последнюю фразу Корнышев. – Вы замечали, что его что-то тревожит? Или у вас с ним был разговор на эту тему?
– Нет, мы не говорили, конечно. Зачем ему было меня пугать? Просто – пенсия скоро, надо думать, где старость проживешь …
– А что – кипрское правительство обещало вам пенсию?
– Нет! – смешалась Алла Михайловна.
– То есть вы на российскую пенсию тут собирались жить? – не поверил в реальность подобного Корнышев. – Я знаю, что британские пенсионеры любят здесь селиться. У которых пенсия полторы тысячи долларов. А на российскую пенсию тут не проживёшь. Или Александр Никифорович успел деньжат скопить? У него зарплата какая была, кстати?
Корнышев замолчал, ожидая ответа, но так и не дождался.
– Этот дом стоит от ста до ста пятидесяти тысяч долларов, – сказал он. – Откуда такие деньги?
– Мы квартиру московскую продали.
– Семьдесят тысяч.
– Что?– посмотрела непонимающе женщина.
– Я наводил справки там, в Москве. Разговаривал с торговцами недвижимостью. Они мне сказали, что за такую квартиру, как ваша, тогда, в девяносто девятом, сразу после дефолта, можно было получить максимум семьдесят тысяч долларов. Я думаю, что вы её продали даже дешевле.
Ведьмакина упрямо вздёрнула подбородок, отчего сразу стала похожа на хрестоматийную подпольщицу, которая военную тайну на допросе не выдаст врагу ни за какие коврижки.
– Чем ваш супруг занимался в то время? – спросил Корнышев.
– Я не знаю!
– Чем он таким занимался, что ему пришлось задуматься о безопасности собственной семьи? – не отступался Корнышев.
– Я действительно не знаю!
– У вас российский паспорт?
– В смысле? – растерялась Ведьмакина.
– Вы – гражданка России?
– Да. А что?
– А то, – сказал Корнышев. – Мы вызовем вас для официального допроса в Москву. В рамках возбуждённого уголовного дела. И вы, как гражданка России, будете обязаны явиться. Потому что в противном случае мы обратимся к кипрским властям. Вы знаете, как быстро киприоты реагируют на наши запросы? Вы и оглянуться не успеете, как будете в Москве беседовать со следователем под протокол.
– Зачем вы мне угрожаете? – страдальчески произнесла Ведьмакина.
– Мне не нравится, когда люди отказываются мне помочь, уповая на собственную неуязвимость, вполне эфемерную, между прочим. Вы продали московскую квартиру. А налоги с тех денег вы заплатили? А вывозили вы те деньги из России как? Следов таможенной декларации я не обнаружил. Фактически контрабанда. Вы зарегистрировали здесь фирму и, купив этот дом, инвестировали деньги в экономику Кипра. А разрешение Центрального банка Российской Федерации у вас на это есть? Ваш сын выехал за пределы Российской Федерации, хотя он подлежит призыву на военную службу, и фактически является уклонистом, а это уголовная статья, между прочим. У вас за что ни зацепись, везде узелки вылазят. Вам бы не ссориться со мной надо, а помогать, отвечать на вопросы так, чтобы от зубов отскакивало!
– Я действительно не знаю! – воскликнула женщина.
– Чего вы не знаете?
– Чем занимался мой муж! Он всю жизнь по заграницам, у него работа такая, вы и сами, наверное, в курсе, даже больше меня знаете, возможно. Он никогда со мной своих служебных дел не обсуждал, а я не спрашивала. Из командировки вернётся, отпуск у него, детьми занимается, вот это мы с ним обсуждаем – детей …
– И каждый раз, возвращаясь из командировки, он вам говорил: «Давай на Кипр уедем, Алла».
– Нет, конечно, – сказал Ведьмакина.
– Значит, только в процессе последних его командировок этот замысел возник …
– Видимо, да.
– Командировок на Кипр, – уточнил Корнышев.
– Да.
– Кипрский период, назовём его так, начался у вашего мужа года с девяносто седьмого – девяносто восьмого …
– Да.
– И с этого времени ваше финансовое положение улучшилось …
– Что вы имеете ввиду? – подозрительно посмотрела Алла Михайловна.
– У нас ведь откровенный разговор, – напомнил Корнышев. – Поэтому давайте начистоту. До кипрского периода, как мы его назвали, ваш муж получал зарплату, ну и плюс те деньги, которые назовем командировочными. И о приобретении дома за границей речи не шло. Или шло? – вдруг спросил он.
– Нет! – поспешно ответила растерявшаяся Алла Михайловна.
– Значит, всё началось с Кипра, – кивнул Корнышев. – Появились какие никакие деньги. Это раз. И Ваш супруг задумался о безопасности собственной семьи. Это два. То есть в жизни вашего супруга происходили какие-то важные события. Вы ведь тоже это тогда заметили, да? – осведомился Корнышев с обманчивой мягкостью, которая на самом деле не могла Ведьмакину обмануть.
– Работа как работа, – пробормотала она. – Я не лезла в его дела, я же вам говорила.
– Охотно верю, – сказал Корнышев. – В то, что вы в его дела не лезли. А в то, что не почувствовали близких перемен в вашей жизни – в это я не верю.
Ведьмакина подумала, чем может быть опасно признание наличия у неё женской интуиции. Получалось, что ничем не опасно.
– Допустим, – ответила она неопределённо.
– А раз уж вы почувствовали, что назревают серьёзные перемены в вашей жизни, – выстраивал логическую цепочку в нужном ему направлении Корнышев, – так вы конечно же стали чуть-чуть больше внимания уделять подробностям службы своего мужа. И, конечно, тем людям, которые его окружали. Мне нужны сведения обо всех людях, с которыми контактировал ваш муж. Его начальники. Его подчинённые. Просто знакомые. Вплоть до соседей по даче. Все, с кем он общался в свой кипрский период. Особенно меня интересуют люди, которые именно в этот период появились рядом с вашим мужем впервые.
– Я никого не знаю, – пожала плечами Ведьмакина.
О проекте
О подписке