Некоторые из пленников, как и мы с Сэмом, пили марочное вино и ели нежнейший шашлык, но многие сидели в темных сырых ямах на хлебе и воде.

И что самое главное, никто из этих замечательных жизнерадостных жителей поселка не испытывал от такого бизнеса угрызений совести. Все они считали похищения и последующие выкупы людей самым обыденным делом, как хлебороб считает пахоту и уборку хлеба милостью, данную ему Богом.

Я и Сэм оказались на особом положении. Таких «дорогих гостей» у них никогда не было. Нам выделили отдельный коттедж, вооруженную охрану и кучу слуг и прислужниц. В знак особого внимания нам даже показали остальных «отдыхающих».

Сэм сразу скривил уже лоснящиеся от шашлыков и фиников губы.

– Фу, это чито, рабы?

– Это тоже наши гости, но более бедные, чем вы.

– Я их есть покупай, – допив огромный рог с «киндзмараули», вдруг заявил Сэм. – Сиколько?

Это заявление застало все племя похитителей врасплох. Но оно было настолько выгодным, что наши гостеприимные хозяева тут же устроили сход.

Это сельское «вече» было довольно шумным и даже с небольшим рукоприкладством.

Но верх одержали те слои племени, у которых было только по два «мерседеса» и по три коттеджа, а хотелось больше, и не когда-то, а сразу и сейчас. Поэтому большинством и порешили продать всех узников нам, алмазным мультимиллионерам.

С нас попросили за мужчин по пятьсот тысяч, за женщин по сто тысяч и за детей по миллиону долларов.

Мы удивились:

– Зачем так дешевизно?

– Опт, – ответили нам старейшины.

Мы с Сэмом дали вдвое больше.

Правда, только пообещали дать. Но слово алмазных королей это закон. Об этом все знают, тем более наши партнеры по работорговле.

Всех пленников тут же отправили по домам. Кто жил рядом, отвезли на машинах, кто подальше, отправили самолетами.

По такому случаю в поселке начался большой праздник. Даже пригласили гостей из соседнего села, жители которого специализировались на изготовлении фальшивых долларов.

Узнав об этом, я посоветовал соседям лучше изготавливать фальшивые алмазы из пивных кружек: и дешевле, и быстрее реализуются, да и прибыль не соизмерима. Даже показал, как это делается, разбив пару кружек и сделав из осколков с помощью обыкновенного красного кирпича прекрасную диадему, которую и подарил тут же местной красавице.

Но когда Сэм шепнул, что мои уроки вызвали у соседских жуликов сильное подозрение в моем аристократическом происхождении, мне пришлось тут же сочинить историю о том, что наш папа начинал сколачивать свое состояние с огранки алмазов собственными руками. А тренировался он, будучи еще очень бедным, в своей темной лачуге под Бруклинским мостом на юго-западе Лондона и именно на осколках от пивных кружек.

Это немного сняло напряжение.

Но по утру пришлось опять звонить в наш алмазный банк в Лондоне и подтверждать сумму оплаты за замечательный отдых и выкупленных «рабов».

– О’кей, – ответил управляющий и дополнительно сообщил, что наш отец волнуется, где и как отдыхают его бесценные чада, и долго ли они будут отсутствовать, он купил часть Арктики и сейчас создает новую компанию по строительству шахты на Южном полюсе, где по предсказанию друга отца – Геллера – глубоко подо льдами находятся сказочные залежи чистых изумрудов с объемом добычи примерно в шестьсот триллионов долларов США.

После этого ошеломляющего сообщения все жители поселка стали шумно обсуждать новые возможности обогащения семьи Бризбергов. Пока обсуждали, Сэму позвонил сам папа – Ник Бризберг-старший – и попросил нас, если уж мы застряли в снегах России, найти там пару приличных компаньонов для сотрудничества по реализации его нового Арктического изумрудного проекта.

Сэм ответил:

– Папа, вы чито, оболтели? Откута в этом стране богатый человеки?

Папа очень рассердился на эти слова и велел нам поменьше гулять и побольше работать. На этом бросил трубку своего знаменитого мобильного телефона, вырезанного целиком из крупного бриллианта.

После такого папиного назидания Сэм и я сели в сторонку от наших гостеприимных хозяев и стали думать, как нам сделать так, чтобы наш уважаемый отец перестал на нас сердиться.

Мы как бы не замечали, как некоторые представители села, тихо сидевшие под столом, тщательно впитывали в свои уши все то, о чем мы говорили.

А говорили мы на ломаном англо-русском, отвыкнув от чистого южно-африканского.

– Иес, Сэм.

– Иес, Ник.

– Чито будь делай?

– Низнавай.

– Может, позвонит Абу Ба Би Киле – шейху южной Аман?

– Ноу, шейх купил новый партий жен и у него нет и миллиарда.

И мы, опечаленные, пошли спать.

Всю ночь село гудело, как растревоженный улей. А по утру, когда мы проснулись, перед нашим домом собралась огромная толпа. Стоял огромный стол, накрытый красивым ковром, за которым сидел Касим.

Когда мы вышли на балкон, Касим встал.

Он поклонился нам.

Ничего не поняв, мы тоже поклонились ему.

Он обвел рукой своих сородичей и торжественно сказал:

– Мы согласны.

– На чито ви соглашай? – спросил полусонный Сэм.

– Мы согласны, – еще раз объявил Касим, – стать партнерами вашего многоуважаемого отца Бризберга-старшего.

От этих слов Касима вид у нас стал совсем бестолковый.

Но, выпив стаканчик легкого местного вина и закусив черной икрой, мы проснулись окончательно и спустились с балкона вниз.

Касим, сняв каракулевую папаху, вытер пот со лба, сел за стол и жестом пригласил нас к нему.

Мы сели.

Касим стал нам объяснять, что он и его родственники хотели бы стать партнерами нашего многоуважаемого отца по изумрудному бизнесу в Арктике.

Я посмотрел на Касима, потом на Сэма и покрутил пальцем у своего виска.

Касим покраснел, как помидор.

Сэм, видя такую реакцию потенциального партнера, решил смягчить ситуацию.

– Наш папа, если у паритиниора мал мала чем полу-миллиарда, то он и слухат не хочет о такой паритиниор.

– Иес, – подтвердил я и для убедительности покрутил еще раз у своего виска. – Наш папа поглупался на алмазах.

– Когда их много, можно и «поглупаться», – Прохрипел Касим. – Ваш многоуважаемый отец, конечно, великий человек, но и мы считать денежки умеем.

– Читать? – переспросил я.

– Не читать, а считать, – и он достал калькулятор. – Вы нам за наше гостеприимство должны на сегодняшний день сто шестьдесят два миллиона долларов. За сто сорок вы выкупили у нас всех узников. Итого – триста. А пару сотен миллионов мы найдем и у нас в поселке – сбережения нашего рода на черный день.

Сэм после этой речи Касима вопросительно посмотрел на меня.

Я на Сэма.

– В какой банк ваш капитал?

– В хорошей банке, не беспокойтесь.

И нас повели показывать «сбережения рода на черный день».

Глубоко под землей в пещере на стеллажах в трех литровых банках, закрученных крышками, как при консервировании огурцов, лежали плотно упакованные пачки стодолларовых купюр.

– И сиколько зидесь? – хрипло спросил Сэм.

– Двести миллионов долларов. Десять лет зарабатывал весь наш род тяжелым трудом. Это ведь очень тяжело – приглашать людей к себе в гости, а потом выбивать за это деньги.

– Что такой «выбивай»?

– Это так мы говорим, когда получаем деньги.

– И ви желай, чтобы ми «выбивай» ваш доллар?

– Иес, – радостно закивал Касим.

Я посмотрел на Сэма.

Сэм на меня.

И Сэм, протянув руку Касиму, сказал:

– Ты честный выбивал, и ми говорить папа, что вы надежн паритиниор.

А я, похлопав Касима по плечу, добавил:

– Считай, что ты уже имей изумруд из папин шахта.

– Не папин, – уточнил Касим, – а нашей общей шахты.

И, засмеявшись, добавил:

– О’кей.

– О’кей! – засмеялись и мы.

Несколько дней ушло на составление документов. Мы сотни раз обменивались факсами то с Лондоном, то с папой. Наконец нам удалось убедить его, что огромная семья, в лице Касима, это надежные партнеры. Никакого криминала. Просто у Касима и его поселка такой бизнес – высокооплачиваемое гостеприимство.

– Это чито, новий вид бизнес? – уточнял Ник-старший.

– Не сказать, чтобы новый, даже, пожалуй, очень старый, только с использованием новых технологий в виде скотчей и самолетов, – пояснил Касим.

Папа, как услышал про новые технологии, так сразу успокоился и дал согласие на партнерство.

Два дня мы всем селом отмечали это событие. Вино лилось рекой, барашки жарились уже целиком. Целиком и съедались.

Наконец и я, и Константин стали немного уставать от такого бурного и обильного отдыха. Благо, этот отдых, по нашему утвержденному плану, стал подходить к концу.

Теперь надо было решить задачу, как доставить двести миллионов долларов Нику Бризбергу-старшему.

Они почему-то были «черные», хотя ни я, ни Сэм, как ни осматривали эти зеленодолларовые бумажки, никакой черноты в них не увидели.

Но, на всякий случай, раз они «черные», решили, что мы с Сэмом перебросим их в Южную Африку по дипломатическим каналам.

Их упакуют в два контейнера и отправят морским путем в столицу Южно-Африканской республики.

Касим как услышал, что пора расставаться с такими деньгами, вновь стал подозрительным. Тогда Сэм позвонил отцу, посоветовался с ним и после этого сообщил, что Бризберг-старший дал согласие на то, чтобы все мужское население, начиная с восемнадцати лет, могло следовать вместе с их дорогим грузом. А по прибытии в Преторию каждый будет назначен управляющим отдельной алмазной шахтой. Причем с ежемесячным окладом в пятьсот тысяч южно-африканских долларов. По желанию зарплату могут выдавать алмазами – по два мешка в год.

Это сообщение вызвало фурор среди наших будущих партнеров. Всю подозрительность как рукой сняло.

С этой минуты сбылось пророчество Константина и нас стали всюду носить только на руках, даже в туалет.

Через неделю контейнеры с деньгами и будущими управляющими во главе с Касимом отправились в дальнее плавание через экватор.

Мы с Сэмом долго стояли на пирсе грузового порта и махали вслед удаляющемуся контейнеровозу. Затем простились с женским населением гостеприимного поселка. Причем прощание затянулось на три дня и три ночи. По настоянию Сэма зачем-то заглянули в соседнее село к фальшивомонетчикам. Попрощались с ними и убыли в Лондон, который оказался в Калининграде.

Причем сколько я ни пытал Сэма, при посадке в самолет ставшего как прежде Константином, для чего мы заезжали к фальшивомонетчикам, он только загадочно улыбался, но ничего не объяснял. И уже тогда я почувствовал, что эта история закончится не только одним отдыхом.

Из аэропорта мы проехали на дачу нашего давнего друга – начфина Краснознаменного Балтийского флота. От него позвонили в Лондон и сообщили нашим партнерам, что операция завершена и пора «сматывать удочки». Затем, погревшись в сауне, мы перекусили и отправились прогуляться по городу. Я в форме адмирала, Константин в форме капитана второго ранга.

В конце прогулки Константин почему-то решил заехать в порт.

Там он зашел в контору грузовых перевозок и вышел с какими-то бумагами в руках.

– Пойдем, – сказал он мне загадочно.

Мы прошли на склад морских контейнеров.

Там Константин, немного поплутав, остановился у одного контейнера. Обошел его кругом и ласково погладил ладонью.

У меня зародились подозрения. Я вспомнил посещение и его долгие беседы с фальшивомонетчиками из соседнего поселка.

– Ты что, увел у Касима контейнеры?

– Нет, конечно, – улыбнулся Сэм. – Их увели соседи-фальшивомонетчики. Даже не увели, а подменили незаметно и профессионально. Вообще у них в каждом из сел много очень талантливых людей. Так что Касим со своей командой убыл за экватор с фальшивыми деньгами. А настоящие – вот они, здесь.

Я был восхищен, но не подал вида и, обойдя контейнер, задал все-таки вопрос кавторангу:

– А почему только один контейнер?

– Ну, адмирал, сделка-то была честной. Один им, один нам.

«Моя школа», – гордо подумал я, а в слух сказал:

– Надеюсь, что у тебя есть соображения, как получить и второй контейнер.

– Конечно. Я думаю, что фальшивомонетчикам ни к чему настоящие деньги. Могут утратить квалификацию.

– И это правильно. К тому же ты знаешь, какой ущерб государству наносят люди, изготавливающие фальшивые деньги?

– Нет, – честно ответил мой партнёр.

– Пойдём, кавторанг, – махнул я ему рукой, – адмирал расскажет тебе об это…