Глава 6

– У тебя всё получится.

– Что это значит: получится?

– Удлинение на пять – семь санти.

– Это важно?

– Не так важно Это, как То, что ты имеешь потенциал к изменчивости: надо тоньше и длинней – и ты тут же:

– Пожалуйста.

– Прости, но я больше не буду этого делать.

– Почему, не понравилось?

– Понравилось – не понравилось – это уже в прошлом, и значит, не так важно, но я тебя, наконец, узнал. Ты – Гимнастка, которая не расплатилась со мной, ко меньшей мере за три коктейля.

– Если я Гимнастка, а не Елка, то не понимаю, как я могла узнать имя Елка, заворожившее тебя, как кролика перед большой морковью: съесть, или и ей кого-нибудь трахнуть?

– Я понимаю, мэм, что у вас в душевых и спортзалах интеллектуализм не лезет даже в большие футбольные ворота, но неужели Это Дело – так и не надоело до сих пор?

– Вы не понимаете, мой милый, что Просто Так – вы никогда не достучитесь дальше огуречной грядки, куда вы только что спустились с работающего на холостом ходу трактора за припрятанной среди этих молодых огурчиков четвертью самогона – надо выйти за пределы Умозрительного.

– Ерунда, я не чувствую от вас ни потока сознания, ни любви к ближнему.

– Во-первых, нам не нужен поток, ибо придется научиться попадать с первого раза, а во-вторых, любить, да, надо, но, пойми:

– Дальнего, а не врага – ближнего.

– Хорошо, я согласен, пусть, но тем не менее, я все равно ошибся, но не в вас, а в себе.

– Да?

– Да. Я не Кошка из племени Роминов.

– Это мне решать.

– Тем более, это мне не подходит.

– Нет, честно, тебе надо роту, а я один.

– Сукин сын, скажи только на прощанье, ты чего хотел, меня оскорбить, или похвалить?

– Честно?

– Как хочешь, мне ты соврать всё равно не сможешь.

– Честно, сам уже точно не помню.

Он вспомнил одну вещь, про которую ему рассказывал парень, трахнувший, как он говорил, эту миледи:

– У нее сорок пятый размер ноги.

Сорок три уж точно.

Он нашел сантиметр, который недавно использовал для измерения запирающегося шкафа под холодильник и:

– Припал к ее ногам.

Надо заметить, что дама уже сидела за одним столом – и хорошо, что не тем, а за этим, с:

– Нероном, Черным и Гусем.

И до того увлекся своей идеей поиска истины с помощью арифметики, что полез под стол – нет, не у всех на виду, так как в зале еще почти никого не было, – а:

– Начал через два стола, чтобы на него никто не подумал:

– Он лезет под трибуну, чтобы подсматривать за теми, кто хочет, но не может. И.

И ужаснулся:

– Все четыре пары ног были почти одинаковыми.

Впрочем, это можно было предвидеть. Тем не менее, он решил выбрать более женственные, с узкими носами. И ему повезло.

Черный, которого он начал лапать, проигрывал понемногу Нерону, а Гусь думал о том, как бы еще выпить, но и остаться играть.

И так как в хорошем настроении был только Черный, ибо он именно сейчас выигрывал, что бывало не часто среди бывалых бойцов, но почему-то уже не в первый раз. Это его веселило до такой степени, что он охотно полез под стол и сцепился там с:

– Нет, не с Владимиром, а с оседлавшей его Гимнасткой. – Как говорится, несмотря на то, что мы не знали, что там жили, мы тоже решили остаться.

И буквально упер ее чуть ли не под соседний стол, а именно:

– Под этот же, но ближе к окну.

Владимир при возникшем где-то рядом слове:

– Окно, – решил бежать, но вовремя вспомнил:

– Без меня праздника не будет. – Вот она истина:

– Праздник приходит только со мной.

– Хотите, я напишу это? – услышал он, едва отдышавшись в баре.

– Хочешь быть моим летописцем?

– А ты кто?

– Ёлка.

– Простите, мэм, я кажется, сбился с ритма. Как будто пошел намедни за маслятами, да так и заблудился среди елок, забыв про грибы, что именно только они и съедобные.

Больше всего Вова боялся, что это она же, Гимнастка, но уже от перебора её изобретательности, не хотел признаваться даже себе, что Вигрис это:

– Я.

Но и проверить, действительно, трудно, что Вигрис должен знать Ёлку – никаких данных о себе. И тут решил понять, что позавчера он был один, а их уже двое. Одна из них так и осталась неопознанной. Это значит, что имя Елка могло распространиться и, скорее всего, не случайно, так как девушка, получившая его пароль на Земле:

– Вызывала огонь на себя.

– Это я должен ее узнать.

Как? Работать, встречаться со всеми Елками. Это значит, другим пока что придется отказывать. Получится ли?

– Вот из ё нэйм?

– Хочешь Вот, хочешь Из, хочешь Нэйм, – улыбнулась она.

– И это всё, что вы можете предложить?

– Я – да, предлагай теперь ты.

– Пойдешь со мной?

– Спасибо, да.

– Почему ты так охотно согласилась?

– Бабушка встречает меня только одним добрым словом:

– Проститутка, – поэтому очень часто хочется отдохнуть от этой агитационной политики.

Но толпа нашла его. Как? Как шепнул ему один парень, никогда не принимавший участиях в игре:

– Они думают, что у тебя золото.

– Золото партии?

– Нет, серьезно, тебя хотят обуть.

– Обуть не разуть.

– Разница, как между воровством и ограблением – большая, но результат тот же самый, – неожиданно умно ответил Хол.

– Спасибо за добрую весть, а то я уже начал сомневаться.

– В чем?

– Что золото у меня есть, хотя и как в банке: надо только вспомнить кодовое слово. Хотя нет, кодовое слово я знаю, но всё стало наоборот: слишком много сейфов предлагают мне свои услуги. Теперь никак не могу догадаться, какой сейф мой.

– Так часто бывает в кино: ключ от сейфа есть, и надо найти только банк, в котором: вам письмо.

– Письмо? Человек – Письмо, кто бы это мог быть?

– Проверяй всех.

– Спасибо за совет. У тебя есть ключ?

– От дома? Я его продаю, там всё убрано.

– Спасибо и на этом. Отвлеки их, мы уйдем через сад.

– Через ад?

– Что? – Но Холодильник уже вернулся в дом, чтобы передать ему Ёлку номер два. Ибо он уже два часа назад начал вспоминать всех, даже зав производством Виренею и директора турбазы Огни Социализма Лизу – не являются ли и они потенциальными Ёлками.

Наверное, вот именно на этот случай сказано:

– Иметь надо одну – тогда никогда не запутаетесь.

Они проснулись там же, где заснули, но голыми и в золотых наручниках. Сначала показалось, что ничего особенного, чтобы:

– Никто не сбежал, – но после того, как:

– Ничего не получилось, – стало ясно, что на вид обычный Пятый Элемент, имеет еще и потустороннюю эмацацию.

Передать его ей хотя бы в зачаточном состоянии не удавалось абсолютно.

– Ничего не понимаю, – наконец сказал он.

– Ты уже побывал в лапах Рори?

– Работа такая, милая, что отказать можно, но не всем. Кстати, ты никому не говорила, что ты Елка?

– Один раз только намекала, но, кажется, меня не так поняли.

– Но трахнули?

– Вот из ит, трахнули?

– Не в смысле того, что вырвали сердце и оторвали голову, ибо вижу, что она на месте, и сердце равномерно никуда не торопится, как будто заведенны

й на совсем других мирах атомный реактор. И да:

– Вы готовы дальше меня слушать?

– Да, сэр, я могу.

– Вы можете – я не могу.

– Попробуйте еще раз, или два-три раза, может научитесь.

– Мой космический летун слишком велик для вашей промежуточной межгалактической бензоколонки.

– Пожалуйста, не обижайся, и да: не продавай меня больше никому.

– Естественно.

– Тебя могут обмануть хитростью. И знаешь почему?

– Почему?

– Ты слишком умный, поэтому тебя просто возьмут на понт.

– Тебя брали?

– Ну-у, будем пока что думать: пытались.

– И?

– И? Ах, и! Да, но не подумай, что все.

Они вернулись в дом. Там никого не было, поэтом все расслабились, и то:

– О чем мы мечтали всю ночь – вышло.

Точнее:

– Вошло и вышло.

– Но до сих пор мне не ясно, можешь ли ты иметь десять детей? – спросил Владимир.

– Это важно?

– Для адаптации на Земле необходимо иметь как можно больше своих людей в этом деле.

– Не думаю, что родственники лучшие друзья девушек, – сказала она. И добавила:

– Может быть, ты князь какой-нибудь, и хочешь составить конкуренцию тем, кто жил в прошлом?

– Да, мэм, должен сразиться с Иваном Гр.

– И ты не боишься об этом говорить?

– Ты поняла, что сражение должно произойти здесь?

– Иначе, наверное, не было смысла петь эту песню:

– Для этого мы здесь сегодня собрались.

– Иван Гр на сегодня – это Черный, но сам, видимо, еще этого не знает, – сказал Владимир.

– Нерон почувствовал такую вероятность, и уже присел рядом с Черным и его другом Гусем, – сказала Елка. – И я скажу тебе то, о чем не догадываешься.

– Уверен, ты скажешь, кто четвертый в их группе.

– Да, милый, и ты его тоже знаешь.

– Скорее всего, – не удивился Вова, – но претендентов слишком много.

– Ты не догадываешься, чем он должен отличаться от троих остальных?

– Он Ромин.

– Дальновидно. Я? Нет, я не готов.

– Не я, а:

– Я.

– Вот ду ю сей? Да ты что! Они иногда дерутся, как дикие волки – по зову предков – ты не сможешь:

– Грохнут на первой же пересылке.

– Вот это ты хорошо сказал, милый, про Зов Предков, но кто они, мы же не знаем-м. Это могли быть обезьяны, но мало вероятно, чтобы во всем Космосе было такое одиозное предзнаменование.

– На змей лучше не намекай.

– Почему?

– Как иногда говорят: это уже не престижно.

– Да, ты прав, тут главное найти место, где душа пристегивается к телу, – сказала Малышка, однако, даже неизвестно точно, какая сумма была у Ива Гро до Пересылки.

И да: ты хочешь быть И Гро?

– Ноу, сенкью, ибо я должен загнать их такую Изменчивость, которая никогда не станет Наследственностью.

– Я буду презентом на их аукционе, и ты сможешь получить меня, как долгожданный приз.

– Спасибо, – но за время своего, так сказать, там препровождения ты можешь сама принять их веру, а потом, как-нибудь под сладкое утро:

– Я тебя съем, – добавила она, – нет, тогда уже лапти плести будет поздно.

– Тебя просто подадут мне, как консервную банку бычков в томате с надпись:

– Человек натюрлих.

– Ты думаешь, быть хомо сапиенсом будет уже не актуально?

– Думаю, не только.

– А именно?

– Думаю, уже и просто быть будет ни к чему. Править будут монстры, а люди только по Финегану, смогут находиться:

– Где-то рядом.

– Как бычки в томате им на обед?

– Может быть, если они соблюдают диету, а так не только на завтрак, и на ужин могут попросить:

– Соси-сь-ки из иво безотходных частей, однако, белоснежного тела.

– Именно белоснежного?

– Да, ибо свет останется, да, но только внутри нас, а снаружи тьма, где живут, но, увы, только не люди.

– Спасибо, что не прочитала мне эту страшную сказку на ночь.

– Охотно.

Но следующую ночь им не удалось провести вместе. Как сообщила благодарная соседка:

– Ее украли.

– Как?!

– Это было видно.

– Тащили на ноги?

– Нет, ибо не только, но и за руки.

– Мэм, перекрестившись, на кого были похожи эти ско-оты?

– Не поверите, именно на натуральную скотобазу.

– Туманностью Андромеды никто из них не обладал?

– Нет. Точнее, один, кажется, периодически задумывался.

– О чем?

– Вот именно, сэр, сам хотел понять, о чем он думает, похищая вашу благородную невесту.

– На кого он был похож?

– На придурка.

– Не знаю на кого и подумать.

– Всё придурки? – удивилась новая соседка. Ибо остальные, в конце концов, уже умерли.

– Дело в том, что, да, придурки есть, но все разные, поэтому неудивительно, что мне не удается понять, кого видели вы. Одежда, например, была?

– На них? Нет, на них не было, а на ней, да, желтая кофточка с узорами, как на индейце Майя, применяемая обычно для жертвоприношения.

Владимир внимательно оглядел соседку, и решил, что она не врет.

И было похоже, что не на похищение, а они несли ее сами, как царицу Савскую:

– Кого сегодня выберет – тот будет счастлив, как минимум раз в неделю, но можно надеяться на большее.

Возникает вопрос:

– Неужели человека можно растащить на части по правилам искусства не один раз, а несколько?

Кажется, что да, но как? Вот в чем вопрос.